Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
Как уже отмечалось, даже по самым скромным оценкам, между 13.30 и 14.00 на Октябрьской площади находилось не несколько сот, а несколько тысяч человек. Причем самая высокая оценка принадлежит бывшему тогда начальником Главного управления по охране общественного порядка МВД генерал-лейтенанту В. В. Огородникову, которому в 13.00 В. Ф. Ерин через своего заместителя А. Н. Куликова поручил взять события на Октябрьской площади под свой контроль.[1521]
Зачем же А. С. Куликову понадобилось искажать данные о численности собравшихся на митинг к 13.30? А для того, чтобы, с одной стороны, объяснить, почему до 14.30 МВД не предпринимало действий для локализации событий на Октябрьской площади, с другой стороны, продемонстрировать свою прозорливость после 14.30. Между тем, когда около 14.15 демонстранты повернули на Крымский вал, не нужно было быть генералом, чтобы понять, куда они могут пойти дальше.
Однако дело не только в этом.
А. С. Куликов допустил одну досадную ошибку. Он поторопился поделиться своими первыми воспоминаниями об октябрьских событиях 1993 г. на страницах книги „Москва, осень-93“ еще в 1994 г.[1522] Так мы узнали, что 3 октября около 13.30, проезжая мимо Октябрьской площади, он насчитал на ней около 500 человек, а через ПОЛЧАСА ему стало известно, что на площади собралось 12 тысяч человек.[1523]
Между тем в 1994 г. Анатолий Сергеевич не только не писал о своей прозорливости, иначе нужно было бы объяснить свое бездействие с 14.00 до 14.30, но и заявлял, что смог понять замысел организаторов митинга только позднее, когда демонстранты подходили к Белому дому.[1524]
Лгать, оказывается, сложнее, чем убивать. Для этого нужно думать. Это тем более следует подчеркнуть, что замыслы организаторов Всенародного вече, оказывается, не были тайной за семью печатями.
„Как потом выяснилось“, пишет Р. С. Мухамадиев, участники запланированных на 3 октября митингов, „собирались мирными колоннами направиться к зданию Верховного Совета. … ДЕПУТАТАМ ОБ ЭТОМ БЫЛО ИЗВЕСТНО ЗАРАНЕЕ. МОСКВИЧИ ТОЖЕ ЗАГОДЯ ОПОВЕЩЕНЫ ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ И ЧЕРЕЗ МЕСТНЫЕ ГАЗЕТЫ. Следовательно, милиция и органы государственной безопасности имели время принять свои меры. Ничего неожиданного для них не было“.[1525]
О том, что это действительно было так, мы узнаем из интервью Алексея Бенедиктова. Оказывается, накануне Всенародного вече „Эхо Москвы“ пригласило к себе В. Г. Уражцева. Выступая в прямом эфире, он не только получил возможность объявить о намеченных митингах, но и открыто призвал москвичей идти к Белому дому.[1526]
„…Руководству Министерства внутренних дел Российской Федерации и ГУВД Москвы, — отмечается в докладе Комиссии Т. А. Астраханкиной, — было известно не только о санкционированном Моссоветом митинге на Октябрьской площади, но и О ГОТОВИВШЕМСЯ ПОСЛЕ НЕГО НЕСАНКЦИОНИРОВАННОМ ШЕСТВИИ К ДОМУ СОВЕТОВ Российской Федерации“.[1527]
Итак, несмотря на то что МВД заранее располагало информацией о планах „организаторов“ „Всенародного вече“, оно начало действовать только около половины третьего. Следовательно, оно сознательно давало событиям выйти за пределы Октябрьской площади.
К тому времени, когда демонстранты подходили к Крымскому мосту, относится следующий радиоразговор, обнародованный А. Черкасовым:
„Омск: „Это мы понимаем, что они к Белому Дому идут. У вас сил очень много, и все они остались без дела“. Памир: „Хорошо…“ Омск: „Давайте быстро на передислокацию. Значит, ориентировочно направляйте силы на Зубовскую площадь…““ Как отмечает А. Черкасов, в 14.30 был отдан приказ о переброске на Зубовскую площадь „400 человек со спецсредствами и вооружением“. Омск: „Подготовить к выезду весь ваш резерв. 400 единиц. 400 единиц, со спецсредствами и со всем вооружением. Значит ИСХОДНЫЙ рубеж — Зубовская площадь… ВЕСТИ ПО САДОВОМУ КОЛЬЦУ“».[1528]
Из этого явствует, что, во-первых, МВД не собиралось остановить демонстрантов на Крымском мосту и готовилось к их встрече лишь на Зубовской площади, во-вторых, оно не планировало останавливать их и на Зубовской площади, так как направило туда до смешного незначительные силы — всего 400 человек. И это несмотря на то, что, по словам руководителей ГУВД Москвы, у них было «очень много» сил и «все они» оставались «без дела». О том, что руководство МВД не ставило перед собою задачи остановить демонстрантов, свидетельствует и команда «Омска»: «ВЕСТИ» демонстрантов от Зубовской площади «по Садовому кольцу».
