Живая вода и вещее слово - Александр Николаевич Афанасьев
Боян. Художник Н.К. Рерих
Имя Ильи Муромца самое популярное в русском народе; оно встречается весьма часто в песнях и преданиях, приписывающих ему различные богатырские подвиги. И хотя Илья Муромец известен как лицо историческое (он жил около 1188 г.), но, выступая в народном эпосе, он усваивает себе черты более древние, принадлежащие к области мифических представлений о боге-громовнике. В этом убеждает нас самый характер его баснословных подвигов и сравнительное изучение их в связи с прочими преданиями нашего и других индоевропейских народов. В эпоху христианскую верование в Перуна, его воинственные атрибуты, и сказания о его битвах с демонами были перенесены на Илью-пророка; Илья Муромец, сходный с Ильей-пророком по имени и также славный святостью своей жизни (а может быть – и военными доблестями), слился с ним в народных сказаниях в один образ, и там, где, по преданию, конь Ильи Муромца выбивал копытом источники ключевой воды, народ ставил часовню во имя Ильи-пророка. В Московской губ. крестьяне объясняют громовые раскаты поездкою Ильи Муромца на шести жеребцах по небу. Любопытные похождения Ильи Муромца с богатырем Святогором целиком принадлежат к области древнейших мифов о Перуне. Тридцать лет от самого рождения сидел Илья Муромец сиднем, не двигаясь с места, но вот «по божьему повеленью приходили два калика перехожие, становились под окошечко косящетое и просили милостыни. И говорит им Илья: «Нищие братия! Взойдите ко мне во храмину: есть у нас всего много, а подать вам некому». И говорят ему калики перехожие: «Встань-ка сам!» – «Сижу сиднем я тридцать лет, а вставать не встану: нет у меня ни рук, ни ног!» – проговорит им Илья. И говорят калики перехожие ему во второй раз: «Встань-ка сам!» Илья сидит, силу пробует, а в ответ держит речь: «Встал бы я, и сила есть, да нет ног». И говорят ему калики перехожие в третий раз: «Встань-ка сам!» Илья сидит, силу пробует: тронет ногу – нога поднимается, тронет другую – другая поднимается. Встает Илья, поднимается, посеред пола становится. И говорят ему калики перехожие: «Сходи-ка за пивом да напой нас!» И взял Илья братину великую, пошел в подвалы глубокие, наливал братину пивом крепкиим и подносил каликам перехожиим. «Выпей-ка сам!» – в ответ молвят калики перехожие. Хватил Илья братину зараз – только и видели пиво! Говорят ему калики перехожие: «Сходи-ка за пивом да напой нас!» – И взял Илья братину больше прежнего, пошел в подвалы глубокие, опускался ниже того, наливал братину пивом крепким пуще того и подносил каликам перехожим. «Выпей-ка сам!» – в ответ молвят калики перехожие. Хватил Илья братину зараз – только и видели пиво! И спрошали Илью калики перехожие: «Слышишь ли, Илья, свою силу?» И молвит Илья: «Слышу!» И спрошали его, Илью, калики перехожие: «Как велика твоя сила?» И молвит Илья: «Кабы был столб от земли до неба, я перевернул бы всю землю!» Стали промеж себя калики говорить: «Много дано силы Илье, земля не снесет; поубавим силы». Еще раз посылают они Илью за пивом, заставляют его выпить и спрашивают: «Слышишь ли, Илья, свою силу?» Отвечает Илья: «Поубавилось силы кабы на семую часть!» Стали промеж себя калики говорить: «Будет с него!» Несмотря на легендарный тон, приданный этому рассказу (в одном варианте былины вместо калик перехожих являются к Муромцу, поят его и наделяют силою Спаситель и два апостола), здесь слишком очевидна мифическая основа.
Илья Муромец. Художник Н.К. Рерих
В народных сказках богатырь, собирающийся на битву со змеем – демоническим представителем зимних облаков и туманов, должен трижды испить живой (или сильной) воды и только тогда получает силу поднять меч-кладенец. Пиво, которое пьет Илья Муромец, – старинная метафора дождя. Окованный зимнею стужею, богатырь-громовник сидит сиднем, без движения (не заявляя себя в грозе), пока не напьется живой воды, т. е. пока весенняя теплота не разобьет ледяных оков и не претворит снежные тучи в дождевые; только тогда зарождается в нем сила поднять молниеносный меч и направить его против темных демонов. Наделенный богатырскою крепостью, Илья Муромец отправляется на совершение трудных подвигов. Как самое имя Перуна сменилось историческим именем Ильи Муромца, так и борьба его с демоническими существами – великанами и змеями – перенесена на битвы, характеризующие первое время государственной жизни Руси, когда строй общественный еще достаточно не окреп: внутри государства, среди лесов и пустынных мест, легко укрывался разбой, а извне, из широких степей, угрожали беспрерывные набеги диких кочевников, с которыми должны были бороться русские витязи. Илья Муромец усмиряет разбойничью шайку и освобождает Чернигов-град от несчетных басурманских полчищ; но и в этих ратных подвигах он сохраняет свое родство с древним Перуном; он действует его оружием – всесокрушающими стрелами и выезжает на таком же чудесном коне, как и бог-громовержец. Конь его словно сокол летит, с горы на гору перескакивает, с холма на холм перемахивает, реки, озера и темны леса промеж ног пускает, хвостом поля устилает; подобно Зевсову коню Пегасу, он выбивает копытами колодцы. Окруженный станишниками (разбойниками), Илья Муромец вынимал из налучия тугой лук, вынимал стрелу каленую и пускал ее по сыру дубу.
Спела тетивка у туга лука — Станишники с коней попадали; Угодила стрела в сыр-кряковистый дуб, Изломала дуб в черенья ножевые.Сражаясь один против несметной рати кочевников, он куда ни бросится – там улица, где ни поворотится – часты площади. Вслед за тем наезжает Илья Муромец на Соловья-разбойника, который заложил прямоезжую дорогу к Киеву ровно на тридцать лет (время, когда богатырь сидел сиднем): никакой человек по ней не прохаживал, зверь не прорыскивал, птица не пролетывала. Соловей-разбойник
