Вячеслав Меньшиков - Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина
«Надежный агент разведки передает 17.Х1.(1942) сведения, полученные от доверенного лица в комиссариате путей сообщения: “прибывающие с востока эшелоны с войсками немедленно переводятся в Москву на окружную дорогу и идут дальше, главным образом в южном направлении”. Армейская группа оповещена».
В этой связи 27 ноября 1942 года генерал Судоплатов докладывал Берии:
«1. Приведенные в этой депеше сведения являются нашей дезой, которую мы передавали немцам по указанию Генерального штаба Красной армии.
2. “Надежный агент разведки” – это наш агент “Гейне”.
3. “Доверенное лицо в НКПС” – наша подстава. Для перехвата очередных курьеров германской разведки считаем целесообразным дать явку немцам в гор. Горьком». (См.: http://tehnika.clan.su/forum/20-203-1)
В будущем, впрочем, как и всегда, дезинформация, передаваемая через «Сатурн» на самый верх, для фашистского командования, строилась с расчетом на то, чтобы германское руководство не потеряло интереса к получаемым сведениям. Так, например, была передана следующая шифровка:
Макс (Гейне) (29.05.1943): «Источник из НКПС передал нам, что со слов близкого знакомого, ответственного сотрудника Управления
Казанской железной дороги, 27 мая из Москвы в направлении Ростова специальным поездом выехал маршал Жуков, которого сопровождают несколько генералов. В составе поезда три платформы с зенитными пушками и пулеметами. Престол». [4]
Текст этой радиограммы подписал заместитель начальника Генштаба Красной армии генерал-полковник Антонов с пометкой: «Указанный текст необходимо передать противнику не позднее 29 мая 1943 года». Передачу санкционировал замнаркома внутренних дел Богдан Кобулов. Все было сделано вовремя. Игра с абвером набирала обороты.
Но не всегда все шло спокойно у Александра Петровича Демьянова– «Макса»-«Гейне». С некоторого времени он и его кураторы из НКВД почувствовали более пристальное внимание к работе «Макса» со стороны противника. Контрразведчикам пришлось дополнительно помогать ему, чтобы создать у немцев впечатление, что группа «Престол» производит и другие действия, в том числе и диверсии на железной дороге. Одна, например, «случилась» под городом Горьким. Чтобы подтвердить этот акт устрашения советской власти и упрочить репутацию Александра для абвера, чекисты организовали несколько сообщений в прессе о вредительстве на железнодорожном транспорте. [17]
Демьянов также сообщил в абвер, что, выезжая в Горький, он обнаружил в пятнадцати километрах к северо-востоку от областного центра, на левом берегу Волги, военный аэродром. Чтобы передать немцам эту дезинформацию, была заранее подобрана подходящая для аэродрома площадка, построены легкие маскировочные сооружения. Прошло некоторое время, и служба противовоздушной обороны донесла, что разведывательные самолеты немцев стали аккуратно появляться в этом квадрате, делая съемки… А позднее стали совершать боевые налеты, и не один десяток тонн смертоносного металла был ими сброшен над пустым полем. Пилоту с одного из сбитых немецких бомбардировщиков удалось спастись на парашюте, и он был захвачен в плен. На его карте под координатами, сообщенными Демьяновым немцам, было четко обозначено: военный аэродром.
Понятно, что у немцев радиограммы «Макса» подвергались тщательному изучению и анализу специалистами – выдать им ложный материал за правду была задача не из легких. Приходилось продумывать ходы на несколько шагов вперед, ставя себя на место противника и пытаясь понять логику его мышления. Естественно, что содержание шифровок увязывалось с конкретными возможностями «Макса» по добыванию той или иной информации, которые были известны немецкой разведке.