Между тем демонстранты уже подходили к Крымскому мосту. Показательно, что только в этот момент было приказано блокировать его. «На наших глазах, — вспоминает очевидец, — его перекрывает стена омоновских щитов».[1529] Как будто бы этого нельзя было сделать раньше.
Поскольку Крымский мост возвышается не только над рекой, но и над набережной, перед ним дорога идет на подъем, образуя своеобразную эстакаду. Эта часть дороги — около 150 метров с одной стороны и около 100 метров с другой стороны реки — справа и слева имеет ограждение, сливающееся с ограждением на мосту. Именно здесь, как отмечается в книге И. Иванова, «в районе отводных лестниц» и был поставлен ОМОН.[1530] В результате, когда колонна вышла на подъем к мосту, люди уже «не могли идти в сторону, они были обречены идти вперед на оцепление».[1531]
«Мы наблюдаем… — пишет Р. С. Мухамадиев. — Вот идущие впереди уже вступили на Крымский мост, а Октябрьская площадь все еще не освободилась… Я никогда до этого не видел такого скопления народа… На самой середине моста образовалась железная стена, через которую не пролетит и птица. Сотрудники ОМОНа каким-то образом смастерили ее из своих щитов».[1532]
«Казалось, — вспоминает другой очевидец, — ничто не может прорвать эту преграду: 1-й ряд — стоят на одном колене и упирают щит об асфальт, 2-й ряд — стоят и держат щиты поверх 1 ряда и, наконец, 3 ряд — держат щиты поверх 2 ряда на вытянутых вверх руках».[1533]
«Людской поток, — пишет Р. С. Мухамадиев, — все ближе подходит к этой стене. Сейчас вот-вот на самой середине моста через Москву-реку произойдет страшное столкновение. ОМОНу дан приказ не отступать ни на пядь. А колонну… теперь уже ничем не остановить. Это ведь не Первомайская демонстрация… Тут — естественная стихия, желание отомстить за избиения в течение десяти-пятнадцати дней».[1534]
А вот свидетельство Т. И. Денисенко: «На подъеме моста стоял ОМОН. Не доходя метров семь, десять передние ряды демонстрации остановились».[1535] В. В. и В. А. Кафельниковы пишут, что колонна остановилась метрах в 30 от заслона.[1536] И. Иванов отмечает, что «при приближении демонстрантов мост ощетинился» и «колонна остановилась в 100 метрах».[1537] Из документов явствует, что «колонна была остановлена в начале Крымского моста».[1538]
Тем временем, пишет Т. И.Денисенко, «с Октябрьской площади все шли и шли люди… Впереди стоял заслон. Он выглядел зловеще. Солдат практически было не видно, одни щиты, два ряда вверх и два ряда над головами… Каждая минута ожидания в этом противостоянии становилась все напряженней. От первых рядов по цепочке передали просьбу к женщинам переместиться дальше, в середину колонны».[1539]
«В первых рядах, — пишет С. Чарный, — шли боевики (или, если „патриотов“ так больше устраивает, дружинники), вооруженные заточками, арматурой и пр.».[1540] Действительно ли это было так, мы не знаем, так как ссылок на использованные источники в книге С.Чарного нет, а совершенно необоснованных утверждений много.
Втот момент стало очевидно, что омоновский заслон был выставлен посредине «моста» не только для того, чтобы заставить взошедших на «мост» демонстрантов идти вперед и сделать невозможным их рассеивание. Когда демонстранты вышли на Крымский мост, между руководителями МВД состоялся следующий разговор:
«Амур <Егоров, зам начальника ГУВД]>: „Я нахожусь на Крымском мосту. Нужно еще силы, чтобы не было доступа в тыл нашим… с Зубовской площади“. Омск: „Я понял… Я направляю наряды на Зубовскую площадь, но НА МОСТУ их нельзя останавливать. Там могут быть неприятности. Их нельзя там останавливать. Их можно немножко придержать“».[1541]>: „Я нахожусь на Крымском мосту. Нужно еще силы, чтобы не было доступа в тыл нашим… с Зубовской площади“. Омск: „Я понял… Я направляю наряды на Зубовскую площадь, но НА МОСТУ их нельзя останавливать. Там могут быть неприятности. Их нельзя там останавливать. Их можно немножко придержать“».[1542]
Когда колонна остановилась, для переговоров с омоновцами направилась группа демонстрантов.[1543] По свидетельству В. В. и В. А. Кафельниковых, она состояла из 3–4 человек.[1544] Из интервью А. В. Крючкова явствует, что в переговорах, кроме него, участвовали И. М. Братищев, И. О. Маляров и В. Г. Уражцев.[1545]
