Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев
Велик был страх пред полчищами находников: ждали хуне ледостава, дабы перейти болота и реки и покорить всю Словеньскую землю. Но сильны бози и дают от силы (своей) человецу, егда в твердости и терпении. Скликал Триян князей на думу, и явились князи от Дреговичей, от Ильменьских словен, от Кривичей, Свя-тичсй и Влжей, от всех племён словеньских и от соуз-цев – от Мери, Невской Чуди, Веси и инших. И положили совокупити рати и стояти вместе, говоря друг другу: метла, еже разметана по голью, сора не держит, и лодья, еже худеет только в одном месте, тонет, как если бы продырявилась кругом.
И в зиму сошлись хуне и словени; за Припадью, у случья с Непром. Воеводил Богша, ибо Триян бысть тяжко ранен накануне. И секлись, безмерно ожесточясь с обеих сторон, доижде не затемнело. В сумерках расступились, не ведая, кто одолел. Заутре предложили вожди хуней: «Вдайте от всех племен, и отступим. Будете нам брате». И отказал Богша. И секлись внове, и бессчетно полегло словени и хуней. Сказают очеви-децы, прежде не видели столько бездыханных, даже лед проломился от тяжести павших. В сече стрёлили Богше глаз и отсекли руку по локоть, але остался на коне; с тех пор прозван Недосекой. Паки разошлись к ночи обе рати и паки не ведали, чья перемога. Хуне, обойдя бранное поле, послали сказати: «Владейте собою сами; коли не хотите под дань, одарите мехами и медом, житом и скотьем, бо стыденье для нашего вождя – не имати с вас, получая с племён до римских застав». И стала дарить Словень хунским вождям летом и зимою по возу от рода, и держался мир, але понизь Непра хуне не пропускали, и ходили словени в торги по Варяжскому морю к урманем и свеям. В Рыси же, яко прежде, на торжищах не гостили, ни мехов, ни ло-дей, ни меду, ни воску, ни жита не везли и не торговали ни паволок, ни соли, ни коней, ни заморских овощ, ни оружия; боялись хуне, еже сольется словеньская сила с бранным умельством рысичей. Лишивши ся продаж, ходила рысь за добычей в гречские пределы, в Царь-граду, и в Иберы, и в Казарь, повсюду ища злато и всякое изобилие и продавая полоненных в рабство. Мнозие чужеземцы холопили на рысьских жнивах, корчевали лесье, готовили тес, сыпали валы и ставили огороды; сами рысичи тружались мечем и сулицей, все больш презирая раденье пахаря. Але холопей долго не держали, отпуская за выкуп или усердие; иных по воле оделяли скотьем и полем и позволяли ходити в походы.
С Хуной Рысь николи не ссорилась, блюдя ряд; водя по обычаю многих жен, дабы восставляти семя, изрядно ведь мужей погибало в сечах, рысичи пояше хунских дев, давая большое вено; оттого потомки рысичей ликом смугляны, чернобороды, велми храбры, но обидчивы и ленивы, нет в них раденья к трудам постепенным и тяжким, за невид хулят сородичей. Белая волхва смуглецам Веды не поверяла и в тайны бозей не святила; сказают еще, из руси с хунской кровью писцы неискусны, холопе лукавы, склонны казаковати, аз же не потвержю.
В те поры Рысь была многочисленна; слава о мужестве и богатстве рысичей бе притчею во всех языцех; иные отожествляли Рысь со Словенью, и то заблуждение; другие путали с Хуной, и то неправда [25]. Рысь первой среди словени владела от ромеев писаным зраком земли и моря и разумела плавати по звездам, читая (в них) пути к берегам, подобно тому как белые волхвы читают пути к судьбам. Ходила рысь в великие походы с хунеми супроть Рима и соузцев [26] и обыкла получати двойную добычу на живых и павших.
И вот о Богше, о нем ведь и речь, протчее для пущего уяснения: нет птицы без неба, а рыбы без воды, и мужи свершают подвиги среди народов. Народы же сущи сами по себе, и выше (нашего) разумения: и земля в них, и прошлое, и грядущее. Жив народ ради другого (народа), еже приидет, обновляя думы; тако древо суще ради лесья, в лесех его осмысление, одинокое же – зачем?
Сел Богша со своим родом в Дреговичех и клялся Даждь-богом и Перуном, и Влесом, и Кикиморой, духом зыбучих багнищ; по прошествии времён назван был князем Дреговичским. Однако княжил недолго; объединив дреговичские роды, умре вослед за великим Трияном, егда Рим дымися от пожарищ, и холопе, облачившись в багряницы, чесали спины цесаревым жезлом; онгда словеньские полки ждали у застав хунскую рать, хуне же отступили, говоря сами себе: «Словень, еже болото: взору открыта, а дороги ке обрящешь».
От Богши племя неслышно бе до Суднбора. Иные рекут, сородичи Богши выбирались старейшинами, ина-кие, быццам кудесили и лечили зельем. Кончались же безгласно, тружаясь в поте лица, яко простолюдины, иже измеряют судьбу не подвигом и силою страсти, но блюдением обычая и твердостию духа; Сварожичем [27] рождены, Сварожичем обращаются в тлен, и память (о них) – вечность рода и грусть неподкупных друзей, вскоре веселящихся внове.
По смерти Трияна не сыскалось единого вседержителя на Словени; князи поумнели в глупости и разучились дорожить согласием; вновь взялись за оружие, взывая каждый к бозем своего рода. И бранились, утесняя друг друга и соседей, по кои некие из родей прекратились или же изменили обычай. Поляне взвели тогда себе новый град, Черниги; сожженные же дотла хунеми Горад и Славье задичали, заглохли в травах и лесье, не дождавшись возрождениа. И се верховодили в Словени сиверы и деревляне. Едва хуне из неколи огромного царства своего сотвориша уделы, мало-помалу разошлись словеньские роды по прежним землям. Вскоре поляне, усердно водя рало быками, подняли тучные нивы и паки разбогатели; и давали хунем жито, а брали скотье и жен. Но богаче и сильнее полян содеяли ся уличане и тивэрцы [28], ниже хорвате, кых всбаюкала Дунава; серед них быша нёпры и дроване, серпы и па-нонцы.
Але могучей всех на Словеньской земле была Рысь. Рожденный рысичем касался седла и меча преждь сос-цев кормилицы; кони рысичей скакали без устали от зари до зари, набойные лодьи плыли сквозь бурю, стрелы летели без промаха. В соузье с хунеми и без хуней Рысь воевала, кого хотела, и брала дани, сколько могла снести; отнимала и у слозеньских племен, и у грецей, и в Таврах. Ромейские владыки, ища дружбы рысичей, принимали старшин в Царь-граде, отдавая в жены прекраснейших
