Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма
Итак, причиной крестьянской поддержки советской власти был «горький опыт» знакомства деревни с «новым порядком». В Поволжье в 1918 г. это была власть Самарского Комуча, державшаяся на штыках чехословацких легионеров. Мы уже говорили об отрицательном отношении крестьян к этому политическому режиму. Применительно к проблеме мобилизации в Красную армию можно отметить, что активную поддержку ей оказали в первую очередь те селения, которые находились в зоне боевых действий и испытали на себе всю «прелесть» грабежей и насилия Народной армии. Это были также селения, подвергшиеся экзекуциям в период принудительной мобилизации в армию Комуча. В связи с этим следует отметить, что во многих случаях отношение конкретных селений и волостей к мероприятиям советской власти, включая военную мобилизацию, зависело от того, попали ли они под «горячую руку» проходящих через них в период боевых действий частей Красной армии или просто чересчур «ретивых исполнителей» всевозможных реквизиций и повинностей. В нашем конкретном случае поддержку мобилизации оказали те уезды Казанской губернии, которые наиболее пострадали от действовавших на их территории частей Народной армии.
§ 2. Дезертирство и «зеленое движение» в 1919–1920 гг.
В начале 1919 г. штаб «Верховного главнокомандующего Российского правительства» — адмирала Колчака в информационном обзоре ситуации на территории Совдепии прогнозировал всплеск дезертирства на территории Советской России, включая Поволжье, в 1919 г.{549}
Подобная перспектива осознавалась и советской властью. В конце 1918 — начале 1919 гг. большевики принимают организационные меры для эффективной борьбы с ожидаемым весной массовым дезертирством из частей Красной армии. В частности, в начале 1919 г. в соответствии с постановлением Совета Обороны от 25 декабря 1918 г. в регионе создаются губернские комиссии по борьбе с дезертирством. Они подчинялись Центральной временной комиссии по борьбе с дезертирством (Центрокомдез), сформированной из представителей Всероглавштаба, Всероссийского бюро военных комиссаров и НКВД. Губернским комиссиям предписывалось вести решительную борьбу с дезертирством из воинских частей, дислоцированных на территории губернии и скрывающимися на ее территории дезертирами. Для этого создавались специальные вооруженные отряды. 29 марта 1919 г. губернским комиссиям по борьбе с дезертирством было предоставлено право рассматривать дела о дезертирстве с наложением взысканий и наказаний (от условного лишения свободы вплоть до расстрела). Комиссиям предоставлялось право проводить полную или частичную конфискацию имущества и передавать земельные наделы дезертиров и их укрывателей во временное пользование семьям красноармейцев. В то же время, руководствуясь постановлением Совета Обороны от 3 июня 1919 г., они могли освобождать от суда и наказания дезертиров, добровольно явившихся в установленный срок в военные комиссариаты{550}.
В 1919 г. в связи с созданием Центрокомдеза и соответственных структур на губернском уровне начинают вести статистику дезертирства. Местные комиссии по борьбе с дезертирством представляют в Центр ежемесячную информацию о числе дезертировавших из частей Красной армии, о задержанных и добровольно сдавшихся дезертирах, о принятых по отношению к злостным дезертирам установленных законом мер наказания. Поэтому мы имеем возможность дать количественную характеристику дезертирства на территории Поволжья в 1919–1920 гг. Что касается данных статистики за 1918 г., то они нуждаются в уточнении. Так, например, мы располагаем информацией о числе мобилизованных на территории Приволжского военного округа в 1918 г.: 14 646 и 250 000 человек{551}. Первое число относится к лету, второе — к 1 декабря. На наш взгляд, более достоверны данные на 1 декабря: они относятся к более позднему периоду и поэтому, наверняка, это число включает крестьян, призванных в Красную армию осенью 1918 г., в том числе из районов, освобожденных от власти Комуча и поддержавших, как это было отмечено выше, проводимую там мобилизацию. Таким образом, можно заключить, что в 1918 г., с учетом общего числа состоявших на учете призывников (до 300 000 чел.) и числа призванных на территории Приволжского военного округа (250 000 чел.), число уклонившихся от мобилизации может составлять 50 000 человек (17%). Информацией о численности дезертировавших крестьян из дислоцированных на территории региона в 1918 г. частей Красной армии мы не располагаем. Такой статистики в губернском масштабе не велось.
