Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей
К началу 1930-х годов СССР и Веймарскую Германию связывали довольно продуктивные двусторонние отношения, и, конечно, в Москве никто не думал, что через 10 лет страны вступят в войну. В начале 1920-х годов СССР и Германия считались изгоями: СССР оказался вне закона из-за социалистической революции, а Германию заклеймили как поджигательницу Первой мировой войны, при том что демократическая Веймарская республика была образована в ноябре 1918 года. Версальские договоры, подписанные в июне 1919 года, были призваны ослабить Германию, но ничего не получилось. Десять лет правительство Германии пыталось вырваться из версальских рамок, а советское — из дипломатической изоляции, и нет ничего удивительного в том, что два изгоя решили объединить усилия. В апреле 1922 года в Италии они подписали Рапалльский договор: аннулировали довоенные долги и обязательства друг перед другом, а также восстановили дипломатические и экономические отношения. Государства Антанты, такие как Франция и Великобритания, пришли в ужас от того, что два изгоя вырвались из-под их контроля. В Париже и Лондоне полагали, что теперь на них будут оказывать политическое и экономическое давление, вынуждая договориться с Веймарской Германией и СССР.
В рамках сложившейся системы международных отношений, действовавшей в Европе все 1920-е годы, Германии удалось сблизиться с Великобританией и Францией сильнее, чем Советскому Союзу. Во время Первой мировой войны Антанта смогла победить вильгельмовскую Германию, но не советскую власть, установившуюся в России после большевистской революции, — хотя и старалась изо всех сил. Настоящим бельмом на глазу для Запада был основанный в 1919 году Коммунистический Интернационал (Коминтерн), созданный не только для того, чтобы служить делу мировой революции, но и чтобы защищать СССР от иностранного вмешательства. В 1920-х годах в советско-западных отношениях были взлеты и падения, периодически назревал то один кризис, то другой, но никто не опасался повторения мировой войны.
В Западной Европе царили относительная стабильность и процветание. Не зря это время прозвали «ревущими двадцатыми»: у европейской буржуазии были деньги на отдых и активное потребление. В таких столицах, как Париж и Берлин, мужчины в смокингах и женщины в изящных вечерних платьях отплясывали в ночных клубах и кабаре под ритм биг-бендов и американского джаза. Пока танцоры потели на танцполе, в ресторане их ждали дорогие блюда, которые хорошо сочетались с вином и шампанским. На террасах популярных кафе можно было легко наткнуться на богачей, где они тесно общались с приезжими американскими специалистами, художниками, писателями, социалистами. «Происходит братание классов», — мог бы пошутить марксистский идеолог.
Между Францией и Великобританией то и дело возникали политические распри. На самом деле их военное сотрудничество начало сходить на нет уже 11 ноября 1918 года — в день, когда окончилась Первая мировая война. У Германии и СССР оставалось пространство для маневра. У Германии дипломатические позиции были лучше. «Красная угроза» 1920-х годов и затянувшиеся революционные амбиции СССР мешали нормализации отношений с Западом. В январе 1924 года после преждевременной кончины советского лидера Владимира Ильича Ленина между Иосифом Виссарионовичем Сталиным и Львом Давидовичем Троцким разгорелась борьба за власть. Когда пытаешься описать отношения между этими двумя советскими лидерами, то в первую очередь на ум приходит слово «ненависть». Этот конфликт оказал влияние на внутреннюю и внешнюю политику СССР. В конце десятилетия внутрипартийная борьба была завершена. Сталин стал новым советским вождем с непререкаемым авторитетом. Троцкий оказался в изгнании. Сталин сумел унять вечный зуд большевиков по поводу мировой революции и запустил пятилетний план индустриализации и коллективизации сельскохозяйственных земель. Из-за сложностей, вызванных этими внутриполитическими мерами, появилась дополнительная мотивация поддерживать правильные отношения с Западом.
Георгий Васильевич Чичерин и Максим Максимович Литвинов.10 апреля 1922 года, Генуя. Фотограф Уолтер Гирке. Коллекция Гренджер, Нью-Йорк
В 1920-х годах внешней политикой СССР занимался нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин и его первый заместитель — замнаркома Литвинов.
Это была странная парочка. Один происходил из русского аристократического рода, другой — из весьма эксцентричной еврейской семьи со средним достатком. Они часто не сходились во мнениях, отчасти из-за личного соперничества и ревности, а отчасти из-за разницы в темпераментах. Как считают историки, они придерживались противоположных взглядов на политику: Чичерин якобы выступал за Германию, а Литвинов за Великобританию. Это неправда: ни Чичерин, ни Литвинов не поддерживали ни одно западное правительство, они были просоветскими. Они хотели защитить национальные интересы СССР в том виде, в каком они их себе представляли. На северо-западе имелись в виду балтийские границы, на юге — границы с Центральной Азией. Их взгляды на серьезные вопросы — Рапалльский договор, улучшение отношений с Западом, проблемы Коминтерна — совпадали. Их личное соперничество влияло скорее на тактику, а не на стратегию. Если Чичерин говорил «белое», Литвинов тут же бросался доказывать, что «черное». И наоборот. Соперничество продолжалось до 1928 года. Потом Чичерин заболел и взял отпуск, но так и не вернулся к работе. Литвинов стал вначале исполняющим обязанности наркома, а потом и собственно главой НКИД.
СССР во внешней политике было непросто. НКИД приходилось противостоять не только враждебным западным правительствам, но и самой Москве, где часто жертвовали внешней политикой, так как Сталин, Троцкий и другие политические противники были заняты борьбой за власть. Эта борьба шла повсюду, но главным образом в Политбюро, которое фактически являлось советским правительством. В большинстве правительственных кабинетов министр иностранных дел занимает высокопоставленное положение. Что же касается Политбюро, то Чичерин даже не был его членом. Они с Литвиновым выступали в качестве приглашенных консультантов, когда обсуждалась внешняя политика. С другой стороны, был Коминтерн — в 1920-е годы заклятый враг не только Запада, но и… НКИД. Коминтерн в Советском Союзе, друг за другом, представляли лица, являвшиеся в какой-то момент соратниками Сталина: Григорий Евсеевич Зиновьев и Николай Иванович Бухарин. Эти два большевистских политика не просто выступали от лица Коминтерна, но и использовали его как основу для власти и влияния на Политбюро. Сталин, погруженный по внутрипартийную борьбу, временами давал им полную свободу. Члены Политбюро считали, что разбираются во внешней политике лучше, чем НКИД, к немалому раздражению Чичерина и
