Константин Пензев - Земли Чингисхана
Безусловно, имея в тылу такую поддержку, как Южная Сун с ее колоссальными материальными и людскими ресурсами, можно было безбоязненно оставлять вместо себя Мухури (Мухали) и идти устанавливать новый могольский порядок на всем протяжении Великого шелкового пути. Из династийной хроники «Цзинь ши» прямо следует, что нюй-жэней давила: именно Южная Сун, в союзе с Си Ся, некими повстанцами (очевидно киданями) и моголами-«фаньца-ми». Возникает вопрос. Чья же группа купечества получила от деятельности Чингисхана больше всего преимуществ? Очевидно китайская, а не среднеазиатская. Тем более, что Чингисхан отправился в Туркестан и вообще в Среднюю Азию далеко не с мирными целями. Против Южной Сун он не воевал.
Сейчас прошу читателя обратить свое внимание на следующие обстоятельства.
Смена могольской политики в отношении сунского Китая произошла после таинственной смерти хана Гуюка. В конце 40-х годов XIII века конфликт между руководством Орды (Бату) со ставкой в Сарае и руководством «всея Моголии» со ставкой в Каракоруме (Гуюк) достиг своего апогея. Высокие стороны решились «выяснить отношения». И далее произошло следующее. Батый с войсками (очевидно, по большей части, с русскими, т. к. в 1237/38 и 1245 гг. шел широкий набор русских рекрутов «в татары»[170]), пошел к Каракоруму. Навстречу Батыю двинулся Гуюк, который также захватил некоторое количество войск. Но, не дошедши до места встречи (точнее сказать, битвы) Гуюк скоропостижно скончался (очевидно, был отравлен). «По прибытии в Ала-камак выяснилось положение Гуюк-хана (он умер). (Бату) там же и остановился. Царевичи с (разных) сторон явились к нему на поклон, и он утвердил ханство за Менгу-кааном (Мункэ. — К. П.)…»[171]
Таким образом, Бату назначил своего сподвижника Мункэ ханом Монгол-улуса, а центр политической силы Евразии перешел в Золотую Орду. Мункэ (Менгу) управлял вверенными ему территориями с 1251 по 1259 гг., а в 1253 году, после масштабной подготовки, началось настоящее завоевание Евразии, т. е. Китая и Ирана. Походом на Иран руководил Хулагу, и правившая здесь до этого в течение 525 лет династия Аббасидов была им уничтожена. Походом на сунский Китай руководил брат Мункэ Хубилай. Сам же Мункэ лично возглавил руководство войсками в 1258 г. и умер в августе 1259, предположительно от дизентерии, руководя осадой одного из городов в Сычуани. Его место занял Хубилай, который в 1271 году провозгласил новую династию Юань.
В 1276 г. полководец Баян захватил город Ханижоу в Шеньяне, где в то время находилась вдовствующая императрица с сыном. Императорское семейство было отослано в Пекин (Бейцзин, при Юанях — Даду), где ему ничего не оставалось делать, как добровольно передать императорские полномочия Хубилаю. В конце концов, после ожесточенного сопротивления отдельных военачальников, в 1279 г. моголам подчинился весь Китай.
Погибла династия Юань, практически тем же образом, что и многие династии до нее, т. е. в результате народных восстаний и смуты. В Китае разгорелась настоящая гражданская война,[172] а к власти пришел один из вождей повстанцев Чжу Юаньчжань, который к 1368 г. стал правителем всего Китая к югу от Янцзы после победы над другими конкурирующими за власть группировками повстанцев. Следует отметить, что точно такая же междоусобная грызня, которая шла в лагере мятежников, шла и в лагере противоборствующей стороны, и в конечном итоге все это была настоящая война всех против всех, победу в которой одержал самый удачливый, решительный и умный претендент на власть.
Чжу Юаньчжань, получив в 1368 году императорскую власть, пошел обычным путем многих китайских императоров, которые осуществляли свою деятельность в начале «династийного цикла». Новая политика минской администрации заключалась в следующем. Во-первых, был установлен государственный контроль над земельными ресурсами, для осуществления которого новому императору пришлось прибегнуть к жесточайшим и широким репрессиям среди правящего класса. Высокопоставленных чиновников наказывали палочными ударами в присутствии всего двора, и это являлось обычной практикой. Известны также случаи, когда в кабинете нового императорскоого назначенца вешали чучело его казненного предшественника. Таким образом, Чжу Юаньчжаню удалось пополнить государственный фонд, как владениями приверженцев юаньской династии, так и владениями тех, кого он подверг репрессиям. Вследствие проведенных мероприятий арендные отношения, обычно приводящие в Китае к обезземеливанию значительной части крестьянства, оказались практически ликвидированы. Основным налогоплательщиком в деревне стал самостоятельный крестьянин-землевладелец, чьи возможности по уклонению от налогов были существенно ниже, чем возможности богатых и влиятельных землевладельцев.
