Юрий Татаринов - Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Витебщина

Известно точно, что Наполеон прибыл в Толочин 22 ноября и что он остановился в двухэтажном жилом строении бывшего базилианского монастыря.

Император не спал всю ночь, провел совещание с генералом Доде, который предлагал свернуть и пойти на Лепель в сторону Глубокого. В три часа ночи Наполеон вызвал генерала Коленкура, спросил его о возможности переправы через Березину по льду, который только-только укрыл реку. Тут, в Толочине, было принято решение сжечь архивы армии, эмблемы корпусов, оставшиеся экипажи и повозки с награбленным добром.

В «Мемуарах» Коленкура хорошо показана суть самой личности Наполеона. Одержимый маниакальной идеей быть правителем всего мира, этот человек дошел в своей болезни до предельных границ. Ему говорят, что отступать некуда: Минск и борисовский мост через Березину уже в руках противника, что надо сдаваться, а он отвечает: «Положение действительно серьезное. Вопрос осложняется. И все же если начальники подадут пример, то я все еще буду сильнее, чем неприятель. У меня больше, чем нужно сил, для того чтобы пройти по трупам русских, если действительным препятствием будут их войска». Думаю, этот человек был не от мира сего — в Толочине он вдруг окрылился бредовой идеей, возмечтал о воздушном шаре. Ненависть к врагу и мания величия — вот те два столпа, на которые он опирался. В ту ночь в Толочине он сказал следующее: «Я лучше буду до конца кампании есть руками, чем оставлю русским хоть одну вилку с моей монограммой». Этого человека можно было уважать только за личную смелость. «Надо удостовериться, в хорошем ли состоянии мое и ваше оружие, так как придется драться», — сказал он в ту ночь. Он никогда не стрелял — но всегда был к этому готов.

Именно в Толочине Наполеон озвучил свою знаменитую фразу о М. И. Кутузове: «Что касается Кутузова, то он воевать не умеет. Когда завязывается бой, он дерется с отвагой, но он ничего не понимает в большой войне».

Из Толочина император выехал 23-го. Арман де Коленкур вспоминает про то утро: «Хотя мороз был еще сильный, но небо было покрыто облаками, грозила оттепель, и во всяком случае мог пойти снег. Больные замерзали по ночам возле бивуаков. Так как люди были небрежны, а добывать фураж и воду для лошадей было трудно, то лошадей погибло очень много.

Мой адъютант Жиру, который после своего ранения под Красным ехал в моей коляске, умер ночью. Он был без сознания в течении двух дней».

Следом за французами шли авангардные части русской армии под командованием генерала М. А. Милорадовича. Еврей Есель, житель Толочина, прибыв в его ставку, докладывал: французы «не знают, что делать, куда идти, целей не имеют, не знают, где находится Наполеон. Одни говорят, что он один ускакал, другие — что он идет с кавалерией, а большинство предполагают, что они окружены и — всем капут. Войска совсем растеряны, и много кто желает сдаться». Первым в местечко ворвался отряд генерала Ермолова. В плен удалось взять около 600 солдат и офицеров наполеоновской армии. Для многих из них это стало спасением от голодной смерти и холода той ранней белорусской зимы.

Из ведомости смоленского губернского прокурора Иванова от 2 мая 1813 г. узнаем о разрушениях, которые принесла городу та далекая, но ужасная война: «В Толочине сожжено 2 католических костела, плебанский двор со всеми постройками… казенный почтовый дом со всем. Магазинов деревянных 30. Домов в местечке… с 287 по обеим берегам реки Друть сожжено 56… Остальные 192 — разрушены, а 39 — стоят пустые». Тот год народ еще долго называл «разоренным»…

В январе 2005 г. в районной газете «Наша Талачыншчына» была опубликована статья А. Карлюкевича и А. Шнейдера об американском композиторе Ирвине Берлине. «…Будущий классик песни, в честь которого в 2002 году была выпущена почтовая марка США, родился в местечке Толочин Могилевской губернии (сейчас Витебская область Беларуси) в семье Мойши и Леи Бейлин. В мае 1888 года получил имя Израиль. В Толочине в то время жило 300 еврейских семей… В 1893 году семья переехала в Нью-Йорк. Отец, приучивший мальчишку к пению, вскоре умер…»

Подросток поначалу работал в китайском ресторанчике. Затем пел на улице. Гонорар благодарных слушателей составлял, как правило, несколько центов в день. В 1907 году опубликовал первую свою песню «Мери из солнечной Италии».

