Мифы о мире мертвых: От Осириса и Хель до похищения Персефоны и «Божественной комедии» - Владимир Яковлевич Петрухин
С XII века активно распространялись кровавые наветы на иудеев. Их обвиняли в том, что они использовали кровь младенцев других вероисповеданий для ритуальных целей. Одновременно с этим появились рассказы о демонах, вселявшихся в живых людей и заставлявших их пить кровь, перегрызая горло жертве. Вампиры, выходящие из могил, высасывают ночью кровь своих жертв, после чего те угасают. Позже стали верить в то, что они сами превращаются в вампиров. Целые деревни могли оказаться жертвами выходца из могилы.
По традиции c вампирами стали ассоциироваться два исторических персонажа XV века. Одним из них был сподвижник Жанны д’Арк Жиль де Рэ. Он увлекся поисками философского камня для добывания золота и использовал для этого кровь. Говорят, из-за его экспериментов погибло триста младенцев.
Другим кровавым злодеем считают валашского воеводу Влада Цепеша, или Дракулу. Бесконечные войны и жестокая расправа с пленными (традиционная казнь — сажание на кол, откуда и пошло прозвище Цепеш, «кол») превратили его в полумифического «дракона» — Дракулу. Ассоциации с драконом привели к представлениям о летучих кровососущих тварях-оборотнях. Лучшее средство избавления от ходячего покойника — кол: с его помощью нечисть можно было пригвоздить к могильной земле.
Дракулу характеризует одна из рассказанных о нем средневековых историй. Однажды он велел собрать в своей резиденции всех убогих — нищих и калек — и досыта их накормить и напоить. Это дело богоугодное: такими пирами славился и русский князь Владимир Святославич после того, как выбрал христианскую веру для Руси. Насытившиеся бродяги предались веселью, и Дракула спросил их, что им еще нужно. Довольные угощением отвечали, что Господь должен подсказать правителю, какие благодеяния он может еще совершить. Воевода вопросил, хотят ли они впредь ни в чем не нуждаться, и, естественно, получил утвердительный ответ. Тогда Дракула велел запереть двери покоев и сжечь всех собравшихся там заживо, отправив их прямиком на тот свет.
Представления о вампирах наиболее характерны как раз для Центральной Европы, где жил Дракула. Само слово «вампир» считается производным от венгерского обозначения ведьмы — «убыр». Вероятно, к тому же слову восходит и славянское «упырь». Недаром у славян считается, что колдуны превращаются в упырей после смерти. Но в упырей могли превратиться и обычные покойники при определенных условиях. Например, если через их гроб перед похоронами перескочило животное или перелетела птица. Или если те, кто хоронит усопшего, оборачиваются от гроба к дому, показывая дорогу мертвецу, и т. п.
Именно поэтому упыри могут быть оборотнями. В представлении христиан они близки к волколакам, или волкодлакам, — волкам-оборотням, нападающим на людей. Мы уже говорили, что Пушкин использовал в поэтическом языке более звучное слово «вурдалак», и это обозначение вампира распространилось в русской литературе.
Одним из первых ввел сюжет вампиров в мировую литературу французский писатель Проспер Мериме. Он описал случай, свидетелем которого был в Сербии в 1816 году. Однажды ночью его с хозяином потревожили женские крики. Он проснулся и обнаружил мать, которая, держа потерявшую сознание дочь, вопила: «Вампир! Вампир!» Девушку привели в чувство, и она рассказала, как через окно к ней приблизился человек в саване, укусил ее и пытался задушить. Крики вспугнули злодея, но жертва узнала в вампире местного жителя, которого похоронили две недели назад. На шее несчастной обнаружилось красное пятно, но просвещенный французский автор сомневался, был ли это укус чудовища.
На рассвете весь городок поднялся на ноги. Мужчины вооружились ружьями и ножами, женщины несли раскаленное железо, дети — камни и палки. Когда могилу разрыли, обнаружили, что тело не тронуто тлением. Горожане с криками принялись палить в труп, размозжив выстрелами его голову. Родственники пострадавшей принялись терзать тело ножами, а женщины — собирать жидкость, текущую из трупа. Тряпьем, которым вытирали жидкость, обмотали шею жертвы, чтобы она не стала вампиром. Труп же потащили к костру и под дикие крики сожгли.
Типичный рассказ о смерти колдуньи, которую именовали упырем, записан у русского населения Дербента в Дагестане. Женщина долго мучилась перед смертью, что свойственно людям, чья грешная душа слишком привязана к телу. Наконец ее уложили со скрещенными руками и образком. Но когда стали переносить тело в гроб, увидели, что ведьма перевернулась, а образок лежит внизу. Сказать об этом священнику побоялись: ведьма стала бы мстить. Так ее и схоронили, но после похорон у соседки умер ребенок, а следом — другой. Осмотревший детей врач нашел на их руках следы зубов упыря.
В присутствии знахаря и священника могилу разрыли. Покойница лежала лицом вниз, саван ее был покрыт кровью. Знахарь велел прибегнуть к испытанному средству — вбить в труп осиновый кол. Но священник воспротивился этому суеверию: он считал, что холодный труп не мог встать из могилы. Над старухой прочли молитву и опять ее зарыли, но знахарь все же забил в могилу три осиновых кола.
В самарской сказке умирающий колдун велел нанять постороннего человека, чтобы тот занялся похоронами. Совершить обряд согласился солдат, который не знал, что умерший — колдун и горький пьяница. Солдат набил на гроб железные обручи, но провозился дотемна и лишь к полуночи отправился на кладбище. На тройке лошадей он достиг леса, через который лежал путь. Тут лошади встали, обручи сорвались с гроба, а из него поднялся мертвец. Солдат спасся тем, что залез на березу.
Мертвец начал грызть березу, и дерево упало, но солдат успел вскочить на одну из лошадей. Упырь вцепился в пристяжную кобылу и, съев ее с хвоста до гривы, принялся было за вторую, но солдат увидел огонек и бросился к нему, спасаясь. Выяснилось, что огонек теплился в келейке над гробом, откуда также поднялся упырь, захотевший съесть солдата. Тут откуда ни возьмись выбежал пес. Он бросился на упыря и таскал его до тех пор, пока не пропели петухи. Мертвец улегся обратно в гроб. Солдат же зарекся наниматься на чужие похороны.
Этот сюжет можно встретить и в других сказках, в том числе записанных Александром Николаевичем Афанасьевым, русским собирателем фольклора. Только в сказе № 360 не собака нападает на мертвеца, а два выходца из могил начинают драться друг с другом из-за добычи, пока не запоют петухи. Так солдат спасается. Появление собаки также не случайно: это древний страж того света, который не
