Михаил Хейфец - Цареубийство в 1918 году
Вспоминает разговор с ним дежурный по ДОНу член исполкома:
«– Скажите, пожалуйста, Белобородов – еврей? – Пораженный нелепостью и неожиданностью вопроса, я не сразу нашел, что ответить. – Он на меня произвел впечатление русского человека…
– Он русский и есть.
– Как же он тогда состоит председателем Областного совета? – недоуменно протянул бывший царь. Оказывается, он был убежден, что во главе советских органов состоят только большевики-евреи».
Но версию с Вайсбардом Соколов не мог протаскивать, сохраняя имедж честного юриста даже в собственных глазах: он тщательно проверил происхождение председателя Уралсовета. И тогда была сочинена иная трактовка: Белобородов оказался подставной русской пешкой для маскировки еврейских преступлений Голощекина. В ее основу была положена единственная неподписанная (и незашифрованная) запись телеграфных переговоров: следователь приписал ее Голощекину на том основании, что екатеринбургский собеседник Свердлова говорил с ним на «ты», а по сведениям эмигрантского публициста Вл.Бурцева, Голощекин со Свердловым были на «ты». Значит, переговоры велись не только Белобородовым, но и Голощеки-ным: вот единственная, долгожданная улика против него.
Об этой улике разговор пойдет ниже, пока отметим, что версия Соколова насчет соотношения власти Белобородова и Голощекина держалась в научной литературе довольно долго.
Еще в 80-х годах Н. Росс писал:
«Есть основания утверждать, что Белобородов сыграл в екатеринбургских событиях видную, но не столь ответственную роль. Его выставляли на первый план как истинно-русского рабочего, настоящего пролетария-революционера» – и, вслед Соколову, отмечал голощекинскую особую близость к Зиновьеву и Свердлову.
Ричард Пайпс тоже назвал Голощекина «самой влиятельной фигурой в исполкоме, благодаря близкой дружбе со Свердловым».
Борис Бруцкус не находил в 20-х годах, когда внутрипартийные и личные отношения оставались свежими в памяти современников, никаких оснований для подобного вывода.
Он процитировал все, что говорится у Соколова о председателе Уралсовета:
«Александр Георгиевич Белобородов, родом из Лысьвенского завода, Пермской губернии, возраст 32-35 лет, русский, конторщик по профессии. Он числился председателем Уральского областного совета. Из него хотят сделать крупную революционную фигуру. Это неправда. Распропагандированный рабочий, невежественный, он был порождением уральской глуши. Его, быть может, никогда бы не увидели за ее пределами, если бы не убийство Царской семьи. Только после этого он оказался членом ЦИКа (на самом деле ЦК. – М. X.) и видным столичным чекистом. Он никогда не был самостоятельным и в роли председателя областного совета. Одно время он был арестован за кражу или присвоение 30 тысяч рублей, был освобожден и снова занял свой пост».
«Вот все 11 строк, – комментирует Бруцкус, – которые следователь по делу об убийстве Царской семьи нашел нужным сказать о человеке, решившем это убийство… Пусть совестливый человек подумает, сколько Соколов исписал бы бумаги о Белобородове, будь Белобородов евреем, и в какой дальний уголок на заднем дворе упрятал бы он Юровского, будь Юровский русским,
Народная молва уже тогда, в конце лета 1918 года, называла Белобородова убийцей Царской семьи, – продолжает он. – …Но пришел следователь, подчинивший закон и правду требованиям национального духа, и написал, не приводя ни слова в доказательство:
– Белобородов ни при чем. Из него хотят сделать крупную фигуру. Он вовсе и не председатель, а один пустой вид председателя. Он вор и больше ничего».
В самом деле, текст Соколова поражает и сегодня отсутствием элементарной логики. Согласимся с его постулатом, что Белобородов был просто распропагандированным рабочим, невежественным и вовсе не крупной революционной фигурой. Ну и что? Разве для организации убийства безоружных пленников нужен эрудит, столичный теоретик-марксист? Или – Соколов пишет, что только убийство Романовых вывело его на всероссийскую сцену?! Но разве этот факт как раз и не доказывает, что товарищ получил положенную ему за преступление награду? Он был вором? Может быть. Разве это мешает быть убийцей? Или председателем совета?
