Павел Федоров - Витим Золотой (Роман 2)
Мартовский день был ясным, но еще коротким и холодным. Хорошо накатанная дорога шла по реке Бодайбо. По берегам стыла в сугробах тайга. Лыжи скользили легко и ходко. Вскоре показался поселок Каменистый. Здесь жандармы уже были настороже. Недалеко от казармы Черепахина с Аладьиным встретили полицейские и потребовали показать документы. В связи с разыгравшимися событиями Черепахину, состоявшему на особом полицейском учете, пришлось перейти на нелегальное положение. Он только сегодня утром взял чужой паспорт на имя Гуляева, изучить который не успел, и мог сразу же провалиться. Положение на первых же шагах создавалось самое критическое. Если бы его схватили, то продержали бы в тюрьме до конца забастовки, и рабочие лишились бы одного из главных руководителей.
- Скажи, что я Плотников, - успел он шепнуть Аладьину.
Придерживая болтавшуюся на боку казачью шашку, к ним медленно подходил полицейский.
Черепахина, как беспаспортного, а вместе с ним и Аладьина повели в урядницкую. Полиция пронюхала, что назревают какие-то события, торчала на всех окраинах и перекрестках.
- Кто такой? - когда Черепахин предстал перед очами урядника Тихонова, спросил тот.
- Плотников, - ответил Георгий Васильевич.
- Кем работаешь?
- Буровым мастером в ночной смене...
- В Феодосиевский зачем идешь?
- В гости к дружку...
- Смотри у меня, ежели врешь! - Тихонов погрозил коротким толстым пальцем, пригладив тощие усишки, начал крутить ручку телефонного аппарата. Пока справлялись о Плотникове из ночной смены, продержали до сумерек...
На Феодосиевский прибыли в десять часов вечера, обойдя полицейские посты, проникли в Муйские рабочие бараки, где размещалась группа забойщиков золотоносных шахт. С большими предосторожностями собрались в раздевалке. Все забойщики, как на подбор, люди были крепкие, сильные.
- Правда, что андреевские бастуют? - спросил Александр Пастухов. Он выдвинулся своей высокой фигурой вперед. За ним стояли забойщики Петр Корнеев и Иван Кудрявцев.
- Не только андреевские.
Черепахин рассказал, что стачкой охвачены восемь Приисков, кратко объяснил, почему прекращена работа.
- Это дело! - крикнул Корнеев.
- Ну а мы как? - круто повернувшись к товарищам, спросил Александр Пастухов. Чувствовалось, что он тут у них за вожака.
- А мы что, хуже других, что ли? - снова крикнул Корнеев.
Его дружно поддержали. Голоса рабочих становились все громче.
Вскоре пришли Кондрашов с Булановым, а с ними ссыльный студент Московского университета Николай Шустиков. Они принесли свежие новости: к забастовке примкнули еще несколько приисков. После этого сообщения рабочие единодушно заявили, что к работе завтра не приступят.
- А как быть со второй сменой? - спросил Кондрашов.
- Надо всех предупреждать и уговаривать, - ответил Пастухов. - Мы разойдемся по казармам сразу же после собрания и начнем действовать, добавил он.
- Добро! - Внимательно поглядывая на кучку рабочих, приготовившихся к ночной смене, Кондрашов спросил: - А ночники что думают?
Ночники смятенно, неловко молчали. Трудно было ломать привычную жизнь. Да и за семьи было тревожно. Василий Михайлович хорошо понимал это.
Вперед выступил высокий, худощавый рабочий. Брезентовая роба висела на нем кулем. До этого он горячо ратовал за забастовку.
- Вяльцев я, Севастьяном меня зовут. Мы не против, паря. Мы ить не отщепенцы какие, но детишки у нас у многих опять же! - Вяльцев, опустив голову, мял в руках ушастую шапку.
- Продукты будем получать по заборным книжкам, - сказал Пастухов. Разочтемся потом, ну и пособие также будет.
- А вдруг нас всех поувольняют? - повернувшись к Пастухову, спросил Севастьян.
- Всех не уволят - заменить некем, - сказал Черепахин.
- Пригонят каторжных, как в тот раз, - усомнился Вяльцев. - Нет, браты, куды нам супротив Белозерова, куды!
Он нервно мял огрубевшей рукой пересохшую, дыбом торчавшую на плечах робу бог знает какой давности, испытывая в то же время странную, облегчающую радость: может, перетерпится, утихомирится и все останется так, как было?..
- Эх, браточки! - Архип вышел на круг, который как-то образовался сам по себе. - Разве, Вяльцев, у тебя одного дети? Я вот своих на Урале кинул, аж тыща верст!
- Вольно тебе! - крикнул Вяльцев.
