Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Первым из них стало требование Ивана к Ливонскому ордену в 1554 году, чтобы тот уплатил дань за 50 лет (считая от 1503 года) с Юрьевской (Дерптской) волости, якобы установленной в давние времена договором между Москвой и Орденом. Между тем, вот что пишут об этой дани современные российские историки:

«Происхождение «юрьевской дани» неизвестно… Упоминание о «юрьевской дани» содержалось в договорах Пскова и Дерптского епископа с 60-х гг. XV века: она выплачивалась епископом в пользу Псковской республики».

Как видим, Москва здесь абсолютно не при чем. Это царские чиновники (дьяки) Иван Висковатый и Алексей Адашев сочинили, будто бы немцы должны платить ее за разрешение прежних московских государей (Псков они вообще не упоминали) селиться в Юрьеве (Дерпте). Как бы там ни было, Иван установил срок для уплаты дани (по гривне с каждого жителя волости, деньги для тех времен большие) в три года. Ливонские посольства дважды в течение 1557 года пытались добиться отмены пресловутой дани, или хотя бы снижения ее размеров и отсрочки выплаты, но безуспешно.

В качестве второго предлога решили использовать весть о закрытии нескольких православных храмов в Ревеле, Риге и Дерите ввиду отсутствия прихожан. «Православно озабоченный» дореволюционный историк Нечволодов утверждал, что Иван пошел войной на ливонских немцев в первую очередь ради защиты православной веры. В качестве доказательства он цитировал письмо Ивана Васильевича, отправленное им в 1553 году капитулу (руководству) Ливонского ордена;

«Необузданные ливонцы, противящиеся Богу и законному правительству! Вы переменили веру, свергнули иго императора и папы Римского: если они могут сносить от вас презрение и спокойно видеть свои храмы разграбленными, то я не могу и не хочу сносить обиду, нанесенную мне и моему Богу. Бог посылает во мне вам мстителя, который приведет вас в послушание».

Понятно, что при такой постановке вопроса практически полное отсутствие православных в Ливонии не имело никакого значения.

Состояние Ливонии накануне войны

Ливония середины XVI века не могла противостоять Московской Руси. Фактически она являлась конфедерацией пяти государственных образований: Ливонского ордена, Рижского архиепископства, Курляндского, Дерптского и Эзель-Викского епископств.

При этом Ливония формально входила в состав Священной Римской империи, подчинялась как германскому императору, так и Папе Римскому. Но фактически она была предоставлена самой себе и переживала далеко не лучшие времена. Экономическое процветание Ливонии сочеталось с отсутствием политического, религиозного и национального единства ее населения.

Во-первых, Ливония была местом пребывания духовно-рыцарского Ордена, владения которого находились во всех частях страны (с расположением ставки магистра Ордена в крепости Венден). Во-вторых, значительная часть земель принадлежала католической церкви. Главными земельными собственниками являлись архиепископ Рижский и три других упомянутых епископа. В-третьих, здесь проживали светские рыцари, чьи замки стояли в землях Ордена либо епископов. В-четвертых, все сколько-нибудь крупные города (Рига, Вольмар, Дерпт, Динабург, Митава, Нарва, Феллин и прочие) имели самоуправление на основе так называемого «Магдебургского права».

При этом и орденские рыцари, и светские рыцари, и духовенство, и члены городских магистратур — все они были немцами. Коренные жители Ливонии — курши, латгалы, ливы, земгалы, эсты — занимали нижние ступени в сословной иерархии, а к немцам относились враждебно. Лютеранство, получившее к середине XVI века широкое распространение среди жителей городов и светских рыцарей, еще больше усиливало общее разделение.

Главным механизмом согласования интересов разных сословий, конфессий и национальностей являлись общие съезды их представителей (ландтаги), собиравшиеся в городе Вольмар. Однако часто они завершались безрезультатно, ввиду серьезных противоречий между делегатами.

