Борис Соколов - Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб
Андрей Соловьев полагал, что при втором посещении Власова Таврин попал в поле зрения советской разведки. В Москву ушло предупреждение, когда именно и где ждать террористов, собирающихся убить Верховного Главнокомандующего. Автор очерка опубликовал также фотографию Таврина в форме советского офицера вместе с оберштурмбанфюрером Грейфе. Правда, при внимательном рассмотрении ракурсов, в которых оба они изображены на этом фото, создается впечатление, что оно смонтировано из двух разных снимков. И действительно, как мы увидим дальше, сфотографироваться с Тавриным перед отправкой его на задание Грейфе попросту никак не мог. Интересно другое: на фотографии на груди Таврина отчетливо видны советские награды: Золотая Звезда Героя, орден Ленина, орден Александра Невского, два ордена Красного Знамени и один Красной Звезды (этот перечень орденов нам еще пригодится).
Заметим, что возить агента, которого в глубокой тайне готовили для убийства Сталина в штаб генерала Власова, где, как догадывались и сами немцы, было немало советских информаторов, да еще посвящать самого генерала-коллаборациониста в суть тавринского задания – это верх нелепости и нарушение элементарных правил конспирации. Не случайно, когда в 1976 году Соловьев включил очерк о неудавшемся покушении на Сталина в свою книгу с захватывающим названием «Волки гибнут в капканах», то эпизод с посещениями Тавриным Власова и некоторые другие явно сомнительные подробности предусмотрительно изъял.
Так же совершенно непонятно, почему для выполнения столь ответственного, трудного задания немцы используют рядового агента-провокатора, не имевшего никакого опыта ни разведчика, ни диверсанта, ни террориста в советском тылу. Что же, у Шелленберга людей поопытнее не нашлось?
Новые вопросы к соловьевскому очерку возникают после знакомства с вышедшей в том же году книгой Кукриджа. Здесь Таврину посвящено две страницы. Стоит процитировать их полностью:
«Летом 1942 года офицеры Гелена, занимавшиеся допросами военнопленных, обнаружили в лагере советского офицера, который, подобно Минишкию, был армейским политработником. Его звали Петр Иванович Таврин, и он был захвачен в плен 30 мая 1942 года в районе Ржева. Пленный заявил захватившим его немцам, что награжден орденами Красного Знамени и Александра Невского за службу на фронте и с гордостью показал им эти награды (тут Кукридж, как говорится, пулю льет: орден Александра Невского был учрежден позднее, в июле 1942 года. – Б. С.); но после обычной идеологической обработки он выразил готовность вернуться обратно уже как шпион. Гелен отобрал Таврина для специальной подготовки, и в сентябре он был переброшен за линию фронта. В течение двух лет Таврин оставался в России и последовательно назначался на ряд ответственных постов, сначала в Наркомате обороны, затем в Верховном штабе (по-видимому, Кукридж имеете виду Генеральный штаб или Ставку Верховного Главнокомандования. – Б. С.) и в конце концов в чине полковникам штабе маршала (в действительности – генерала армии. – Б. С.) Ивана Черняховского. После кровавых сражений за Днепр в 1943 году он был одним из 306 солдат и офицеров, которые вместе со своим командующим были удостоены высшей государственной награды – Золотой Звезды Героя Советского Союза. За весь этот период он отправил целый поток донесений.
Однако в августе 1944 года Таврин послал сообщение, что попал под подозрение. (Ну прямо как в романе Богомолова! Уж не был ли Таврин прототипом Матильды, тем более что, согласно данным Соловьева, по документам должен был служить на 1-м Прибалтийском фронте, как и безымянный шифровальщик, на связь к которому шла группа «Неман». – Б. С.). Гелен решил отозвать его и обратился к подразделению «Цеппелин» с просьбой эвакуировать агента на «Мессершмитте» (имеется в виду уже известный нам «Арадо-332», выпускавшийся фирмой «Мессершмитт». – Б. С.). Посадка самолета за линией фронта для того, чтобы забрать агентов, предпринималась в исключительных случаях и только тогда, когда спасаемый был немцем. Гелену поэтому пришлось скрыть национальность Таврина. Что случилось дальше, мы можем узнать из официальной советской версии, которая звучит следующим образом:
«5 сентября 1944 года на дороге в Карманово недалеко от Смоленска патруль остановил мужчину и женщину, ехавших на мотоцикле. Мужчина был одет в форму полковника Советской Армии (так у Кукриджа; коль он действительно цитирует документ времен Великой Отечественной войны, в оригинале должно быть: «Красной Армии». – Б. С.). Он с возмущением предъявил свои документы, но патрульный забрал его на пост военной разведки (скорее – контрразведки СМЕРШ или просто в райотдел НКВД. – Б. С.), где провели досмотр его вещмешка. Там нашли немецкую радиостанцию, не менее семи пистолетов с патронами и кожаный портфель с Золотой Звездой Героя Советского Союза, орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды и несколькими медалями. В швы были зашиты шифровальные блокноты и написанные шифром заметки на папиросной бумаге. После соответствующих допросов (это с побоями, что ли? – Б. С.) мужчина признался, что является немецким шпионом и что он и его жена собирались встретить немецкий самолет на тайной посадочной площадке на лугу вблизи Карманова. Туда была послана воинская часть, и, когда самолет приземлился, три члена экипажа были пленены, а один, оказавший сопротивление, убит. Расследование показало, что П. И. Таврин, бывший офицер, перешедший на сторону гитлеровских фашистов в 1942 году и позднее вернувшийся на Родину, злостно обманывал Советскую власть. Он был назначен на ответственные посты и получил высокие награды, в то время как, делая вид, что служит Родине, многократно ее предавал.
