Коллектив авторов - Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири
Как это уже отмечалось для ранних этапов бурятско-российской истории, один уровень лояльности не элиминирует другой: гордость за историческое прошлое, связанное с монголами, уживается с обозначением России «матушкой», приправленным, правда, горечью несложившихся отношений с Москвой, вероятно, личного характера (стихотворение «Матушке-России»):
Мать ли, мачеха – Россия?Третий Рим или Орда?Над тобой неугасимаЕвразийская звезда.Но Москве твоя опора,Азиат, незваный гость.Треснув, трудно и нескороОтболит, срастаясь, кость.Для твоих Москвой упорноНелюбимых сыновей —Что ни делай, будет спорноИ былого не новей.Взбунтоваться ли?.. Смириться?..Спиться ли в глуши степной?..Или, плюнув, растворитьсяЗа Китайскою стеной?..И зачахнуть в ностальгии,В иссушающей тоске,И по матушке-России,И по мачехе-Москве55.
Позитивным отношением к России (матушка, правит полумиром, двуязычие) отличаются стихи другого поэта – Сергея Тумурова, для которого и двуязычие, негативно оцениваемое традиционалистами как фактор, сужающий поле бурятского языка, – стимул роста: птенец станет орлом.
Матушка
…И светлой тяжестьюнаполнена Россия —Евразиейбеременна она.И вдохновенно,Самозабвенно вечность трогаяРуками гор и холодом равнин,Матушке угодно, между делом,Править полумиром.
Билингвизм
(двуязычие)
1.
…И созвучно движениюгор сопредельных,из тяжести светаземного ядрасквозь сердцевиныогромных сосенмыподнимались не год и не два,кольца сомненийрвали века.Но странной прихотьюпознания изначального луча– из незнания, из печаливозникло мирозданиедвуглавой птицыдержавного орла.В равной мересвоих желаний,в оправе сжатых пальцеввенценосного Кремлямы – обычная смола.Но с нами высверксердцевины века —сомнений долгихрваные края.И червь сомнений нашихзачтется нам,да не простым разнузданнымвопросом в камне,а особо драгоценным янтарем.
2.
О, двуглавые уродцы —двуязычные птенцыЕвразииИ все-таки орлы56.
Если для Есугея Сындуева Москва — мачеха, то Сергей Тумуров, кажется, оценивает Кремль — сердце Москвы и символ российской власти – как будто тоже негативно («Мы для Кремля – обычная смола»), но нет, смола на самом деле – драгоценный янтарь.
Сегодня совершенно определенно можно говорить об оживлении мифотворчества интеллектуальных элит Бурятии, что связано с кризисом в современном российском обществе и возрастанием роли этничности в ответ на внешние условия, как это было и в 20–30-е годы XX века. Возрождаются этнокультурные константы, актуализируя этническую (буряты, бурят-монголы) и цивилизационную (буддийская цивилизация) идентичности, складывается новая мифология. В данном случае миф, выполняя адаптивную функцию, выступает в качестве защитного механизма, способствуя интеграции бурят в единое сообщество. Миф искажает действительность, что препятствует объективной оценке реальности и выработке наиболее адекватного способа действия внутриэтнических групп в современных условиях. Но появление мифа – процесс объективный, вызванный необходимостью адаптации этнической картины мира к изменившимся условиям. Бурятскому политическому мифу присущи все те черты, которые отмечаются для политического мифа вообще:
– они не появляются спонтанно, а создаются искусственно, сознательно и целенаправленно;
– основу их составляют осознанные и культивируемые политиками коллективные чаяния и надежды, усвоенные массовым сознанием;
– в них соединяются два разнородных качества: трезвый расчет и фанатическая вера, позволяющая политикам освобождать себя от всех моральных преград;
– они не поддаются разрушению с помощью рациональных аргументов и потому вполне правомерна их оценка как ненаучного знания. Политические мифы в лучшем случае – полуправда;
– для них характерна непосредственная связь с политической реальностью, они призваны оправдывать тот или иной ход событий, обеспечивать абсолютную уверенность людей в правоте осуществляемых политических акций57.