Итак, Ливония была богатой страной, но слабой в военном отношении. А как мы знаем по житейскому опыту, привлекательную беззащитную девушку при первом удобном случае многие не прочь изнасиловать. Ливония была обречена…

Вот характеристика Карамзина:

«Пятидесятилетний мир, обогатив землю, умножив приятности жизни, роскошь, негу, совершенно отучил рыцарей от суровой воинской деятельности… Тунеядство, пиры, охота были главным делом знатных людей в сем, по выражению историка, земном раю, а как жили орденские, духовные сановники, так и дворяне светские, и купцы, и мещане в своем избытке; одни земледельцы трудились в поте лица, обременяемые налогами алчного корыстолюбия… Многосложное, разделенное правительство было слабо до крайности: пять епископов, магистр, орденский маршал, восемь командоров и восемь фохтов владели землею; каждый имел свои города, волости, уставы и права; каждый думал о частных выгодах, мало заботясь о пользе общей… Орден не думал о способах противиться сильному врагу внешнему; не имея собственной рати, не имел и денег. Одним словом, избыток земли, слабость правления и нега граждан манили завоевателя».

Поздней осенью 1557 года в Москву вторично прибыли ливонские послы с богатыми подарками царю Ивану и с просьбой об отсрочке выплаты Юрьевской дани. Иван пригласил их на обед, но велел подать пустые блюда и сказал, что сам взыщет эту дань с магистра и со всей Ливонской земли. Возвращаясь домой, послы видели, что Московское государство усиленно готовится к войне: повсюду строят мосты и чинят дороги к западной границе, идут большие обозы с военным снаряжением и продовольствием. Вторжение было уже предрешено.

Глава 2

ПЕРВЫЙ ЭТАП ВОЙНЫ

(1558–1561 гг.)

Ливонскую войну историки условно разделяют на четыре этапа. Первый (1558–1561 гг.), это война Ивана IV с Ливонским орденом. На втором этапе (1562–1569 гг.) он воевал в основном с Великим княжеством Литовским. Третий период (1570–1576 гг.) знаменуют боевые действия Москвы в Ливонии против шведов. Четвертый период (1577–1583 гг.) — это война Москвы против Речи Посполитой и продолжение войны со шведами.

Вторжение московского войска в Ливонию

(1558 г.)

Холодной снежной зимой, 22 января 1558 года, 40-тысячная армия Москвы, заранее сосредоточенная в районе Пскова, вторглась в Ливонию. Большей частью она состояла из казанских татар, мордвы, черемисов, пятигорских черкесов и прочих «национальных меньшинств» Московского государства.

Войсками командовали касимовский «царь» Шиг-Алей, боярин Даниил Романович Захарьин (брат царицы Анастасии), князь Михаил Васильевич Глинский (дядя царя), братья князья Серебряные, Иван Шереметев, Андрей Курбский, а также другие воеводы.[99]

Иван приказал им пройти несколькими большими отрядами до Ревеля и Дерпта, не тратя времени на осаду сильных крепостей, но производя повсюду опустошения. За один месяц московиты проделали маршрут Мариенбург — Нейгаузен — Дерпт — Везенберг — Нарва общей протяженностью 200 верст.

Немцы пытались кое-где обороняться, но вследствие своей малочисленности везде были разбиты. При этом ни один укрепленный город взят не был, но сельская местность, мелкие городки и замки подверглись полному разграблению. Царь Иван приказал своим воеводам применить в отношении «неразумных ливонцев» политику устрашения. Вот как это выглядело на практике:

«Движение армии великого князя московского сопровождалось просто фантастическими зверствами, включая младенцев, вырванных из чрева матерей, женщин, изнасилованных до смерти, людей, сожженных живьем в монастырях и храмах, посаженных на кол или четвертованных (список можно продолжить, читая древние хроники)…

Карамзин писал, по сути дела, то же самое:

«Князья Барбашин, Репнин, Данило Федорович Адашев громили Южную Ливонию на пространстве двухсот верст; выжгли посады Нейгауза, Киремпе, Мариенбурга, Курслава, Улвцена и соединились под Дерптом с главными воеводами, которые взяли Алтентурн и также на пути своем все обратили в пепел.

Немцы осмелились вделать вылазку из Дерпта, конные и пешие, в числе пятисот: их побили наголову. Простояв три дни в виду сей важной крепости, воеводы пошли к Финскому заливу, другие к реке Аа; еще разбили немцев близ Везенберга; сожгли предместия Фалвкенау, Лаиса, Пиркеля; были в пятидесяти верстах от Риги, в тридцати от Ревеля, и в конце февраля возвратились к Ивангороду с толпами пленников, с обозами богатой добычи, умертвив множество людей…