Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков
После своего разгрома придворная католическая фракция утратила малейшую возможность влиять на формирование политики в Англии. Надежда на наследника, исповедующего католицизм, была единственной перспективой для уцелевших членов группировки. Можно выделить два аспекта, определяющих суть трактовки проблемы: стремление отстоять права Марии Стюарт на английский престол и выдвижение аргументов против других возможных кандидатов.
В трактате «Государство Лестера» подводится итог негласной дискуссии между епископом Росским Джоном Лесли и английскими властями (их мнение представлено в «Предложении к обсуждению в парламенте престолонаследия согласно завещанию Генриха VIII»[634]). Эти документы независимы друг друга, но анализ их содержания четко указывает на тесную взаимосвязь. Данная дискуссия позволяет восстановить взгляды католической фракции по вопросу престолонаследия. Д. Пек, являющийся, на наш взгляд, самым большим знатоком трактата «Государство Лестера» делает вывод о том, что трактат был написан группой католиков, принадлежавших к парижскому кругу светских эмигрантов-папистов. Главным из них он считает Ч. Эранделла, определившего, по его мнению, стилистическую концепцию текста. Несомненная помощь в создании была оказана лордом Пэджетом, Т. Фитцгебертом, У. Трэшемом и Т. Трогмортоном. Р. Парсонс и Э. Стаффорд, несомненно, знали о происхождении трактата и поэтому приняли живейшее участие в его распространении. Конкретизируя точку зрения Пека, следует отметить, что в «Государстве Лестера» нашли отражение взгляды консервативных кругов светской знати, объединенных в придворную фракцию во время брачных переговоров Елизаветы и герцога Анжуйского[635].
Авторы «Государства» разделяют точку зрения Джона Лесли, секретаря шотландской королевы, относительно престолонаследия и придерживаются системы его доказательств. Обоснование прав Марии Стюарт строится в трактате на опровержении так называемых «трех препятствий»[636], которые, по мнению англичан, лишали шотландскую королеву и ее наследника прав на корону. В указанном парламентском документе утверждалось, что «Мария Стюарт не является ни дочерью английского короля, ни полноправным гражданином Англии»[637], а признается иностранкой. Определение нового наследника престола может осуществляться только согласно завещанию Генриха VIII, а шотландская линия в нем не упоминается. Последний аргумент состоял в том, что Мария Стюарт является католичкой, в то время как в Англии установлена протестантская церковь[638].
Первое «препятствие» являлось для наследников Маргариты Тюдор наиболее серьезным и было связано с массой правовых вопросов. Судя по всему, авторы «Государства» рассчитывали на то, что большинство читателей, в руки которых попадет трактат, не разбираются в юридических тонкостях и будут удовлетворены логикой представленных доказательств. Все приводимые полемистами аргументы были подчинены двум главным выводам. Мария Шотландская и ее сын родились на территории, которая располагается на одном острове с Англией. Шотландская земля была независимым государством, но ее правители приносили вассальную клятву английским королям. Следовательно, Стюарты не являются иностранцами для англичан. Тем более что бабушка и муж шотландской королевы были англичанами[639].
Толкуя последнюю волю Генриха VIII, авторы трактата, с одной стороны, рассматривают ее как важный юридический документ. Указанное в завещании положение об отсутствии шотландской линии католики предлагают рассматривать не как полное исключение ее из порядка престолонаследия, а как «смещение с должного места младшей линией наследников»[640]. С другой стороны, подлинность завещания ставилась под сомнение. Значительная часть аргументов по этому поводу носит в «Государстве» исключительно спекулятивный характер: «Невероятно, чтобы король Генрих пошел против закона и разума, лишая наследства линию своей старшей сестры без видимой выгоды для себя, давая тем самым повод для гражданской войны и раздора в государстве… Слишком много неуместного в завещании такого умудренного опытом государя, каким был король Генрих» и т. п.[641]
Отмечая, что «…не сохранилось подлинника или заверенной копии, а лишь упоминание в описях в канцелярии»[642], авторы трактата предполагают, что «…король не приложил собственной руки к документу. Его печать была поставлена кем-то другим либо после его смерти, либо когда государь уже находился в беспамятстве»[643]. Политиком, способным совершить такой подлог в интересах «бастардов» Саффолков, безусловно, был герцог Нортумберленд[644]. Поскольку документ признается католиками фальшивым, то его содержание рассматриваться в качестве «препятствия» для шотландской линии не может.