Слава пришла к Ирвину после сочинения им песни «Боже, благослови Америку», ставшей гимном страны. В 1938 г. 11 ноября в исполнении Кейт Смит песня-гимн впервые прозвучала по американскому радио. Ее душой и сердцем навсегда подхватили все Соединенные Штаты…

На этот раз гонорары полились рекой. Композитор даже учредил фонд песни. А авторские права и все будущие гонорары завещал Американской ассоциации скаутов.

Ирвин Берлин прожил 100 лет и написал 1000 песен. Он является одним из родоначальников американского джаза. Если в Толочине будет организован и станет проводиться на постоянной основе фестиваль джазовой музыки, чем-то неожиданным это не станет, по крайней мере для американцев, которых следует обязательно пригласить.

ВЕРХНЕДВИНСК, или ДРИСА

(март, 2005)

Раиса Овчинникова, председатель секции топонимики Географического общества республики, в газете ЛiМ от 6 марта 1998 г. называет переименование города Дриса в Верхнедвинск, произошедшее в 1962 г. «неудачей» и «бессмыслицей»: «Как географ, я не могу без сопротивления сознания принять эту географическую бессмыслицу». «Всем известно, — поясняет автор статьи, — что Верхняя Двина находится в Тверской губернии. Вместе с экспедицией латышского фонда культуры мне пришлось изучать топонимику верховьев Западной Двины. Недалеко от истоков реки находится город, который так и называется — Западная Двина. Название его за советским временем несколько раз переименовывали, но вернулись к исходной форме».

Неизвестным экспертам название здешнего города показалось непристойным… На самом же деле название Дриса при его научном анализе является скорее поэтичным, чем непристойным. Основа его в древнейших, тысячелетней давности балтско-финских пластах. «Название реки, — сообщает географ Овчинникова, — вторично, оно происходит от названия озера Дрисы в Россонском районе». Слово сложено из двух основ, достаточно распространенных в Беларуси. (Вспомним, хотя бы, название озер на Браславщине: Дрывяты, Дрысвяты, Друя). Основа «дры» означает «вода», основа «ты» или «сы» — «озеро». Так что расшифровка названия Дриса звучит очень определенно — озерная вода. В основе этого названия термины, которые прошли длительный исторический путь и укоренились в обозначении или имени данного места. Так что неожиданное и совершенно необоснованное переименование их — это, по меньшей мере, неграмотность. Кстати, вольный перевод старого, укорененного в веках названия города Дрисы таков: «город на реке, которая вытекает из озера». Если уж он не так красив, то по крайней мере трогателен.

Мы так много говорим о любви к родине. Еще больше чего-то ожидаем от этого понятия. Оказывается, нам надо не говорить и не ждать, а просто быть последовательными в своих делах и поступках.

Летописи говорят, что в 1374 г. Андрей Полоцкий ходил против немецких рыцарей к замку Динабург. Вместе с ним в этой компании участвовали и «одриские» князья. В это время Великое княжество достигло своих предельных размеров. В него входили Полоцк и Дриса.

В 1386 г. полоцкий князь Андрей Ольгердович пришел в Дрису и сжег там замок, являвшийся основной крепостью этого города и располагавшийся в углу между реками Западная Двина и Дрисса. Тем самым он продемонстрировал свою ненависть к брату-предателю — Ягайле, который, заключив Кревскую унию и сделавшись польским королем, фактически поставил взращенное его отцом и дедом государство в статус колониального, зависимого от Польши.

Еще одно летописное упоминание о Дрисе содержится в жалованной грамоте все того же Андрея Ольгердовича полоцкому монастырю на бобровые гоны по реке Западная Двина в 1399 г.: «А се аз Великий князь Андрей Полоцкий дал есми святой троице реку Звану з гоны з бобровыми, от Звана, от запада, до рисы».

В трактате за 1503 г. между королем Александром и Московским Великим князем Иваном III о Дрисе упоминается как о волости Великого княжества. Это же подтверждает перемирная грамота от 25 марта 1556 г., царя и Великого князя Московского Иоанна Васильевича с польским королем Сигизмундом Августом: «А мне Великому государю Ивану, Божиею милостью царю и Великому князю всея Руси, твоих великого государа Жигимонта Августа, короля Польского и великого князя Литовского и Русского, земель не воевати, не зацепляти ничем в те перемирные лета, в шесть лет… города Полоцка и волостей Мошников, Дрисы, Освия».[2][2]