Анализ оперативной и аналитической информации Центральной комиссии по борьбе с дезертирством, а также других подразделений Красной армии, занимавшихся данной проблемой, позволил следующим образом охарактеризовать количественные показатели дезертирства в губерниях Поволжья в 1919 г. (табл. 1–11 приложения 5).
Приведенные в табл. 1 данные свидетельствуют, что на 15 июля 1919 г. из 537 587 человек, состоявших на учете в губерниях Поволжья, на призывные пункты явились 454 300 человек (85%). При этом из числа призванных и находящихся в частях ПриВО красноармейцев дезертировали 39 275 человек. Одновременно в данный период добровольно явились и были пойманы 92 047 дезертиров. На свободе оставались 52 575 дезертиров. Суммируя число задержанных и добровольно явившихся, а также «находившихся в бегах», мы получим итоговую численность дезертиров в губерниях Поволжья на 15 июля 1919 г.: 144 622 человека (27% от числа состоявших на учете). Из табл. 2 и 3 следует, что в 1919 г. на территории ПриВО и Уральского военного округа были пойманы 204 220 дезертиров. Это значит, что во второй половине 1919 г. их число в регионе возросло на 59 598 человек. Общая численность задержанных дезертиров — 204 220 человек, свидетельствует, что в 1919 г. в губерниях Поволжья 38% военнообязанных и состоявших на воинском учете не были призваны в ряды Красной армии, а из числа призванных самовольно оставили свои части 57,3% красноармейцев. Поскольку подавляющее большинство призывников составляли крестьяне, можно заключить, что в 1919 г. из дислоцированных на территории Приволжского и Уральского военных округов воинских частей, а также из соединений Красной армии других районов Советской России дезертировал, как минимум, каждый второй. Таким образом, в 1919 г. только половина мобилизованных крестьян Поволжья защищала советскую власть на фронтах Гражданской войны, остальные пополняли ряды дезертиров.
Представляет интерес месячная и погубернская динамика дезертирства в регионе в 1919 г. В табл. 3 указывается, что всплеск дезертирства приходился на май, июнь, июль и август. Число пойманных дезертиров в этот период составляет 48% от всего числа задержанных в течение года.
К концу 1919 г. интенсивность дезертирства также возрастает: в декабре было задержано самое большое число дезертиров за год. Как видно из табл. 4, данное правило действует во всех губерниях Поволжья.
Погубернская динамика дезертирства, представленная в табл. 3–5, свидетельствует, что в 1919 г. наибольший процент дезертирства приходится на Симбирскую и Самарскую губернии. В этих губерниях больше всего призывников уклонились от призыва или дезертировали из своих частей. Например, в Симбирской губернии 44,3% состоявших на учете призывников проигнорировали мобилизацию, а число задержанных дезертиров по отношению к призванным в армию составило 90%. В Самарской губернии эти показатели составляют 67,2% и 104,3% соответственно. Последний показатель означает, что в 1919 г. в губернии задержали дезертиров больше, чем было призвано в ходе мобилизаций. Подобное несоответствие, на наш взгляд, можно объяснить тремя обстоятельствами: во-первых, в число задержанных попали призванные не только в 1919 г., но и ранее, во-вторых, в это число были включены дезертиры, призванные из других губерний страны и служившие в воинских частях, дислоцированных на территории региона и, в-третьих, не исключено, что происходил повторный учет одних и тех же лиц, по нескольку раз покидавших свои части и возвращавшихся туда добровольно или в ходе проводимых комдезами облав. Причина наиболее высокой интенсивности дезертирства в Самарской и Симбирской губерниях, на наш взгляд, заключалась в особом их положении в конце 1918 — начале 1919 гг. Как известно, именно они, особенно Самарская губерния, стали в это время зоной боевых действий Красной и Белой армий.
Из табл. 2 следует, что в 1919 г. 52% дезертиров добровольно явились на сборные пункты, остальная часть была насильно задержана в ходе облав и других мероприятий по борьбе с дезертирством. В табл. 4, 6 и 7 представлена динамика погубернской добровольной явки дезертиров в регионе в 1919 г. Процент добровольной явки колебался как в отдельные месяцы, так и по губерниям. Например, в июне-июле в Пензенской губернии он составил примерно 80%; в августе в Астраханской губернии — 81%; в сентябре в Саратовской губернии — 82%, и пик приходился на сентябрь 1919 г. Характерно, что именно в этот период армия Деникина вела наступление на Москву, и произошел знаменитый «мамонтовский прорыв».
