Филипп Улановский - Первый советский пилотируемый полет в сторону Луны
— Знакомый почерк. Топтунов, значит, прикрепили…
— В апреле 1947 года имена татарских писателей Мусы Джалиля и Абдуллы Алиша были включены четвёртым управлением МГБ СССР в список особо опасных преступников, подозреваемых по целому ряду политических статей.
— Если б они оказались в СССР, то их точно бы к стенке приставили.
— В те же годы своё параллельное расследование проводил и друг поэта, критик и литературовед Гази Кашшаф. Тот самый, которому в одном из последних писем с фронта Джалиль завещал сбор и публикацию всего своего литературного наследия. Гази Кашшаф встречался с бывшими военнопленными и записывал их показания. Все свидетели единодушно утверждали, что Муса вёл подпольную работу против немцев, позднее был арестован и казнён в берлинской тюрьме.
— Герой! — восхитился Тимофей Молодцов.
— Но мало кто хотел признать его героизм… — ответил Равиль.
— Продолжай! — потребовал Василий. — Интересно же!
— А что, и продолжу! — заявил Равиль. — Когда таких показаний набралась целая папка, Кашшаф обратился к тогдашнему первому секретарю Татарского обкома КПСС Муратову с просьбой лично разобраться с делом Мусы Джалиля и его товарищей. Муратов ознакомился с материалами и передал папку в МГБ. Тогда Гази Кашшафа вызвали на Чёрное озеро и сделали строгое внушение: «Кто позволил Вам подменять компетентные органы?»
И всё же на Чёрном озере тоже не дураки сидели. Поняли, что Муса Джалиль невиновен. В органы безопасности поступали сведения о героическом подвиге поэта и по их собственным каналам. Резидент советской разведки в Италии Горшков ещё в ходе войны получил сведения о том, что в Берлине действует подпольная организация, во главе которой стоит татарский поэт Муса Джалиль. Горшков был уроженцем Казани, выпускником местного авиационного института, поэтому он знал о поэте ещё до войны, читал его произведения. На свой страх и риск резидент послал своего человека через линию фронта, чтобы связаться с подпольщиками и дать им необходимые инструкции. Но подпольщиков к этому времени уже арестовали.
В январе 1946 года в руки Горшкова попала третья Моабитская тетрадь, которую принёс в советское посольство в Риме турецкий подданный, этнический татарин Казим Миршан. Посольство переслало тетрадку в Москву, где её передали в «компетентные органы». Здесь следы третьей тетради затерялись.
Жену Джалиля то принимали подчёркнуто уважительно, как жену погибшего поэта-фронтовика, то буквально выгоняли из Союза писателей, как жену изменника Родины. То собирались издавать книги Джалиля, то выбрасывали имя автора либретто из афиш оперы «Алтынчеч». А когда по радио передавали песни на его стихи, диктор объявлял: «Слова народные…»
— Да, народным героем был твой Муса…
— Вот в такой обстановке группа писателей Татарии вновь обратилась к секретарю обкома Муратову. А он передал их запрос в Комитет государственной безопасности и убедительно попросил разобраться, наконец, в этом деле.
И тогда за это дело взялся один из руководителей МГБ республики генерал Токарев. Лично ознакомившись с делом Джалиля, он признал правоту татарских писателей, и в мае 1949 года послал новый запрос в Москву, в котором, по сути, потребовал полной реабилитации Мусы Джалиля и его боевых товарищей.
И добился! Хотя и не сразу. Вначале из Москвы последовал ответ, что якобы бегство Джалиля на Запад документально подтверждено. Но генерал не успокоился и послал в Москву копии свидетельских показаний о гибели Джалиля.
Москва долго молчала. Затем сообщила, что в связи с гибелью разыскиваемого в 1944 году оперативное разыскное дело на него прекращено.
Но до самой смерти Сталина имя Джалиля в Татарстане по-прежнему оставалось под запретом. Первой нарушила заговор молчания «Литературная газета», опубликовавшая 25 апреля 1953 года первую подборку моабитских стихов М. Джалиля. И сделал это писатель Константин Симонов.
— «Жди меня»…
— Симонов знал и о подозрениях органов, и о грязных сплетнях вокруг имени Джалиля. Но полагал, что сами стихи лучше всяких доводов отметают эти подозрения. «В жизни можно солгать, в песнях – никогда». И Симонов решил опубликовать подборку моабитских стихов М. Джалиля в журнале «Новый мир», главным редактором которого был сам Симонов.
— Жуткая история…
— Хорошо еще, что реабилитировали героя. А сколько таких осталось безвестными или с клеймом «предатель»? — отметил Тимофей…
А через несколько дней Василий Пономаренко рассказал своим друзьям о Голодоморе. А потом свои истории рассказали Андрей и Тимофей.