- Эх, друг ты мой Севастьян. Я тут не по своей воле, а по этапу прислан. За мной полиция рыскает, а я тебя уговариваю, чтобы детишкам твоим легче стало жить. Дело-то у нас общее, рабочее. Разве можем мы оставить в беде своих же товарищей?
- Верно говорит! - крикнул Александр Пастухов. - Предлагаю ночной смене на работу не выходить. Сейчас же, не медля, всем, кто может, спуститься в шахты и поднять вторую смену.
- Вот именно! - подхватил Черепахин, его поддержал студент Шустиков.
Спустившиеся в шахты рабочие утренней и ночной смен вывели всю вторую смену. Феодосиевцы примкнули к забастовке дружно и организованно.
Георгия Васильевича рабочие проводили за реку Бодайбо и поместили на ночь в надежное место. Василий Михайлович Кондрашов в сопровождении нескольких рабочих и студента Шустикова уехал в Надеждинск. Надо было встретиться с Михаилом Лебедевым и срочно выяснить точные планы и намерения меньшевистской группы. Буланов ушел к своему другу Александру Пастухову, с которым они вместе когда-то работали в "К° промышленности" и не раз бродили с ружьями по таежным тропам. На другой же день Архип собирался выехать в Дальнюю Тайгу. Однако уехать в этот день не удалось.
На другой день утром все работы на Феодосиевском прииске окончательно прекратились. Рабочие большой массой с утра дружно собрались около Муйских бараков. Чтобы увидеться перед отъездом, еще раз пришел и Архип. Всегда аккуратный, Георгий Васильевич запаздывал. Среди бастующих уже полз слушок, что Черепахина схватили полицейские и заперли в урядницкой. На самом же деле случилось следующее.
Поздно ночью урядник Тихонов вернулся с обхода в свою резиденцию и сообщил становому приставу о готовящейся на Феодосиевском прииске забастовке. Под утро полицейские заняли мост через реку, а также контролировали все тропы через протоки. Прорываться через этот кордон было опасно. Лишившись руководителя, рабочие начали волноваться.
- Выручать надо товарища, - после долгого, томительного ожидания предложил Архип.
- Выходит, двинем нахрапом? - спросил рабочий Корнеев.
- А коли они нас тово-этово? - опять выкрикнул Севастьян Вяльцев.
- Уж коли взялся за гуж! - Буланов погрозил Вяльцеву рукавицей.
- Пошли! Чего мерзнуть! - раздались многие голоса.
Рабочие всей огромной массой впервые в жизни двинулись к урядницкой. Гулко притаптывая и без того крепкий мартовский снег, шли во всю ширь притихших улочек...
Много разномастных пимов и высоких самодельных бот-скороходов, которые глухо шлепают: грук, грук, грук... Зрелище было грозным и внушительным. Полицейские так перетрусили, что побросали все свои сторожевые посты и попрятались.
Георгий Васильевич спокойно перешел мост, соединился с бастующими и вернулся к баракам. Митинг начался прямо на открытом воздухе. Из каморок высыпали пестро одетые женщины, а мальчишки вскарабкались на заснеженные крыши. Шумно стало в поселке.
- Товарищи! О том, как вы живете, ломаете спину на купцов, спекулянтов и банкиров, как скудно кормитесь, задыхаетесь и мерзнете в холодных бараках, вы знаете лучше, чем я. Мы долго молчали, упорно, честно, ради куска скверно испеченного хлеба с примесью добывали золотой песок для петербургских и лондонских хозяев. За наш каторжный труд нам же плюют в лицо, унижая наше рабочее достоинство. Мы собрались для того, чтобы с этого часу коренным образом добиться изменения нашего быта и условий труда. Именно ради этого мы покинули шахты и не вернемся туда до тех пор, покамест не будут выполнены все наши справедливые требования. Теперь нам необходимо избрать делегатов, - предложил Георгий Васильевич.
- Тебя хотим! Валяй, командывай! Чего там!
- Нам нужно избрать не одного делегата, а несколько. - Георгий Васильевич снова терпеливо объяснил, для чего нужно выбирать делегатов.
Шум постепенно улегся. "Телегат... Слово-то мудреное какое, раскуси его сразу-то! - думал про себя Севастьян Вяльцев. - А можа, оттого так называется, что телегат этот часто на телеге раскатывает?"
Над головами участников митинга вился студеный пар. Люди дышали на морозе всей грудью и выжидательно притихли. Для многих это была первая в жизни забастовка, и они вовсе не знали, как нужно избирать каких-то делегатов. Георгий Васильевич понял это.
- Вот товарищ Корнеев. Вы его знаете? - спросил Черепахин.
- Знаем! - дружно ответили многие.
- Кто же не знает Петряя-то?
- Знаете?
- Ишо как!
- Как вы считаете: может он за ваши интересы бороться до конца?
- Петр-то? Отчего же нет! Мы ему верим! - последовал ответ.