Если бы Бруцкусу были известны материалы следственного дела, он негодовал бы куда сильнее. Именем Белобородова подписаны документы, имевшие отношение к самым страшным эпизодам дела, ко всем предварительным убийствам в городе, ко всей подготовке преступления. (Голощекин вернулся из Москвы 12 июля – на готовое.) По сути, следователь, подчиняясь юдофобским идеологическим импульсам, выгораживал, умалял роль в преступлении одного из главных убийц – и тогда становятся понятными и кипящее возмущение Бруцкуса, и то, почему спустя семь с лишним десятилетий после окончания следствия историки все еще вынуждены заниматься не только исследованием того, что происходило на Урале летом 1918 года, но простым отысканием первичных фактов.
Разумеется, пока не открыты секретные архивы, прежде всего ЦК КПСС и КГБ СССР, самые замысел, планирование и осуществление убийства Романовых на Урале останутся в значительной мере полем исторических гипотез. Но для гипотез у нас все же имеется немало отправных пунктов. Поэтому, предупредив читателя, что, начиная с этой главы, он погружается в гипотетическую часть исследования, что предположения автора, возможно, будут опровергнуты новыми документами, но с той же степенью вероятности подтверждены ими, мы займемся скрытой историей преступления века.
Предварительно же, как пролог трагедии, опишем вкратце житие и быт обреченной семьи в последние месяцы земного существования.
Глава 26
ИПАТЬЕВСКИЙ БЫТ
30 апреля 1918 года председатель Уралсовета Белобородов приказал августейшей чете с дочерью и двумя слугами войти в тюрьму – двухэтажный особняк горного инженера Ипатьева.
Инженер купил его недавно и сам жил во втором этаже, а первый отвел под контору для своей подрядной строительной компании: комнаты пока пустовали. За время, что Романовы находились на этапе из Тобольска в Екатеринбург, хозяина выселили, а вокруг дома возвели высокий забор (потом для верности построили второй). Узников никто не должен был видеть, и они не должны были никого видеть без разрешения ВЦИКа: ссылку заменили более жестокой репрессией – тюрьмой. Охраняло дом 75 охранников.
Подражая Соколову, по мнению которого этот анкетный факт имел какое-то значение, укажем их национальность: 73 русских и двое, судя по фамилиям, поляков.
Охранники делились по обязанностям: внешняя караульная служба, т е. посты вне дома (вдоль заборов и в саду), и внутренняя охрана, т е. надзиратели в самом доме.
В быту они группировались по землячествам. Первое составляли люди коменданта Александра Авдеева, навербованные им с фабрики Злоказова. Разводящий караульный начальник «злоказовцев» Анатолий Якимов так описывал их следователю:
«Авдеев… из его слов можно было понять, что за заслугу перед революцией, т е. за то, что не допустил Яковлева увезти царя, его назначили комендантом. И, как видать, этим назначением Авдеев был очень доволен. Он был такой радостный, когда на митинге обещал рабочим: Я вас всех свожу в дом и покажу царя… Главная у них (злоказовской компании. – М. X.) цель были в деньгах. За пребывание в Доме особого назначения они получали особое содержание, кроме того, и на фабрике получали жалованье как состоявшие в фабричном комитете или Деловом совете. Пил Авдеев и здесь, в доме Ипатьева. С ним пили и эти его приближенные. Когда они переселились в дом Ипатьева» то стали воровать царские вещи. Часто ходили в кладовую и выносили вещи в мешках. Мешки вывозили и на автомобиле, и на лошадях к себе домой, на квартиры. Говорили об этом на фабрике Злоказова, указывая определенно, как на воров, на Авдеева и Люханова.»
После того, как прошел ледоход, из Тобольска судном до Тюмени, а оттуда поездом доставили в Екатеринбург и остальных членов семьи, свитских, прислугу. Младших Романовых этапировали в Дом особого назначения, а Татищева, Гендрикову, Шнейдер, камердинера Волкова – туда же, куда уже доставили князя Долгорукого, – в местную тюрьму. Гиббсу и Жильяру было объявлено о запрете на въезд в Екатеринбург: иностранцы в России всегда, не только после революции, имели привилегии.
После прибытия второго этапа решено было увеличить охрану ДОНа. Этим занялся комиссар Сергей Мрачковский, зять дьякона Сысертского завода (что расположен в 20 верстах от Екатеринбурга). Там, на Сысерти, он и навербовал охотников, соблазнив высоким жалованьем (400 рублей в месяц! Царскосельские охранники получали в Тобольске от Яковлева из расчета по 250 в месяц и считали, что жалованье у них преотличное.) «Сысертцы» составили второе землячество; их вожаком был начальник внешней охраны Павел Медведев.