Предатель Таврин и его женщина (или сожительница, как именуют Л. Я. Шилову источники, восходящие к КГБ. – Б. С.) понесли заслуженное наказание за свои преступления».
Таков советский доклад, облеченный в знакомую форму партийного жаргона (к сожалению, Кукридж дает только английский перевод документа, и мы лишены возможности оценить всю прелесть специфической кагэбэшной разновидности смехотворного партийно-бюрократического языка. – Б. С.). Это был конец Таврина, но сделанное им, выразившееся в нескольких сотнях сообщений, собранных втри пухлых досье ФХО, не может быть уничтожено».
Легко убедиться, что версия Кукриджа прямо противоположна соловьевской. При этом бывший британский разведчик ссылается на сборник документов «Советские органы государственной безопасности», изданный на основе материалов Центрального государственного архива СССР. Трудно сказать, какой именно архив имеется в виду. И сборника документов с таким названием мне пока что найти не удалось. С другой стороны, вряд ли Кукридж, очень часто путающийся в датах, относящихся ко времени Великой Отечественной войны, и вообще в советских реалиях, мог сам сочинить вот такой документ о поимке Таврина, да еще придать ему черты партийно-бюрократического жаргона.
Попробуем сравнить версии Соловьева и Кукриджа.
У Соловьева Таврин (подлинная фамилия его Шило) – сначала военнослужащий неизвестного звания и должности на Северо-Западном фронте, добровольно сдавшийся в плен (дата пленения – 30 мая 1942 года – у обоих авторов совпадает), затем осенью 1944-го – майор из СМЕРШ 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта.
У Кукриджа фамилия агента – тоже Таврин, но она единственная. Сперва он – политработник неустановленного звания, против своей воли взятый в плен у Ржева. В момент задержания Петр Иванович – полковник, Герой Советского Союза, но его должность не называется.
Соловьев утверждает, что Таврина Героем Советского Союза сделали немцы для облегчения выполнения задания по ликвидации Сталина. Кукридж же настаивает на том, что Таврин действительно был удостоен этого высокого звания за форсирование Днепра. А между тем, по данным Министерства обороны СССР и ряда исследований, среди тех, кто в годы войны был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза, нет лиц с фамилией Таврин или Шило. Указ от 17 октября 1943 года, на который ссылается Кукридж, действительно содержит имена 307 солдат и офицеров 60-й армии И. Д. Черня-ховского, включая и самого командующего, но фамилии Таврин здесь нет.
В своей книге Соловьев приводит фотографию будто бы изъятой у Таврина подделанной газетной вырезки с подлинным указом периода битвы за Днепр (но не от 17 октября), где в конце списка подставлена отсутствующая в оригинале фамилия Таврина. Если же верна версия Кукриджа, то возможны два объяснения. Или Таврин действительно служил в СМЕРШ и его могли наградить закрытым указом, а после разоблачения героя как немецкого шпиона все следы присвоения ему высокого звания чекисты, быть может, уничтожили. Или настоящая фамилия агента была не Таврин, не Шило, а совсем другая, и с помощью фальшивых документов на имя Таврина он пытался добраться к месту посадки присланного за ним немецкого самолета. В этом случае подлинную фамилию агента следует искать в первую очередь в указе о присвоении звания Героя Советского Союза от 17 октября 1943 года, где до сих пор неидентифицированными остаются несколько десятков человек. Представления на Героя писались второпях, от руки, в боевой обстановке. Тут было не до каллиграфии. И когда в вышестоящих штабах расшифровывали командирскую скоропись, рождались люди с совершенно фантастическими фамилиями – как подпоручик Киже у Юрия Тынянова. Среди них может быть и подлинная фамилия немецкого агента.
