Арабы и море - Теодор Адамович Шумовский

За этим крупным опытом последовали мелкие произведения, посвященные описанию определенных маршрутов или выяснению частных вопросов морской астрономии. Большинство из них лишено каких-либо хронологических указаний. Вероятно, именно в течение первого двадцатилетия после выхода «Содержащей краткое» растущий опыт молодого лоцмана привел к появлению таких поэм, как «Урджуза о навигации вдоль аравийского побережья Персидского залива», «Сокровище лоцманов», «Урджуза о северных звездах», «Урджуза о стоянках Луны», «Мекканская поэма: морские пути от Джедды до мыса Фартак, Каликута, Дабула, Конкана, Гузерата, ал-Атваха, Хормуза», «Поэма об астрономии», и другие. Единственным датированным произведением этого периода является «Золотая поэма» о морском и каботажном плавании, имеющая дату 21 марта 1478 года. В 1483 году Ахмад ибн Маджид создал «Семиглавую урджузу», трактующую о семи отраслях знания, необходимых моряку, в 1485-м появилась «Урджуза о плавании в заливе Берберы» (= Аденском), в 1488-м — «Подарок судьям» о способах определения пути в Мекку «для всего мира». 1490 год ознаменовался выходом в свет капитального труда «Книга польз в рассуждении основ и правил морской науки». Созданное в пору творческой зрелости автора, это произведение опирается на глубокие теоретические познания и обобщает разносторонний опыт, сложившийся в течение почти четырех десятилетий деятельности Ахмада ибн Маджида в море. Темы, намеченные в «Содержащей краткое» контурными линиями и решаемые в виде общих положений в «Книге польз» насыщены конкретным содержанием, в которое вложены результаты и личного опыта, и критической переработки чужих выводов. Для науки «Книга польз» важна не только как синтез мореходных знаний всей предшествующей эпохи, но и как документ опыта, где каждое определение выведено из практики и проверено десятилетиями профессиональной деятельности. «Данное им описание Красного моря не только не превзойдено, но даже и не достигнуто ни одним из европейских руководств, предназначенных для парусного плавания, если не считать естественных поправок в широте», — подчеркивает И.Ю. Крачковский вслед за Г. Ферраном. Все эти качества позволяют считать труд 1490 года крупнейшим свершением Ахмада ибн Маджида. После этой книги автор вернулся к мелким произведениям; из них датирована лишь «Урджуза о звездах Медведицы», помеченная 1495 годом. 24 апреля 1498 года Ахмад ибн Маджид, после переговоров с королем восточноафриканского порта Малинди и с главой португальской экспедиции в Индию Васко да Гамой, согласился сопровождать в качестве лоцмана первые европейские корабли в Индийском океане. Воспользовавшись попутным муссоном, он провел флотилию Васко да Гамы от Малинди до Каликута, то есть через всю западную половину Индийского океана, за 26 суток.

Проникновение Португалии на Восток явилось первым актом европейской колонизации. «Завоевание Индии португальцами… имело целью ввоз из Индии. О вывозе туда никто не помышлял», — писал Ф. Энгельс[69]. Арабские купцы, которые держали внешнюю торговлю западноиндийских княжеств в своих руках, остро ощутили угрозу конкуренции и утраты монопольной власти над индийским рынком. Между правителем Каликута, власть которого зависела от состояния арабской морской торговли, и «франками» установились напряженные отношения. «Разделаться с португальцами при содействии смертоносного железа или сжечь их корабли, дабы никто из них не вернулся к берегам Тахо, — таково было единственное желание мавров, ибо они хотели, чтобы короли лузитанские никогда не узнали про дорогу в Индию». Так звучит горькое признание в «Лусиадах» Камоэнша. Тогда при последующих экспедициях в Индию «франки» применили силу. Уничтожение индийских и арабских торговых судов в открытом море, пытки и убийства сопротивляющихся, порабощение слабых, лихорадочный вывоз естественных богатств страны — таковы были методы установления португальского колониального господства.

Ахмад ибн Маджид был живым свидетелем того, как под ударами португальской политики исключительности рушилась мировая торговая система арабов и приходила в упадок ее техническая основа — мореплавание, — дело, которому он безраздельно посвятил свою жизнь. Лоцман первой европейской экспедиции в восточных водах, он отчасти относил вину и к себе, и позднее раскаяние, по-видимому, не покидало его до уже близкого конца жизни. «О, если бы я знал, что от них будет!» Жизнь близилась к роковой грани, вдохновение постепенно иссякало. Начало нового столетия отмечено в творчестве «четвертого льва моря» тремя небольшими, уже последними лоциями: «Софальской урджузой» для лоцманов в восточноафриканских водах, «Малаккской урджузой» для плавания в Бенгальском заливе и «Поэмой» для кораблей, совершающих рейсы между Джеддой и Аденом.

Если в последние годы своей жизни Ахмад ибн Маджид оказался свидетелем португальского проникновения на Восток, то его младший современник и собрат по профессии Сулайман ибн Ахмад ал-Махри жил и действовал тогда, когда хозяином Восточного Средиземноморья стал турецкий флот. Таким образом, арабское мореплавание и связанная с ним морская литература не знали эволюционного периода упадка. В деятельности своих двух наиболее выдающихся представителей, Ахмада ибн Маджида и Сулаймана ал-Махри, арабская морская традиция нашла свое высшее выражение и сразу вслед за этим, еще при их жизни, уступила главную роль на Средиземном море туркам, а на Индийском океане — португальцам. Сулайман ал-Махри, уроженец океанского побережья Аравии, еще более загадочен для науки, чем Ахмад ибн Маджид. Если в отношении последнего мы уже располагаем тринадцатью датами, то для Сулаймана анализ документов выявляет лишь две: 1511 год, когда было написано его крупнейшее произведение «Махрийская опора для прочного приобретения морских знаний», и 1564 год, под которым турецкий адмирал Челеби упоминает Сулаймана как уже покойного. Остальные четыре прозаических трактата этого лоцмана, сохранившиеся в парижской рукописи 2559, не датированы, и, таким образом, его деятельность ориентировочно относится к первой половине XVI века.

Темы, избираемые работами Сулаймана, в основе аналогичны предмету выступлений Ахмада ибн Маджида и специальной характеристики не требуют. К сожалению, вот пока все, что мы можем сказать об этом человеке. В определенный день он появился в мире и в определенный день ушел, как и все мы; дышал, двигался, думал, творил, имел друзей и недругов. Но все прошло, и сейчас только старая полузабытая рукопись в чужой стране мерцает как слабый отблеск давно угасшей жизни. А если бы рукопись не сохранилась, в память науки не вошел бы этот замечательный лоцман, и такова, наверное, судьба многих сынов минувших столетий. Грустно только при мысли, что парижский манускрипт не содержит никаких биографических данных об авторе, но по временам я задумываюсь: а может быть, Ферран не так