Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки
Хотя Главный штаб счел оценку Игнатьевым мобилизованных османских сил в 600 000 человек завышенной, Обручев понимал, что те ограниченные русские войска, задействовать которые он предполагал в своем октябрьском плане, будут отныне недостаточны для быстрого занятия Болгарии и захвата Константинополя. После всех приготовлений, которые османы успели сделать в конце осени и зимой, достижение поставленных целей было возможно только посредством удвоения численности русских войск на европейском театре, так, чтобы полноценная армия в 100 000–120 000 человек могла прорваться через Балканы, а другая, сравнимая по численности, обеспечила ей тылы в Дунайской Болгарии[668]. Выбор операционной линии через средний Дунай и центральную часть Болгарии сохранился, однако теперь Обручев советовал, чтобы армия, предназначавшаяся к действиям в Дунайской Болгарии, не только заняла Бабадаг и осадила Рущук, но и распространила поиски и далее вглубь Добруджи и Делиормана, установила контроль над Сливненским и Габровским перевалами и даже атаковала Шумлу.
Обновленный план Обручева представлял, таким образом, частичный возврат к принципам русского военного планирования во время предыдущих войн, поскольку предписывал активные действия на нижнем Дунае и в четырехугольнике османских крепостей. Обручев и на этот раз отмечал опасность осадной войны и признавал, что распыление русских сил между Силистрией, Шумлой и Варной сделало кампанию 1828 года по большей части безуспешной. Однако он также полагал, что рущукско-варнская железная дорога, построенная османами после Крымской войны, изменила ситуацию, поскольку сделала возможным подвоз осадной артиллерии под стены Шумлы и Варны[669]. Как и осенью 1876 года, Обручев рассматривал азиатский театр в качестве второстепенного, однако соглашался с Игнатьевым в том, что кавказскую армию необходимо удвоить на случай, если захват Константинополя с европейской стороны окажется невозможным (например, в случае решительного вмешательства англичан). В этом случае целей войны можно будет достичь только посредством «полно[го] разрушения сухопутных владений Турции в Европе и Азии», для чего потребуется продвижение усиленного кавказского корпуса вглубь Анатолии[670].
Ввиду невозможности удвоить силы на европейском театре русская армия в итоге следовала стратегии, близкой к той, что Обручев предлагал изначально, в октябре 1876 года. Как будет показано в следующей главе, недостаток координации между различными частями после их успешной переправы через Дунай 10 июня 1877 года фатальным образом сказался на задаче быстрого захвата Забалканской Болгарии и защиты христианского населения, которую сформулировал Обручев. В результате его стратегия, разработанная с целью обезопасить единоверцев, имела обратный эффект и спровоцировала османские расправы над болгарским населением. Неудачное исполнение плана Обручева также способствовало уязвимости местного мусульманского населения. Будучи переведен в Закавказье перед самым началом войны по настоянию невзлюбившего его великого князя Николая Николаевича, Обручев не мог контролировать реализацию плана, разработанного при его активном участии. По этой причине он объективно не может считаться ответственным за непредвиденные последствия, которые будут рассмотрены в следующей главе.
В представлении Обручева единоверное население фигурировало прежде всего в качестве потенциальной жертвы, нуждающейся в защите, в то время как его выбор операционной линии в целом минимизировал контакт между русской армией и массой мусульманского населения восточных Балкан. Другими словами, Обручев был далек от мысли поднимать болгар на народную войну против мусульман, как это советовали сделать Кишельский и Фадеев. В то же время разработка Обручевым плана военных действий, как и вклад Артамонова и Игнатьева в этот процесс, демонстрирует возросшее значение населения как фактора выбора стратегии по сравнению с 1828–1829 и даже с 1853–1854 годами. При всем отличии в стиле и подходе и участники русского военного планирования, и генералы-панслависты разделяли представление о важности местных жителей для военного и политического исхода противостояния. Отражая все более важное место населения в современной военной статистике, русское военное планирование 1876–1877 годов в свою очередь имело большие последствия для разных религиозных и этнических групп Европейской Турции во время последующей русско-турецкой войны и непосредственно после ее окончания.
Глава VI
Политика населения во время войны 1877–1878 годов
В то время как армия готовилась к войне, дипломаты предпринимали последние усилия по поиску мирного разрешения кризиса. Главным плодом этих усилий была Константинопольская конференция в декабре 1876 года, на которой представители европейских держав и России предложили Порте план ее замирения со своими балканскими христианскими подданными. Коллективный демарш европейских дипломатов основывался на предварительном соглашении Игнатьева с его британским коллегой, чрезвычайным и полномочным послом в Константинополе лордом Солсбери, к которому вскоре примкнули другие европейские представители. Согласно этому плану, потерпевшая поражение Сербия должна был получить назад свои территории, занятые османской армией. Части Герцеговины, охваченные восстанием, должны были войти в состав Черногории, а остальные ее части и Босния должны были получить автономию. План также предполагал создание двух автономных болгарских областей, которые включали бы территории к северу и к югу от Балканского хребта[671]. Несмотря на то что британцы воспротивились предложению Игнатьева о создании единой автономной Болгарии, план, представленный дипломатами Порте, впервые следовал «этнографическому принципу» территориального разграничения.
Порта парировала предложения Константинопольской конференции принятием конституции, которая формально обеспечивала права христианского населения и его политическое представительство в будущем османском парламенте[672]. После неудачи плана замирения российское Министерство иностранных дел сконцентрировало свои усилия на дипломатической подготовке войны, в частности на обеспечении нейтральности Австро-Венгрии. В конце июня 1876 года Александр II встретился с Францем Иосифом II в Рейхштадте для неформального обсуждения политического переустройства Балкан после только начавшейся на тот момент сербо-османской войны. Российско-австрийский торг в конце концов привел к заключению секретных политической и военной конвенций января и марта 1877 года соответственно, подписанных российским послом в Вене Е. П. Новиковым и австрийским министром иностранных
