Исаак Тейлор - Славяне и арийский мир
Из четырех неологических рас Европы одна лишь могла быть первоначальной арийской расой. Две из них, раса славянокельтская и раса лигурийская, короткоголовы, как и раса угро-финская.
На основании археологических рассуждений и доказательств мы пришли к заключению, что именно цивилизация славяно-кельтской расы, какой она является в продолговатых курганах Великобритании и в свайных постройках Центральной Европы, наиболее приближается к той цивилизации первичных арийцев, какую мы знаем из лингвистической палеонтологии. Мы видели также, что эта раса принадлежит антропологически к тому же типу, что и финно-угорские племена Восточной Европы и Центральной Азии{262}. Это заключение согласно также и с филологическими данными, на основании которых возможно предположить, что арийские языки произошли от языка урало-алтайского класса, причем грамматические сходства также указывают на первичное единство языка, как физические сходства на первобытное единство расы. Должна же была существовать форма языка более грубая, из которой произошла более усовершенствованная арийская флексиональная форма, между тем ни одна из известных нам форм языка, исключая языков урало-алтайских, не может быть признана за тот зародыш, который дал начало арийским языкам.
Остается рассмотреть еще одну возможность. Так как цвет волос и глаз более изменчив, чем форма черепа, то некоторые известные антропологи склонны, как мы видели, думать, что две короткоголовые расы, малорослые и смуглые лигуры и белокурая и белокожая славяно-кельтская раса, могут в конце концов составлять лишь одну расу. Мы видели также, что язык басков представляет, вероятно, первоначальный язык этой последней и что его сочли правильным причислить к урало-алтайской семье. Мы пришли также к тому заключению, что славянокельтская раса представляет первобытных арийцев, язык которых произошел, быть может, от языка урало-алтайского класса. Поэтому мы можем предполагать, что в конце века северного оленя в Западной Европе появился финский народ, язык которого в неизменившемся виде представляется агглютинативным языком басков, и что гораздо позже, в начале пастушеского периода, когда бык был уже одомашнен, более высокорослый и сильный финно-угорский народ образовал в Центральной Европе флексиональный арийский язык. Эта гипотеза разрешает много трудностей.
Альквист нарисовал картину цивилизации финнов до их разделения, исключив сначала заимствованные у арийцев слова, относящиеся к цивилизации, потом отделив те, которые принадлежали финнам до их разделения, что доказывается тем, что они общи финнам западным или балтийским и финнам восточным, живущим в долинах Урала и Волги. Восстановленная таким образом первобытная цивилизация финнов не слишком отличалась от той, которую на основании лингвистических и археологических доказательств приписывают первобытным арийцам.
Альквист приходит к тому заключению, что первобытные финны стояли почти на той же степени цивилизации, как вогулы или остяки на Оби, какими их описывают современные путешественники, — это были охотники и кочевые пастухи, главным домашним животным которых была собака; корова не была им совершенно неизвестна, но они не знали искусства приготовлять масло или сыр. Одомашнение овцы, козы и свиньи предшествовало соприкосновенно финнов с арийцами. Наименование лошади было заимствовано из арийского языка. Разработка земли была исключительно спорадической; выжигали известное пространство леса и сеяли там ячмень. Жилище, sauna, состояло из ямы, выкопанной в земле и прикрытой кровлей, или из конического шалаша, kota, сделанного из кольев, расположенных пучком и опирающихся друг на друга, или же поддерживаемых деревом, и прикрытых зимой шкурами животных. Эти жилища имели двери, а в крыше было отверстие, через которое выходил дым. Огонь разводили на камнях, положенных посредине шалаша, но не было ни пола, ни окна, а свет входил в дверь или в отверстие, служившее трубой. Женщины шили костяными иголками одежды из шкур животных и пряли веретеном нити из растительных волокон, тогда как мужчины делали челноки, лыжи и орудия для охоты или рыбной ловли. Их знакомство с металлами, если оно у них было, должно было ограничиваться самородной медью.
Только уже после своего разделения восточные и западные финны познакомились с овцой и с искусством прясть шерсть. У них не было ни городов, ни судей, ни наследственных вождей{263}.
Оказывается, что изображенная Альквистом картина цивилизации первобытных финнов мало отличается от той, которую Шрадер начертал для первобытных арийцев{264}.