Глава 4. Накануне полета.
Таким образом, к полету на «Лунолетах» готовились сразу две группы космонавтов – обычная и зэковская… Согласно историку советской науки Гелию Шамсудинову, в состав обычной группы, тренировавшейся в Звездном городке, носящем сегодня имя Гагарина, входили вначале 12 человек. Это были Алексей Леонов, Юрий Артюхин, Валерий Быковский, Олег Макаров, Виталий Севастьянов, Николай Рукавишников, Павел Попович, Валерий Волошин (пока его не отчислили за еврейское происхождение!), Георгий Добровольский, Петр Климук, Анатолий Воронов, Георгий Гречко…
В мае 1967 года были сформированы первые три экипажа: Леонов-Макаров, Быковский-Рукавишников, Попович (сменивший Артюхина) — Севастьянов. А группа лунонавтов все увеличивалась. Вскоре в нее были включены Сергей Анохин, Геннадий Долгополов, Владимир Бугров, Владимир Никитский, Виктор Пацаев, Валерий Яздовский, а также математик Валентин Ершов. В 1968 году к «лунной» группе присоединились Андриан Николаев, Евгений Хрунов, Виктор Горбатко, Борис Волынов, Георгий Шонин, Анатолий Куклин, Анатолий Филипченко, Константин Феоктистов, Владислав Волков… Ни эти почти тридцать человек, ни зэковская четверка ничего не ведали друг о друге.
Итак, официально признанных советскими космонавтами специалистов, готовившихся к лунной гонке с Америкой, было почти 30 человек, а зэки были на вес золота – их оставалось всего четверо… Добавим – их мало кто вообще считал космонавтами, хотя готовились они практически по той же программе, что и настоящие космонавты. Для посвященных в космическую гонку представителей официальных советских властей они оставались лишь подопытными собачками в человеческом обличье, и лишь немногие посвященные в тайну врачи и ученые рассматривали их как обычных советских людей, готовящихся к штурму Луны…
А тем временем советские ракетчики продолжали лихорадочную борьбу за космос с американскими коллегами, которые тогда считались просто врагами. Вывод на орбиту третьего корабля «Л-1» (он же – 7К-Л1 № 4 или 11Ф91 № 4) не состоялся вообще. При его запуске 28 сентября 1967 года отказал один из шести двигателей первой ступени ракеты-носителя «УР500К», и ракета была подорвана с Земли. Но при этом была испытана система аварийного спасения на участке работы 1 ступени при максимальных скоростных напорах. САС и система приземления обеспечили посадку спускаемого аппарата корабля на Землю. Однако вследствие нерасчетного скоростного напора в момент отделения СА от ракетно-космического комплекса система управления спуском не смогла застабилизировать СА. Спускаемый аппарат корабля приземлился недалеко от взорвавшейся ракеты.
Группа специалистов, прибывшая на место приземления СА, обнаружила весьма экзотическую картину. От горизонта и до горизонта над Землей простиралось зловещее желто-коричневое облако из паров азотного тетроксида и гептила. Невдалеке от этого облака на холме величественно стоял приземлившийся спускаемый аппарат. Аварийная ситуация на первой ступени ракеты-носителя показала огромные трудности в поиске и эвакуации СА и экипажа, а также заострила внимание на проблеме обеспечения безопасной работы обслуживающего персонала.
Следующая попытка запустить «Л-1» 22 ноября 1967 года тоже оказалась неудачной. На этот раз не набрал необходимой тяги один из четырех двигателей второй ступени ракеты-носителя. Успешно сработала САС (система аварийного спасения), которая вывела спускаемый аппарат из ракетного комплекса. При спуске на парашюте из-за ложной команды гамма-высотомера на высоте 4,5 километра неожиданно сработали двигатели мягкой посадки. Тем не менее, лунный корабль удалось спасти, хотя он грохнулся об Землю с достаточно большой скоростью.
Зэкам обо всех этих подробностях советских космических неудач никто не сообщал. Да и для чего это им было нужно знать? Ведь советское – значит лучшее! И этого было вполне достаточно! Более того, ничего не знали они и об официальной программе полета советского человека на Луну.
Но вот наступила весна 1968 года. К этому времени, по предварительным расчетам, советские люди уже должны были облететь Луну. Однако долгожданного облета все не было и в помине. Следующий полет специальные товарищи решили осуществить в пилотируемом варианте, хотя, если бы ученые-ракетчики заранее узнали бы об этом, то никакого запуска они бы не рискнули совершить. Впрочем, ученые – тоже люди любопытные. Им, вероятно, до боли зубовной хотелось узнать, что чувствуют космонавты, возвращаясь к Земле со второй космической скоростью после облета Луны… Однако они и в мыслях представить себе не могли, что доблестные советские органы уже решают эту проблему без их участия…