Во-вторых, минское государство обычным в таких случаях порядком решило утвердить себя еще и верховным «собственником» всех граждан, организовав над ними тотальный контроль. На следующий же год после основания династии была проведена регистрация всех граждан для составления новых подушных реестров. В 1370 г. была проведена перепись населения, в ходе которой определяли не только число всех подданных, но и размеры имущества каждого двора. Сведения об этом отсылались в центральное налоговое ведомство, копии оставались у главы домохозяйства и в местных органах, а налог определялся в зависимости от размера земельного участка, числа работников и имущества. В 1381 г. в эту систему были внесены некоторые изменения, и в своих основных чертах она сохранилась вплоть до Синь-хайской революции. В соответствии с этой системой дворы объединялись в группы, связанные круговой порукой по выполнению обязательств перед казной. Каждые 10 дворов объединялись в цзя, а каждые 10 цзя составляли ли.
Мины, как и всякая национальная династия Китая, не проводили агрессивной политики в отношении пограничных регионов. Как уже упоминалось выше, они предприняли новое строительство Великой стены и заняли в основном оборонительную позицию по отношению к народам Севера.
Здесь следует отметить еще одну особенность ханьской политики. Традиционно китайцы считают свое государство величайшим из всех когда-либо существовавших в истории, а китайские императоры издревле находили приемлемой для себя только одну форму отношений с соседними государствами — предоставление дани к императорскому двору. В некоторых случаях, когда соседи брали верх, а это случалось не так редко, и требовали дань в свою пользу, то предоставляемые иноземным вымогателям средства без всяких затей именовались «подарками». Случались и трагикомические казусы. В начале XV в. императорский двор отправил официальное послание известному завоевателю Тимуру с предложением ему засвидетельствовать свое почтение китайскому императору. Взбешенный Тимур собирался было отправить в Китай карательную экспедицию, но в 1405 году умер и тем самым, возможно, избавил Поднебесную от больших неприятностей.
Минская династия стала клониться к упадку в полном соответствии с законами «династийного цикла» приблизительно с конца XV века. Китайские богатеи постепенно скупали землю у крестьянства, увеличивая тем самым долю безземельных батраков, а обычная для ханьцев высокая рождаемость в благополучные годы (впрочем, не маленькая и в иные времена) также способствовала развитию очередного масштабного кризиса. Попытки здоровой части чиновничества из числа истинных конфуцианцев как-то повлиять на ситуацию в конечном итоге привели к некоторому успеху в 1628 году, и может быть, на этот раз обошлось бы и без масштабной гражданской войны или очередного иноземного вторжения, но, увы, дело зашло уже слишком далеко. В стране начались выступления крестьян, и в 1644 году один из повстанческих генералов Ли Цзы-чен занял Пекин, сверг Минов и объявил себя императором. Дело, вероятно, закончилось бы установлением в Китае новой национальной ханьской династии, но на беду ханьцев (впрочем не такую уж и большую) один из конкурирующих за власть с Ли Цзы-ченом генералов, У Сань-гуй, вступил в сговор с маньчжурами, которые к тому времени значительно усилились на своем Севере и даже объявили здесь, пользуясь случаем, новую империю.
Маньчжуры, с помощью У Сань-гуя, вторглись в Китай, захватили Пекин и… нисколько не мешкая, провозгласили новым императором своего, маньчжурского наследника престола. Далее начался новый династийный цикл, причем по тому же, отработанному за века, сценарию.
Маньчжуры, так же как и другие иноземные предшественники на китайском императорском троне, весьма быстро китаизировались, несмотря на запреты на смешанные браки и другие препятствия. Впрочем, маньчжуры никогда особенно и не противопоставляли себя ханьцам в культурном плане. Уже начиная с Канси (1662–1723 гг.), цинские императоры стали ревностными конфуцианцами. «Стоит напомнить в этой связи о 16 заповедях Канси — катехизисе для простого народа, вобравшем в себя в сжатом и понятном виде всю суть великого древнего учения, квинтэссенцию его, весь его нравственный потенциал. Уже одно то, что этого не делал никто до Канси и что это было сделано именно маньчжурским императором на китайском троне, говорит о многом».[173] Вся существующая до сей поры система управления страной оказалась не только сохранена, но и упрочена. Так же, как и другие династии в начале династийного цикла, Цины провели ряд мероприятий, направленных на упорядочение землепользования и налогообложения. Императоры весьма строго следили за порядком в деревенской крестьянской общие и порядком в низовых налогооблагаемых звеньях — пятидворках и десятидворках. Все эти меры дали хороший результат, и цинский Китай интенсивно развивался на протяжении почти двух столетий. Маньчжурское правительство обращало первостепенное внимание именно на состояние земледелия в соответствии с классическим тезисом древности: «земледелие — ствол, основа; торговля, ремесло и иные занятия — ветви, второстепенное». Во внутриполитическом плане маньчжуры обеспечили покорность китайского населения, несмотря на значительное сопротивление ханьцев в начальный период установления власти Цинов. Символом покорности являлась коса, и все китайцы мужского пола обязаны были ее носить под страхом смерти. Между тем получив в руки всю полноту политической власти, маньчжуры весьма активно заботились о процветании хозяйства страны и о благосостоянии ее населения.
