Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
Когда колонна остановилась, для переговоров с омоновцами направилась группа демонстрантов.[1543] По свидетельству В. В. и В. А. Кафельниковых, она состояла из 3–4 человек.[1544] Из интервью А. В. Крючкова явствует, что в переговорах, кроме него, участвовали И. М. Братищев, И. О. Маляров и В. Г. Уражцев.[1545]
«В колонне, — пишет Т. И. Денисенко, — все меньше разговаривали. Муж сожалел, что пошел со мной, иначе он бы был в самых первых рядах. Мы стояли на уровне седьмого или восьмого ряда от начала колонны».[1546]
И тут на мосту что-то произошло. Что — еще требует выяснения. Не исключено, что именно в этот момент, как пишет один из очевидцев, «какой-то подонок в маске», «подъехав на пожарной машине, выстрелил из помпового ружья поверх голов», «…выстрел раздался как из хорошей пушки».[1547]
Этот первый выстрел был явно провокационным. Вряд ли «подонок в маске» надеялся этим выстрелом рассеять или напугать толпу. Вероятнее всего, он провоцировал ее на более решительные действия.
«…в первых рядах произошло какое-то движение, колыхание, возмущение. И колонна без команды двинулась вперед».[1548] Если верить И. Иванову, кто-то запел песню «Варяг», ее подхватили и пошли напролом.[1549]
«Мы… не отрываем глаз от моста… — пишет Р. С. Мухамадиев. — Между передними рядами колонны и железной стеной осталось всего метров пятнадцать-двадцать. С той стороны стены из громкоговорителя раздался голос:
— Остановитесь! Образумьтесь! Проход на ту сторону моста категорически запрещен… Остановитесь! Остановитесь!..
В этом возгласе, кроме предупреждения, послышались и предчувствие беды, и страх… Установилась тревожная тишина. Сжимается сердце. Чем все это кончится?! Вдруг из группы депутатов, которые вели за собой всю колонну, раздался хриплый голос Уражцева. Он потребовал:
— Освободите дорогу! Дайте дорогу народу!.. Даю тридцать секунд, — и тут же… стал считать: — Осталось двадцать секунд… пятнадцать… Десять… Пять… секунд.
Расстояние между железной стеной и людским потоком сокращается на глазах. Осталось не более семи метров… пять… три… И вот передние ряды, словно сорвавшись с цепи, что есть силы бросились на железную стену из щитов».[1550]
Восстановить то, что произошло дальше, очень трудно.
Когда колонна «уткнулась» в «стену щитов», пишет Р. С. Мухамадиев, у многих возник вопрос: «Чем сражаться?… Сотни рук вцепляются в трещины на асфальте, взламывают его. После 1 мая многие не верили нам, что можно голыми руками взломать асфальт. Можно! В этот миг вся твоя ненависть и ярость переливаются в руки. Вперед! Град асфальта и кулаки».[1551]
Понимая, что «взломать асфальт» просто так «голыми руками» даже в порыве «ненависти и ярости» невозможно, И. Иванов пишет: «История научила: оружие демонстрантов — камни. Люди добывали их, выковыривая асфальт ИЗ ТРЕЩИН на дорожном покрытии моста. Но добытого хватило только на первый бросок, домашних заготовок не было!»[1552]
И. Иванов не участвовал в этих событиях. Р. С. Мухамадиев наблюдал за ними издалека. Поэтому описывать их они могли только с чужих слов. Между тем журналист В. Германов, который являлся их очевидцем, утверждает, что видел «провокаторов, достающих из полиэтиленовых пакетов камни».[1553] Были ли это действительно провокаторы или же предусмотрительные демонстранты, сказать сейчас трудно.
Еще более важный факт сообщает А. Колганов, находившийся в это время среди демонстрантов.
«Я обратил внимание, — пишет он, — что на мосту, на проезжей части, вдоль бордюра пешеходной дорожки валяются небольшие куски асфальта, не вывороченные из мостовой — она была неповрежденной — а лежащие на ней сверху».[1554] Факт потрясающий. Была продумана даже такая мелочь!
