Александр Колпаков - Море Мечты

Александр Колпаков

Море Мечты

На приборной доске вспыхнула сигнальная лампочка. Виноградова вдавило в кресло. Он понял, что корабль переходит на полуэллиптическую траекторию и устремляется к Луне. Вот она, долгожданная минута!..

Счетчики оживленно покачивали стрелками, ведя немой рассказ о невидимых водопадах заряженных частиц, о ливнях микрометеоров, бомбардирующих обшивку, о проносящихся с чудовищной скоростью далеких пришельцах — космических протонах высоких энергий, рожденных в межгалактических магнитных полях.

Деление мира на небо и Землю уже не существовало. Земля оказалась высоко над головой и напоминала теперь огромный мутно-белый шар. Его сияние постепенно угасало, тускнело. Черная небесная сфера украсилась мириадами разноцветных точек-звезд. Виноградов посмотрел вниз и от неожиданности зажмурился: почти под ногами у него неистово пылало косматое Солнце, голубоватое, нестерпимо яркое. Оно изливало океаны света, еще резче подчеркивая беспредельность пространства. Всем своим существом Виноградов почувствовал, что он — житель космоса, сын неба… И в то же время тысячи незримых нитей привязывали его к родине…

Лунный шар занимал уже больше четверти небосвода. Он висел во тьме ослепительной глыбой материи. Холодный, ртутный свет, проникая в иллюминаторы, заливал кабину и приборы каким-то таинственным мерцанием, словно идущим из морских глубин. Еще через полчаса Луна поглотила почти все небо. Виноградов вплотную приник к иллюминатору и все равно не увидел краев диска. Зато ясно рассмотрел цирки, горы, пропасти.

С далекой Земли пришли радиоимпульсы. Включились двигатели, корректируя траекторию движения корабля. Пройдя над ночным полушарием Луны, «Восток-10» стремительно приближался к терминатору.

В последний раз долетел голос оператора с родной планеты:

— Космос! Внимание!.. Говорит станция радиосопровождения. Сейчас вас закроет лунный шар. Переходите на ручное управление!

И в нарушение правил связи оператор добавил уже неофициально:

— Счастливого облета! Человечество приветствует вас, Андрей Сергеевич…

В этих словах, прозвучавших здесь, в командирской кабине, как-то особенно по-земному, было столько тепла, что Виноградов впервые почувствовал, что волнуется. С ним говорят от имени человечества, о нем помнят и думают каждую минуту. Гигантская пропасть отделяет его от людей, холод и мрак Вселенной… Сотни тысяч километров безвоздушного пространства. Он пытался охватить рассудком эту немыслимую космическую бездну, посмотреть со стороны на самого себя и на свой корабль — ничтожную пылинку, оторвавшуюся от Земли и бросившую вызов бесконечности… Через какие-то мгновения он увидит обратное полушарие Луны, о котором люди ничего не знали, пока не получили в руки снимок, сделанный советским лунником. И он, Андрей Виноградов, — первый, кто теперь сможет сверить карту с действительностью, своими глазами увидеть то, что было вечно скрыто от человека… Он подумал о величии предстоящей минуты. Когда-нибудь лунные рейсы станут обычным делом. Вырастет новое отважное племя космонавтов, которое завоюет для людей все околосолнечное пространство, выйдет на границы Галактики… И все-таки он, Виноградов, первый…

Неожиданно перед кораблем вспыхнула ослепительная дуга света. «Край Солнца», — сообразил Виноградов. А потом в иллюминаторе возникла феерическая картина: сверкающие пики гор, гребни кратеров. Стремительный бег лунной поверхности ошеломлял. Из-за горизонта внезапно вырастали то горные хребты, то зияющие провалы трещин, то моря застывшей лавы. Ландшафт казался нереальным, как театральные декорации, залитые зеленым светом. Косматое Солнце в вышине напоминало струящийся факел. Космонавт поглядел вниз. Глубокие резкие тени, странные малиновые и ядовито-зеленые отблески… Внизу простиралась не то равнина, не то огромная пологая впадина, от которой исходило молочно-белое сияние. Сверившись с картой, Виноградов понял, что это Море Мечты. К северо-востоку от него тянулась мощная система кратеров и цирков, а еще дальше светился гребень кольцевой горы Циолковского. Первозданный хаос глыб и скал, вздыбившихся к бархатно-черному звездному небу, завораживал взгляд.

Вдруг все это исчезло… Словно на иллюминаторы набросили покрывало. Какая-то плотная, непрозрачная субстанция окружила ракету. Потом на мгновение Виноградов увидел качнувшиеся моря и цирки. И снова непроницаемый мрак. Вспыхнуло сигнальное табло, «проснулся» контрольный автомат. Кольцо горизонта в оптическом ориентаторе пропало. Вслед за тем невидимая сила потрясла корабль. Виноградов еще не успел принять какое-либо решение, как иллюминаторы вновь посветлели. Первое, что бросилось ему в глаза, — стремительно несущиеся навстречу горные пики. «Восток-10» угрожающе нацелился носом на их острые зубья, в хаос теней и света. Об этом говорил и глобус: положение ракеты относительно вертикали резко нарушилось! Виноградов сосредоточенно манипулировал рычагами управления, пытаясь восстановить равновесие и выправить орбиту полета. Но это почему-то никак не удавалось…

По шкале альтиметра ползли зловещие цифры: 190… 120… 70… 40 километров! Он снова взялся за ручки управления — и опять никакого результата. «Могу ведь врезаться! Что делать?! Тормозить нельзя. Предельная тяга — вот что нужно сейчас!»

Сигнал тревоги гудел все громче.

Виноградов решительно включил двигатель. Ускорение нарастало: три… пять… семь «же»… Он не мог ни пошевельнуться, ни вздохнуть и уже почти не различал приборов.

Прочертив огромную, пологую дугу, едва не коснувшись брюхом базальтовой равнины, «Восток-10» круто полез в зенит. Не сделай Виноградов этого рискованного маневра, корабль неминуемо врезался бы в скальный массив, взметнувшийся ввысь на добрый десяток километров. Пресс ускорения навалился на космонавта многотонной, сминающей тяжестью. Виноградов изнемогал. Он потерял сознание… Через какое-то время очнулся. Серая пелена рассеялась, и он отчетливо увидел в кратере величественного цирка клокочущее море лавы, над которым клубились темные вихри. Корабль, обращенный соплом к Луне, висел сейчас как раз над очагом извержения. В следующий миг густая туча пепла и раскаленных газов догнала ракету, обрушилась на нее, завертела, закружила, точно легкую пушинку…

Ровный гул двигателя прервался. На лбу у Виноградова выступила испарина. Гул возобновился снова. И через минуту — опять перебой!.. «Авария!!!» — кричали приборы. Двигатель задыхался. Виноградов понял, наконец, в чем дело: необычайно мощный выброс пепла из цирка преодолел даже сопротивление рвущейся из сопла реактивной струи, и пепел проник в двигатель, забил топливные коммуникации, насос. Космонавт до отказа включил подачу горючего. Раздался оглушительный грохот, двигатель выплюнул пылевую пробку и мощным голосом запел свою песнь. Но что это? Опять перебой!.. Еще! До поверхности Луны оставалось, уже несколько сот метров. Корабль не слушался управления. «Больше медлить нельзя! — с отчаянием подумал Виноградов. — Посадки не миновать».