По мнению Вамбери, цивилизация тюрко-татарской семьи до ее разделения больше подвинулась вперед, чем цивилизация финнов до их разделения, но надо принять в соображение, что тюрко-татарское разделение произошло значительно позже. Они знали лошадь, быка, осла, верблюда и барана так же, как и собаку, и вместе с ячменем возделывали уже пшеницу и гречу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
МИФОЛОГИЯ АРИЙЦЕВ
Есть факт не менее замечательный, чем молчаливый переворот, низвергнувший всеми принятую гипотезу последовательных переселений арийских народов из Центральной Азии. Это — общее отречение от идеи, одно время существовавшей, о том, что Индия дает нам ключ к тевтонской, римской и греческой мифологии. Нам говорили, что «Веды заключают в себе истинную теогонию арийских народов»{265} и что «мифология Вед составляет то же для сравнительной мифологии, что санскрит для сравнительной грамматики». С уверенностью провозглашали, что открытие «общности происхождения мифологий греческой и санскритской» уже сделано. Сравнивали это открытие с «открытием нового мира»; и предсказывали, что «эта наука, сравнительная мифология, вскоре получит такую же важность, как и сравнительная филология»{266}.
Санскритисты уверенно заявляли об установленных ими соотношениях. Было объявлено, что Афродита, Эвридика, Афина, Дафна и Брингильда все были девами зари и их отожествили с Урвази; Геракл, Арес, Ахилл, Мелеагр, Орфей, Бальдер и Сигурд стали героями солнца и были отожествлены с Пуруравасом; греческие хариты были смешаны с индийскими гаритами, а индийский Марут стал Марсом римлян{267}.
Не придавали никакой важности тому возражению, что гариты, девять лошадей Индры, не имели никакого сходства ни по числу, ни по полу, форме и характеру с тремя грациями, харитами греческой мифологии. Елена, дочь Зари, похищенная Парисом, была отожествлена с Сарамой Вед, который, вместо того чтобы быть похищенным, сам находит коров Индры, которых у него украли и которые были небесными облаками. Профессор Макс Мюллер дошел даже до утверждения, что Ахилл, блестящий солнечный герой, должен был быть то же, что индусская Агалия, то есть богиня ночи, любимая и убитая Индрой{268}.
Все воззрения оставлены были без внимания, и было возвещено, что загадка арийской мифологии была, наконец, решена. Но такая уверенная надежда оказалась обманчивой. Ученые были не более согласны относительно санскритских источников имен греческих божеств, как и относительно очереди, в которой арийские народы двигались из глубины Средней Азии. Раскопки в неолитических могилах, за которыми следовал мемуар Иоганна Шмидта, сделали невозможной гипотезу последовательных переселений арийских населений на запад; а открытие Джорджем Смитом некоторых таблиц с гвоздеобразными надписями в курганах Ниневии повело к падению выводов сравнительной мифологии и показало ложность слишком смелых предсказаний чересчур пылких санскритистов.
Ключ к греческой мифологии действительно был найден, но не на берегах Ганга, как это раньше утверждали, а на берегах Тигра. Большая часть греческой мифологии, вместо того чтобы иметь общее происхождение с индийской, в сущности, не арийская и должна была прийти из Вавилона, через посредство финикиян. Как и следовало ожидать, большая часть греческой мифологии развилась, очевидно, из того же источника, как и первые элементы греческой цивилизации. Грубые варвары Эллады обязаны были своим знакомством с золотом и бронзой, с весом и мерой, с тканями, с пряностями, с ювелирным искусством, с искусством письма и с самой азбукой финикийским купцам, посещавшим их берега, а теперь мы видим, что они таким же образом обязаны и многими из своих божеств и большей частью своих мифологических сказок семитам, более их цивилизованным. Мифологи не могли объяснить, почему, если большое число греческих мифов, как они утверждали, составляло общее наследство арийской расы, их, однако, так мало встречалось в Италии и в Германии. Загадка эта в настоящее время решена. Эти мифы не были, как это предполагают, частью общего наследства арийцев, а просто были занесены извне, в сравнительно недавнюю эпоху, и распространение их ограничилось теми частями арийской территории, которые посещались финикийскими торговцами.