«Сошлись, — пишет Т. И. Денисенко. — Это было на подъеме моста, поэтому передних было видно. По их головам из-за панциря щитов задубасили дубинки. Я видела, как одному мужчине попали в голову, он обхватил ее руками, полилась кровь… мне на минуту стало страшно…»[1555]
«Началась драка, — пишет И. Иванов, — скрежет щитов, удары дубинок, крики, мат, первая кровь».[1556] А вот свидетельство Э. 3. Махайского: «Беспорядочно задвигались щиты, над головами замелькали дубинки, раздались крики и свист».[1557]
«Площадка на мосту будто застонала, — пишет Р. С. Мухамадиев. — Железная стена с треском раскололась. Между двумя потоками началась не поддающаяся описанию схватка. Омоновцы орудовали резиновыми дубинками и железными щитами, а те, что шли впереди людского потока, сопротивлялись кулаками и ногами. Те, кто шел чуть сзади, начали бросать камни и куски железа… „Хлоп да хлоп, тук да тук… Ах да ух…“ — только и слышалось на первых порах».[1558]
«Голыми руками, по которым били дубинками, — вспоминает Т. И. Денисенко, — молодые мужчины и парни хватались за щиты. Удалось раздвинуть два щита. В этот разъем тут же потекли люди. ОМОН стали растаскивать сбоку и сзади. Все произошло в считаные минуты».[1559]
«…В одном, потом в другом месте, — пишет очевидец, — появились бреши, затем они стали стремительно нарастать — это сила народного гнева пробила, как таран, неодолимую броню из милицейских щитов. А дальше неустрашимый поток людей устремился на Крымский мост».[1560]
Наблюдавший за происходящим со стороны Э. 3. Махайский утверждает, что сражение продолжалось не более двух минут, после чего «щиты стали „сдвигаться“ к лестницам и „сползать“ вниз к набережной».[1561]
«В этот миг, — пишет Р. С. Мухамадиев, — я впервые в жизни воочию увидел, на что способны народные массы: когда они сплачиваются воедино, какую они обретают силу! Здоровенные омоновцы, только что стоявшие стеной, рассеялись, как щепки».[1562]
Как отмечается в «Анафеме», кроме омоновцев, «в заграждении стояли военнослужащие внутренних войск, совсем мальчишки. Кто успел, убежал по боковым лестницам вниз. Но странное дело: они не убегали к машинам на безопасное расстояние, а стояли… около моста, прикрываясь щитами от камней. Видимо, приказа отступать в случае столкновения не было! За их спиной на безопасном расстоянии маячили группки эмвэдэшного и гражданского начальства. Оставшиеся на мосту побитые солдаты были испуганы, многие плакали, но больше от обиды, ведь поставили их против собственных же отцов. Этих ребят никто не добивал, что в условиях многотысячной разъяренной толпы было просто невероятно! Наоборот, женщины, пожилые мужчины окружали их, оказывали помощь, поднимали лежащих и отводили к лестницам. Ни один солдат в столкновении не погиб!»[1563]
Когда цепь прорвали, часть омоновцев бросилась бежать, демонстранты побежали за ними.[1564] Причем, если верить И. Иванову, это был не стихийный порыв, кто-то дал команду «пройти мост бегом, чтобы колонну не блокировали и не рассеяли на нем»[1565]
«Во время прорыва, — пишет Э. 3. Махайский, — с моста слышалась стрельба одиночными выстрелами (всего насчитал 20 выстрелов). Оказалось, что стреляли газовыми патронами омоновцы, отступавшие за мост в направлении эстакады».[1566] О стрельбе на мосту газовыми патронами вспоминают и другие участники этого прорыва.[1567]
Когда за мостом один из участников оглянулся, «конца колонны не было видно. С обочин их снимали многочисленные телеоператоры. Люди скандировали: „Руцкой — президент! Банду Ельцина под суд! Свободу Белому дому!“[1568]
По свидетельству М. Матюшина, колонна „растянулась километра на два“.[1569] По свидетельству А. Коренева, „когда колонна демонстрантов растянулась на Крымском мосту, стало видно, что в ней тысяч 200“.[1570] И. М. Братищев считает, что в прорыве участвовало не менее 300 тысяч.[1571] „Сто, двести или даже более тысяч“ называет Т. И. Денисенко.[1572]
Насколько можно верить названным цифрам?
Для того чтобы понять это, необходимо учесть, что от Октябрьской площади до Белого дома около 3 километров. Это максимум 3–4 тысячи шеренг. В самом широком месте Садовое кольцо имеет 16 полос: 8 с одной стороны и 8 с другой. Это — около 32 метров, то есть не более 40–50 человек в одном ряду. Следовательно, если бы демонстранты заполнили все пространство от Октябрьской площади до Белого дома, их могло быть максимум 120–200 тысяч.
Между тем и шеренги были уже, и расстояние между ними больше, и длина колонны меньше. Даже если допустить, что колонна занимала половину пути, взять в шеренге 30 человек и расстояние между ними около метра, мы получим не более 50 тысяч человек. Поэтому можно утверждать, что, по самым оптимистическим расчетам, в шествии принимали участие не сотни, а несколько десятков тысяч демонстрантов.
