Вячеслав Меньшиков - Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина
2) дезинформировать германское командование о положении в СССР;
3) выяснить круг вопросов, интересующий германскую разведку в СССР.
Находясь на оккупированной территории в течение месяца, «Гейне» побывал в Гжатске, Смоленске и Минске.
15 марта с. г. «Гейне» с минского аэродрома на самолете был доставлен на нашу территорию и сброшен на парашюте в районе Рыбинска Ярославской области. Вместе с «Гейне» в самолете следовал германский разведчик-радист с рацией под кличкой «Краснов», прошедший специальную подготовку в Варшавской разведывательной школе. На основании информации «Гейне» принятыми УНКВД по Ярославской области мерами «Краснов» был обнаружен, арестован и доставлен в Москву.
«Гейне» получил задание Смоленского разведывательного пункта вести на нашей территории активную военно-политическую разведку. Кроме того, он привез указания для монархической группы, заключающиеся в следующем:
1) активизировать антисоветскую пропаганду среди населения, всячески восхваляя гитлеровскую Германию и «новый европейский порядок»;
2) вести агитацию за немедленное окончание войны;
3) развернуть диверсионную и саботажническую деятельность;
4) приступить к созданию подпольных ячеек организации в промышленных и областных городах СССР.
Согласно легенде «Гейне» сообщил немцам, что организацией, от имени которой он послан, сконструирован в Москве радиопередатчик, который не может действовать из-за отсутствия кварцев. Перед отъездом немцы вручили «Гейне» кварцы и телеграфный ключ, прося наладить регулярную работу передатчика. Для того чтобы «Гейне» мог сам работать на передатчике, его в течение двух недель обучали в Смоленске два немецких инструктора-радиста. Для передачи разведывательных сведений по радио немцы снабдили «Гейне» двумя шифрами и позывными.
Обер-лейтенант из Смоленского разведывательного пункта, который непосредственно работал с «Гейне», обещал для развертывания диверсионной работы прислать в Москву необходимое оружие, взрывчатые вещества и специальных людей. В качестве явки для германской агентуры, которая будет направлена в Москву, «Гейне» сообщил немцам заранее подготовленный нами адрес отца его жены.
«Гейне» отмечает большой интерес, проявленный работниками Смоленского разведывательного пункта, в отношении формирования кавалерийских частей Красной армии и наличия войск союзников на Западном фронте, и в частности в Москве. Кроме того, немцы настойчиво просили «Гейне» регулярно информировать их о результатах бомбежки Москвы, точно указывая, где упали и что разрушили германские бомбы. В Гжатске, Смоленске и Минске
«Гейне» собрал заслуживающие внимания военно-политические разведывательные данные.
В связи с тем что посылка «Гейне» за линию фронта дала положительные результаты, позволяющие рассчитывать на реализацию всех намеченных нами по этой легенде задач, целесообразно дальнейшую игру с германской разведкой продолжать. В целях укрепления легенды и положения «Гейне» в германских разведорганах следовало бы в ближайшие дни начать регулярную передачу немцам дезинформационных материалов.
Начальник 4-го Управления НКВД СССР
ст. майор госбезопасности Судоплатов.
ЦА ФСБ России [10]
Эта докладная тут же была доставлена руководителю советской Ставки ВГК. Теперь, после возвращения «Гейне»-«Макса» в Москву, требовалось как можно точнее определиться с тем, что Верховный должен был разрешить приоткрыть противнику. Разумеется, в будущих шифровках «Гейне»-«Макса», очевидно, не было развернутых планов военных операций Красной армии, полного раскрытия стратегических замыслов советского Генерального штаба. Радиограммы содержали, как выражаются в разведке, фрагментарные, отрывочные, но конкретные сведения, обобщенный анализ которых мог позволить германской разведке готовить свои ориентировки, планировать наступления, а советскому военному командованию заставить немецких генералов плясать под его дудку.
Например, немцам сообщалось: «Прибывший из Калинина родственник нашей квартирной хозяйки видел направлявшиеся на Москву по шоссейной дороге мотомеханизированные части». Или: «Лицо, связанное с НКПС (Народный комиссариат путей сообщения. – В. М.), сообщило, что за последнее время с востока в направлении Ельца прошло много пехотных частей, танковых бригад и артиллерии» и др.