Различие между католической верой Марии Стюарт и существующей в Англии протестантской церковью авторы трактата считают самым незначительным из названных препятствий. Обращаясь к наследникам Генриха VIII, католики подчеркивают, что и Мария, и Елизавета Тюдоры, исповедуя отличную от государственной религию, «…в различное время были приняты всеми подданными как законные наследницы, исключая немногих изменников, которые отвергали их права на престол. Однако заговорщиками руководили не религиозные разногласия, а тщеславие и желание властвовать самим…»[645]. Подтверждение своему мнению авторы «Государства» находят и в континентальных странах. «Монсеньор, брат короля и наследник Франции, как известно всему миру, благосклонно принимается и поддерживается в качестве наследника короны всеми протестантами этой страны, несмотря на то, что его религиозные склонности отличны от их собственных. Я сомневаюсь, что король Наварры или принц Конде будут исключены из порядка престолонаследия французского королевства, которое сейчас отличается от них своей религией, если нынешний государь и его брат умрут без потомства»[646]. Наконец, католики очень тонко подметили, что их основной соперник, граф Хантингтон, исповедует протестантизм, но иной формы, чем англиканство. Следовательно, по мнению католиков, потомство Маргариты Тюдор и шотландского короля имеет все основания претендовать на английскую корону.[647]
Таким образом, несмотря на попытку создать у читателей впечатление о беспристрастном обсуждении прав всех возможных кандидатов на трон, авторы «Государства» не могут скрыть своих симпатий. Отстаивая права Марии Стюарт и ее сына, католическая оппозиция рассчитывала на закрепление в общественном мнении восприятия шотландской королевы как будущей английской государыни. Это, в свою очередь, должно было гарантировать безопасность Марии Стюарт, содержащейся под стражей. Постоянное упоминание малолетнего Якова также преследовало свои цели. «Что касается молодого короля Шотландии, то, со своей стороны, я возлагаю на него большую надежду… Его образование великолепно осуществляется добродетельными людьми через упражнения и наставления в истинной религии. Поэтому со временем он может стать для нас не только благородным и полезным соседом, но и (если Бог оставит Ее Величество без наследника) объединить в согласии управление двумя государствами вместе»[648]. Защищая интересы Якова, католики пытались заручиться его поддержкой в будущем. Кроме того, на наш взгляд, желание иметь на троне мужчину-суверена также оказывало воздействие на идеи авторов трактата. Несмотря на ореол мученицы за католическую веру, Мария Шотландская имела весьма печальный опыт государственной деятельности. Поддержка женского правления была необходимым маневром в борьбе за признание прав шотландской линии в наследовании. Однако, как и в случае с Елизаветой I, подданные видели своим идеалом государя, а не государыню.
Упоминая дочерей герцога Саффолка, авторы называют их незаконнорожденными, что само по себе должно снимать любые притязания. Более того, являясь потомками младшей сестры Генриха VII, они уступают первоочередность прав шотландской линии при опровержении католиками достоверности завещания[649].
Логика характеристики других кандидатур в «Государстве» заметно отличается от логики Джона Лесли и является плодом творчества авторов трактата. Перспективы других претендентов на английский престол, кроме шотландской королевы и ее сына, связываются ими исключительно с интригами графа Лестера, стремившегося к не выполнению завещания Генриха VIII. Так как сам Дадли не смог добиться заключения брака с Елизаветой I и с его помощью «…возложить корону на собственную голову…»[650], то теперь он использовал любую возможность получить наследственный титул для своей семьи.
