Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 2
Рис. 1466. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением лебедя и каменного козла. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 6 футов)
Рис. 1467. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением любопытных знаков. (2:3 натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 5 футов)
Рис. 1468. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением бюста мужчины. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 6 футов)
Рис. 1469. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением голубя. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 6 футов)
Рис. 1470. Любопытный предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением обнаженной женщины. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 5 футов)
Рис. 1471. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением двух четвероногих; возможно, имелись в виду каменные козлы. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 2 до 5 футов)
Рис. 1472. Предмет из терракоты с двумя отверстиями и изображением лошади. (Натуральная величина. Найден на глубине от 2 до 5 футов)
Похожие предметы находят по всей Троаде; я подобрал несколько таких с поверхности там, где некогда находились Эантий и Ретий. Они также часто встречаются и в Греции, однако там на них нет штампов. У меня нет сведений о том, чтобы они были найдены где-либо еще. Полагали, что они использовались в качестве грузиков для сетей; но этому противоречит аккуратный вид этих предметов, поскольку ни на одном из них нет следов использования и износа; кроме того, те, что обожжены лишь слегка, в воде немедленно испортились бы, и изящные фигурки на штампах плохо приспособлены для погружения в воду. Итак, я предположил бы, что, как и орнаментированные пряслица в пяти доисторических городах, эти красивые предметы с двумя отверстиями служили в эолийском Илионе вотивными приношениями богине-покровительнице, Афине Илионской.
Из греческих терракотовых ламп, найденных в руинах Нового Илиона, я воспроизвожу одну, на рис. 1473: у нее ножка в виде колонны, и она длиной 7 дюймов. Как уже говорилось на предшествующих страницах, лампы были совсем неизвестны во всех доисторических городах, если только для этой цели не служили определенные маленькие сосуды, как candylia, которыми все еще пользуются в греческих церквях. Гомер знал только λαμπτὴρες, огненные плошки или светильники, три из которых стояли в большом зале дворца Одиссея. Они представляли собой сковородки из терракоты или меди, возможно поставленные на пьедесталы, в которых горело очень сухое дерево, смешанное с просмоленным деревом (δαΐς)[291]. Гомеровские факелы, δαΐδες[292], были, таким образом, не чем иным, как кусками просмоленного дерева. От δαΐς происходит более позднее слово δᾴς, означающее «факел», которое используется у Фукидида, Полиэна, Плутарха и других.
Рис. 1473. Греческая лампа на высокой ножке. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 5 футов)
На рис. 1474 – четырехугольный предмет из свинца, изображающий рельефную голову кабана; она была найдена в моей шахте[293], вырытой в восточном конце города близ дороги на Чиблак. Она весит 18 унций авердюпойз и наводит на мысль об 1/4 аттического веса в две мины, на котором также обычно воспроизводились головы животных. Рис. 1475 А и В воспроизводят весьма любопытный ключ из бронзы с кольцом для подвешивания. Профессор Афанасиос Русопулос, тщательно осмотревший ключ, написал мне следующую ценную заметку на этот счет: «Я не припомню, чтобы мне когда-либо еще приходилось видеть что-то похожее на этот ключ – ни в частных коллекциях, ни в музеях. Он имеет форму так называемых прямоугольных изображений Гермеса с похожим на алтарь основанием, образующим единое целое с телом; сзади у него прикреплен четырехугольный выступ с отверстием, соответствующим пружине замка. Без этого трудно было бы узнать предназначение этого предмета, и можно было бы подумать, что это скорее не ключ, а обетное приношение. Тело Гермеса расширяется кверху, как часто бывает с подобными предметами; в середине у него фаллос, который из-за его символического значения обязательно бывает у каждого Гермеса. Оно также имеет четырехугольные выступы на плечах, которые часто можно видеть и на каменных гермах и которые использовались для подвешивания венков. Вы можете видеть этот обычай на росписях стен из Геркуланума в работе: Müller K.O. Denkmaler der alten Kunst. I. Bl. I, № 3. Тело Гермеса увенчано женской головой с двумя локонами волос надо лбом, это, судя по всему, указывает, что она изображает Ариадну или вакханку; иначе мы признали бы в ней голову Паллады и называли всю эту фигуру Гермафиной. Из головы выступает кольцо для подвешивания ключа. Полностью длина ключа составляет 0,115 метра (около 41/2 дюйма). Вы можете видеть такие формы каменных герм в Афинах, в Национальном музее на улице Патесия близ Политехнической школы; лучшие из них я опубликовал в Archaeological Ephemeris, New Series, 162–863. P. 183 и 205, Pl. XXX, XXXI и XXXIII»[294].
Рис. 1474. Небольшая гиря с рельефной головой свиньи. (Почти половина натуральной величины. Найдена на глубине 6 футов)
Рис. 1475 А, В. Любопытный бронзовый ключ в виде гермы. (Натуральная величина. Найден на глубине 4 фута)
Рис. 1476 изображает железный ключ с тремя зубцами и кольцом для подвешивания. Похожие ключи есть во всех музеях греческих древностей. На рис. 1477 – зеленая стеклянная бусина, украшенная небольшими желтыми концентрическими кружками; на рис. 1478 – голубая стеклянная бусина с вертикальными желобками.