Кроме этого, в немецком Генштабе видели, что операции Красной армии действительно осуществлялись там, где их предсказывал «Макс», но они имели большей своей частью отвлекающее, вспомогательное значение. Из воспоминаний П. А. Судоплатова:
«Период 1942–1943 годов характеризуется началом крупных радиоигр между советскими и немецкими спецслужбами… Линия поведения нашей стороны заключалась в том, чтобы внедрить проверенных агентов непосредственно в спецслужбы противника, которые могли бы создать фиктивные дополнительные источники информации для немецкого командования!». [11]
Догадывались ли аналитики германской разведки, что в результате радиоигр они могут стать жертвой обмана? Наверное, да. Но они не смогли поймать «Макса» на лживых сообщениях в течение всей войны. Более того, как отмечалось выше, даже в последней к нему радиограмме, в мае 1945 года, гитлеровцы благодарили его за отличную работу. Лишь после завершения боевых действий немцам стало многое понятно. Так, оценивая эту сторону деятельности советской контрразведки, бывший глава внешней разведки РСХА Вальтер Шелленберг в своих мемуарах сделал следующий многозначительный вывод:
«Некоторое время Москва поставляла правдивую информацию, чтобы в решающий момент сделать высшее немецкое руководство жертвой роковой дезинформации». (Выделено мной. – В. М.) [12]
В игре по типу «Кто кого?» имел решающее значение первый шаг Демьянова. 9 апреля 1942 года «Макс», вернувшись из Катынской разведшколы, впервые вышел в эфир уже в Подмосковье. Сначала прошел настроечный, затем особый сигнал, означавший, что он вышел на связь без помех. Это была нелишняя предосторожность, так как отсутствие условного сигнала означало бы, что радист взят в плен и его силой заставили выйти на связь. Радиообмен с немцами состоялся!
ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВА
Макс (Гейне) (09.04.1942): «Сбросили в место Пушкино в районе Рыбинска, оттуда с трудом добрался 30 (марта – В. М.). Ваши указания о работе переданы руководству. Никого сейчас не присылайте, ибо контроль всюду усилен. Слушайте меня между 15 и 20 этого месяца. Александр».
«Сатурн» (30.04.1942): «Нам интересны формирование новых частей, транспорт с отметкой направлений, даты, грузовые колонны». [13]
В ответ противнику пошли сведения, которые к этому моменту Александру Демьянову – «Максу» уже заготовили контрразведчики, согласовав их с Генштабом Красной армии и ГРУ. Они касались в основном передвижения советских войск. «Макс» также сообщал, что собранная им рация работает плохо и что для общего важного дела организация должна иметь новую, заводскую рацию. Он также просил снабдить «Престол» оружием, деньгами и запасными частями к имеющейся рации, хотя бы на первое время.
Свои радиограммы немцам «Гейне» подписывал новыми псевдонимами: «Александр», «And», «Капитан». Вскоре противнику (по чекистской терминологии – «чужим») сообщили о недостатке бумаги для листовок, оружия, взрывчатых веществ и денег. «Макс» предупредил, что радиограммы впредь будут подписываться «Престол» (позывной руководителя организации Садовского). В ответной радиограмме «Сатурн» просил подыскать место для сброса с самолета требуемого «материала».
Как был встречен «Макс» у руководителя «Престола», рассказывает в своей книге «Судоплатов против Канариса» Эдуард Шарапов:
«После удачного радиоэфира контрразведчики решили, что пора навестить главу “Престола”. Встречен Александр был восторженно. Он подробно рассказал Садовскому о своих приключениях, о том, как, перейдя линию фронта, был задержан немцами, подвергнут допросу и потом доставлен в Смоленск, где после почти месячного пребывания снова подвергся самым тщательным допросам и проверке.
Рассказал, что выполнил задание Садовского, сообщив немцам о существовании монархической организации, связанной с кругами, ведущими антисоветскую деятельность и желающими оказать содействие Великой Германии. Что организация согласна проводить в советском тылу подрывную работу, предложенную германским командованием. Слушая “Гейне”, Садовской на глазах раздувался от гордости и величия. Он был чрезвычайно доволен собой, своим помощником, открывающимися перспективами. Александр также сообщил об успешном сеансе связи и о том, что проинформировал немецкую сторону о нуждах организации. Теперь оставалось только ждать гостей с той стороны. Их с нетерпением хотели увидеть не только в организации “Престол”, ной в 4-м Управлении Наркомата внутренних дел». [14]