Российский уровень бурятской идентичности, наряду с монгольским, находит выражение не только в мифотворчестве, но и в государственном законодательстве. Так, в Конституции Республики Бурятия записано:
Мы, полномочные представители многонационального народа Республики Бурятия, объединившего в ходе исторического развития бурят, русских, эвенков и граждан других национальностей, сознавая историческую ответственность за его судьбу, признавая приоритет общечеловеческих ценностей, права народов на самоопределение, прав и свобод, закрепленных во Всеобщей Декларации прав человека, других международно-правовых актах и в Конституции Российской Федерации, заботясь о сохранении и самобытном развитии народов, проживающих на территории республики (государства), уважая суверенные права других народов, провозглашая принципы демократического правового общества, считая республику неотъемлемой частью – субъектом Российской Федерации, принимаем настоящую Конституцию…
Статья 1. Республика Бурятия есть суверенное демократическое правовое государство в составе Российской Федерации58.
Осознание принадлежности к России – это не только политическая декларация, но и индивидуальные ощущения бурят. Так, житель села Кижинга П. Балдандоржийн, действительный член Географического общества России, ветеран войны и труда, пишет в газете «Бурятия» от 14 марта 1997 года:
Некоторые думают, что восстановление названия республики, существовавшего до июля 1958 года, может послужить поводом для образования независимого от России государства, что Бурятия может уйти из ее состава. Ограниченность и примитивность данного суждения очевидны. После восстановления исторического названия республика превращаться в отдельное от России государство не собирается. Да сможет ли практически республика жить вне России? Вряд ли… Я считаю, пора дать отпор тем лицам, которые своим ошибочным взглядом на вопросы федеративного устройства в многонациональной России наносят урон и ущерб своей Родине – России. Наша великая Россия и так находится в тяжелом экономическом положении…59
Экспрессивная реакция Виталия Богданова на эту публикацию была напечатана этой же газетой 17 апреля 1997 года: «Гражданам нашей республики делить нечего, родина у нас одна – великая Россия, и если в ее составе будет стабильная Бурят-Монголия – честь и хвала ей!»60
Итак, амбивалентность оценки места и роли России в процессе идентификационного выбора бурят (как в историческом прошлом, так и в современном дискурсе национально-культурного возрождения), определяется двумя разными основаниями самоидентификации. Там и тогда, когда предпочтение отдается этническому и обостряется озабоченность сохранением национальной самобытности (этноидентификация), вступает в действие оппозиция «мы – они» и Россия приобретает негативную оценку, к тому же Россия и русская культура ассоциируются с современной массовой культурой, способствующей нивелировке и стиранию этнического своеобразия. Но это противопоставление не носит деструктивного характера. Проживание бурят в границах Российской Федерации, понимание необходимости и возможности выживания в нашем непростом мире только вместе с Россией (возможно, не последнюю роль играет осознание экономической слабости Монголии и потому реальной невозможности создания единого политического, хозяйственно-экономического пространства и ориентации на национально-культурное сотрудничество с монголами) приводят к тому, что Россия воспринимается как свой мир, т. е. должным образом организованное пространство, пригодное к проживанию, – Дом.
С одной стороны, этнические общности, признавая право (исторически территориальное) бурятского народа на титульность в рамках так называемой советской теории этноса, стремятся к возрождению, создают национальные культурные центры. Этнические общности обозначаются терминологически различно: нация, национальность, народ, причем творческая элита предпочитает пользоваться первым в отношении бурятского этноса. С другой стороны, нельзя не отметить признаков формирования нации как территориального и многокультурного сообщества. Участие в знаковых мероприятиях: День города; 75-летие Республики Бурятия; выборы в Народный Хурал, которые не бойкотирует ни одна общественная организация, партия или этническая группа; сурхарбан, который стал общенародным; и даже недопустимое в традиционной культуре участие чужеземцев в шаманском обряде – осеннем тайлгане, – безусловно, приобретает все большее значение.