Вот, к примеру, передача разведсообщения «Макса» уже стратегического характера:
Макс (Гейне) (13.0/.1942): «Вечером 13 июля Ставка закончила свое очередное заседание в Москве. Среди прочих присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов и представители британской, американской и китайской военных миссий. Шапошников доложил, что надо отступить до Волги с таким расчетом, чтобы заставить немцев провести там зиму. Во время отступления надо все разрушить, а заводы эвакуировать на Урал и в Сибирь… Британский представитель потребовал советской помощи в Египте, однако получил ответ, что советские резервы людской силы не так велики, как предполагают союзники. Более того, Советы нуждаются в значительных поставках самолетов, танков и артиллерии. Эта нужда возникла из-за того, что воинские контингенты, предназначенные для России и подлежавшие отправке через Басру в Персидский залив, были переадресованы для обороны Египта. Было принято решение о наступательных операциях в двух секторах: севернее Орла и севернее Воронежа – с применением значительных танковых сил. У Калинина (ныне – Тверь – В. М.) предполагается провести отвлекающее наступление. Придается большое значение тому, чтобы удержать Сталинград, Новороссийск и Кавказ…». (Выделено мной. – В. М.) [18]
Всю ночь 14 июля 1942 года полковник Гелен и его помощник майор Херре обрабатывали это сообщение и на следующий день доложили о нем начальнику Генштаба. Сам Гелен добавил к этому агентурному донесению такой разведанализ: «Развитие общей обстановки на фронте в течение последних дней делает донесение агента вполне достоверным. Оно подтверждается передвижениями противника перед группами армий «А» и «Б», его действиями на Дону, отходом на Волге, упорной обороной на Северном Кавказе и Сталинградском плацдарме. В секторе группы армий «Центр» отход противника на линию Тула – Москва – Калинин принесет дальнейшее сокращение фронта. Однако сейчас еще нельзя предсказать, приведет ли наше наступление в районе групп «Центр» и «Север» к дальнейшему значительному отступлению». [19]
Конечно, гитлеровцы никак не могли проверить, были ли в кабинете Сталина на совещании такие высокопоставленные лица. Но нам-то сегодня никто не мешает обратиться к записям дежурных секретарей и выяснить, кто был в кабинете 13 июля 1942 года. Оказывается, что ни маршалов Шапошникова, Ворошилова, ни других членов советской Ставки, кроме Молотова, у Верховного не было! Как и не было представителей британской, американской и китайской военных миссий.
ДОКУМЕНТ ИЗ АРХИВА
13 июля 1942 года
1. Молотов 15.35–19.40
2. Маленков 15.35–19.40
3. Василевский 16.10–17.00
4. Рокоссовский команд. Брянск., Донск., Центр, фр. 16.10–16.50
5. Новиков 17.00–17.15
6. Федоренко 17.00–19.00 Последние вышли 19.40. [20]
Возможно, именно такой текст о приеме старших военачальников и иностранцев по каким-то своим соображениям был нужен Сталину для сообщения противнику в очередной шифровке «Гейне»-«Макса»? Но совершенно очевидно, что содержание переданной радиограммы является хорошим примером стратегической дезинформации руководителей Германии.
Ведь как бы там ни было в действительности, но на основе этой радиограммы, как указано выше, отдел полковника Гелена «Иностранные армии Востока» представил очередной «перспективный» доклад фашистскому командованию. Это новое агентурное донесение было расценено как необычайно важное. Как тут было не порадоваться за действия «своего», успешно работающего, агента «Макса»! Ведь адмирал Канарис испытывал постоянное давление со стороны Гитлера, требовавшего все новых и обширных материалов о состоянии русской обороны, советских вооруженных сил и др. Интересно, что историк Б. Соколов приписывает в своей книге «Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб» передачу радиограммы об июльском совещании в кремлевском кабинете Сталина совсем другому немецкому агенту – Минишкию, который якобы работал в секретариате ГКО. Но до сих пор ни сам Соколов, ни кто-либо другой ничего путного не могут сказать о судьбе этого агента. А вот Демьянов – «Гейне»-«Макс» был реальным человеком и реальным спецагентом контрразведки НКВД.
Гитлер изучал отчеты абверовцев и других разведчиков во всех деталях. Несколько раз он жаловался Гиммлеру на Канариса:
«Абвер всегда посылает мне пачку частных, совершенно бессистемных донесений. Конечно, они представляют материалы огромной важности и исходят из самых надежных источников, но мне приходится самому разбираться с ними. Это неправильно, и я хочу, чтобы вы проинструктировали своих сотрудников, что они должны выполнять свою работу совершенно по-иному». [21]
Кроме этого, такой осторожный, опытный фашистский контрразведчик, как Вальтер Шелленберг, иногда сомневался в достоверности информации «Макса». Он поделился этим с руководителем танковых войск вермахта генералом Гудерианом. Тот ответил ему прямо и по-военному, что было бы безрассудным отказаться от этой линии, поскольку материалы уникальны и других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет. Здесь нужно обратить внимание на то, что это были слова боевого генерала, человека действия, профессионала, которому сведения, передаваемые «Максом», давали возможность лучше воевать на поля боя. Но гитлеровское руководство не всегда внимательно прислушивалось к выводам практиков.