Рис. 1476. Железный ключ с тремя зубцами и кольцом для подвешивания. (Половина натуральной величины. Найден на глубине от 1 до 2 футов)
Рис. 1477, 1478. Орнаментированные стеклянные бусины. (Половина натуральной величины. Найдены на глубине 3 фута)
На рис. 1479 – уже упомянутый мною великолепный блок триглифов длиной 61/2 фута и высотой 2 фута 10 дюймов с метопой, изображающей Аполлона Феба с четырьмя конями Солнца. Величие и классическая красота стиля, удачная композиция, жизнь и движение лошадей – все здесь великолепно. Это первоклассный шедевр, достойный сравнения с лучшими греческими скульптурами. Слепок с этой метопы, который я подарил Британскому музею, г-н Ньютон поставил рядом с мраморами Элджина, где он занимает почетное место даже рядом со скульптурами Парфенона и из храма Артемиды в Эфесе. Как заметил мне Генрих Брунн, «композиция этого произведения искусства показывает величайшее мастерство в разрешении наитруднейшей проблемы: поскольку упряжка из четырех лошадей должна не двигаться по поверхности рельефа, но должно казаться, как будто бы она выходит из него на полуповороте. Это было достигнуто в основном заглублением правого заднего бедра лошади на переднем плане, в то время как ее левая нога выступает вперед; в то же самое время та же лошадь слегка укорочена, и поверхность ее бедра лежит глубже поверхности триглифов; в то время как, с другой стороны, поверхности холки и шеи расположены выше и голова, в соответствии с правилами греческих рельефов, опять-таки почти на одном уровне с основанием. Именно по этой причине не видно колесницы, которая, как должен себе представлять зритель, скрывается за передней лошадью. Более того, в то время как тело самого божества повернуто вперед, несколько следуя за положением головы, то и здесь его рука снова значительно повернута внутрь, но не так, чтобы ее положение противоречило правилам рельефа. Если и считать неточностью то, что голова заходит на верхнюю границу триглифа, мы видим, что это очень удачная мысль, что может напомнить нам о задуманном по-другому фризе Парфенона, где только голова и плечи Гелиоса выступают из колесницы, которая все еще находится под поверхностью океана. Здесь Гелиос, если можно так сказать, вырывается из врат дня, разливая свет своей славы по Вселенной. Это – красоты, свойственные только греческому искусству во всем могуществе его власти».
Рис. 1479. Блок триглифов с метопой, изображающей бога солнца. Из храма Аполлона в руинах греческого Илиона. (1:13 натуральной величины. Найден на глубине 3 фута)
«Кроме того, эта скульптура, – как заметил мой друг месье Ф. Ленорман, – действительно важна для истории искусства; она знаменует особую его фазу, на которую также указывают нумизматические памятники и росписи греческих ваз. Такой вывод можно сделать на основании внутренней композиции рельефа, по тому, как скульптор представил практически анфас фигуру бога, а также все изображение в целом, вместо того чтобы дать его в профиль, как можно видеть, например, на знаменитых барельефах Флоренции, где представлена похожая тема. Такой план очень редок в греческом искусстве. Нумизматы согласны в том, что была эпоха, когда все города греческого мира почти одновременно переняли обычай располагать на своих монетах изображение бога анфас или в три четверти вместо головы в профиль, как это было принято ранее. Это была эпоха Александра, тирана Фер в Фессалии, который сам участвовал в этой новой моде, отчеканив великолепную серебряную медаль с головой Артемиды анфас; это также было то время, когда победы Эпаминонда и Пелопида дали Фивам на некоторое время гегемонию над остальной Грецией. В том же веке, как мы можем судить по стилю монет, Лариса в Фессалии, Амфиполь в Македонии, Клазомены в Ионии, Лампсак в Мизии, Сигей в Троаде, Фивы в Беотии, Родос, Велия, Кротон, Гераклей в Италии, Сиракузы и Катания в Сицилии, Барка в Киренаике и еще множество менее известных городов представляли своих божеств-покровителей на своих монетах анфас. Что касается материального совершенства, то это была высшая точка прогресса, которого достигало нумизматическое искусство. Это было приложение к этому виду искусства открытия, сделанного Кимоном из Клеон в живописи: он был первым, кто изображал головы анфас или в три четверти, когда даже сами Полигнот или Микон на это не осмеливались; и это открытие быстро перешло в сферу скульптуры. До сих пор художники не осмеливались рисовать или лепить на плоской поверхности фигуры с лицом анфас или в три четверти; действительно, поначалу это было очень сложное предприятие, в котором у греков не было предшественников. В живописи и на рельефах эти фигуры изображали в профиль. Сама школа Фидия не смела изображать их иначе, кроме как на скульптурах в практически полном рельефе, как метопы Парфенона или фриз храма в Фигалиях. Изобретение Кимона из Клеон, следовательно, показалось чем-то чудесным, и о моде, которую оно породило, свидетельствуют расписные вазы с лицами анфас и в три четверти. Оно обнаруживается и в произведениях скульптуры, и эту метопу, следовательно, нужно относить к числу таких памятников. Однако новая мода быстро прошла. Изысканный вкус греков вскоре заставил их почувствовать, что чисто с точки зрения законов искусства использование на монетах профиля далеко превосходит лицо анфас. В то же самое время они поняли, что для того, чтобы располагать на монетах головы такого типа, необходимо придавать монетам такой рельеф, который, снашиваясь от постоянного трения, приведет к быстрой и пагубной порче. Поэтому со времен Александра люди почти повсюду, за исключением лишь нескольких мест, таких как Родос, вернулись к профилям, умеренные рельефы которых обеспечивали монете долгую жизнь с менее быстрым снижением веса. В скульптуре к обычаю изображать фигуры в основном в профиль художники также вернулись (хотя, возможно, не так быстро), однако не отказавшись полностью от новых возможностей, которыми они теперь владели, и элемента разнообразия, который дала художнику новая ступень прогресса, достигнутая пелопоннесским живописцем».
