Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов
Остановимся ненадолго на этом факте. Примерно в то время Габихт был назначен пресс-атташе при германском посольстве в Вене. Это назначение Габихта на пост пресс-атташе должно было исходить от вас или было произведено с вашего одобрения, не так ли? Это входило в ведение вашего министерства?
Нейрат: В данный момент я не знаю этого точно, но я припоминаю, что Габихт был ландеслейтером в Мюнхене, и не знаю ничего о том, был ли он вообще назначен в Вену в качестве пресс-атташе.
Файф: Вы можете поверить мне, что он действительно поехал в Вену в качестве пресс-атташе в мае 1934 года, а сейчас я хочу вас спросить лишь о том, по вашему ли приказу или с вашего согласия он был назначен на пост, который дал ему дипломатический иммунитет в разгар его заговорщической деятельности?
Нейрат: Если Габихт и был в Вене, так без моего ведома и без моего утверждения. Очевидно, он был назначен туда министерством пропаганды, которому подчинялись работники прессы.
Файф: Вы, подсудимый, конечно, согласитесь со мной в том, что это не весьма приятный документ. Разрешите напомнить вам о том, что этот документ Поступил к вам от вашего министериаль-директора и был передан фюреру, а затем этот документ был возвращен Ламмерсом с примечанием: «Габихт зайдет сегодня».
Нейрат: К фюреру?
Файф: Да.
Нейрат: Господин обвинитель, я обращаю ваше внимание на то, что здесь все время речь ведется об австрийских нацистах. К австрийским нацистам я не имел никакого отношения.
Файф: Я хочу указать вам лишь на то, что этот документ, документ министерства иностранных дел, был переслан рейхсканцлеру, а возвращен он был 6 июня со следующим примечанием Ламмерса: «Габихт зайдет сегодня». Вы должны были знать о Габихте 6 июня. Об этом упоминается в данном отчете.
Нейрат: Об этом там не говорится. Я получил от Ламмерса записку, показывающую, что Габихт был у рейхсканцлера. Я послал этот отчет моего министериаль-директора рейхсканцлеру для того, чтобы он убедился в том, каково положение в Австрии. Вот какова была причина.
Файф: Вы помните, что несколько дней назад фон Папен давал свои показания, и когда я спросил его о том, кто были эти видные деятели империи, которые оказали влияние на путч в Австрии в июне 1934 года, то он после долгого раздумья смог припомнить только одного из них, который оказывал влияние на путч, а именно Габихта?
Нейрат: Нет.
Файф: Хорошо, я заявляю вам о том и хочу, чтобы вы подтвердили это, что вы прекрасно знали, что 6 июня 1934 г. Габихт, этот видный деятель империи, согласно показаниям фон Папена, организовал путча Австрии. Вы это подтверждаете?
Нейрат: Но как вы приходите к такому выводу? Габихт вообще никогда не был у меня, а был у рейхсканцлера.
Файф: Вы видели этот отчет вашего министериаль-директора, Я только что зачитал высказывания фон Вехтера.
Нейрат: Но там ни слова не сказано о г-не Габихте.
Файф: Да, я только что зачитал вам это. Разрешите напомнить вам: «Решающее слово в этой связи будет иметь, конечно, только сам фюрер. Он же, Вехтер, полностью согласен с Габихтом по всем этим вопросам». Другими словами, в сообщениях, которые Вехтер передавал министерству иностранных дел, он высказывал не только собственное мнение, но и мнение Габихта.
Нейрат: Да, там сказано об этом. Так вот, обо всех этих террористических актах и беспорядках, которые здесь описываются, я довел до сведения рейхсканцлера.
Файф: Обратите внимание на то, что написано в этом отчете в конце страницы: «Но так как тем временем ничего не последовало и с другой стороны, меры австрийской администрации с каждым днем становились все более и более жестокими, то вновь выступили радикальные элементы с заявлением о том, что канцлер издал свой приказ, исходя только из тактических соображений, в то время как внутренне он одобрял любое мужественное действие со стороны оппозиции, и что он своей истинной политической целью считал лишь ослабление ненавистной системы Дольфуса, но таким путем, чтобы другие страны, по возможности, не смогли говорить о каком-либо постороннем вмешательстве. Сейчас они руководствуются в своей работе этим принципом».
Послушайте следующую выдержку, его совет вам — наиболее близкое к истине предупреждение об опасности, которым когда-либо располагал любой министр иностранных дел: «В ходе обсуждений приходится постоянно сталкиваться с этой идеей, которая тайно распространяется. В ближайшее время должны быть сделаны соответствующие изменения и установлено единое руководство... иначе, — как фон Вехтер заканчивает свое выразительное описание, — каждый день может произойти такая катастрофа, которая приведет к самым худшим последствиям с точки зрения внешней политики не только для Австрии, но прежде всего и для Германии». Затем разговор прерывается, фон Вехтеру вручают телефонограмму, в которой говорится, что для него будет лучше если он не возвратится в Вену, в противном случае он будет арестован по приезде, а через шесть недель он начал путч, и канцлер Дольфус бы расстрелян. Вы помните об этом? Разве в начале июня 1934 года не знали о том, что существовала очень серьезная угроза восстания и больших бедствий для Австрии?
Нейрат: Совершенно очевидно. По этой причине я и послал отчет канцлеру. Я не мог вмешиваться в дела Австрии.
Файф: Может быть, вы ответите на тот вопрос, на который не смог ответить подсудимый фон Папен. Кто, по вашему мнению, были эти другие видные деятели Германской империи, которые стояли за путч, направленный против правительства Дольфуса в Австрии? Вы заявляете, что вы не принадлежали к числу этих деятелей. Кто же, по вашему мнению, были эти личности, о которых упомянул фон Папен как о лицах, стоящих за путч, направленный против Дольфуса?
Нейрат: Я вообще никого не знаю. Я знал только Габихта как личность, против которой я все время протестовал перед Гитлером, так как он занимался натравливанием. Какого-либо другого немца из Германии я не знал. Все остальные — это австрийские национал-социалисты, которые здесь очень часто упоминаются, но которых я не знал.
Файф: Я о них не говорю. Я говорю о тех видных деятелях Германской империи, о которых говорил подсудимый фон Папен, а сейчас я пытаюсь выяснить, кто были эти деятели. И вы продолжаете утверждать, что единственное лицо, которое вы помните, это пресс-атташе Габихт?
Это все, что вы можете оказать Трибуналу в выяснение этого вопроса?
Нейрат: Я уже сказал, я никого не знаю.
Файф: Придерживаетесь ли вы того мнения, что ваш сотрудник министерства Рит ничего не знал об этом, несмотря на то, что сказал Мессерсмит по этому поводу? Вы думаете, что Рит ничего не знал об этом путче?
Нейрат: Я не знаю, насколько был осведомлен Рит, но вы знаете, что я тотчас же отозвал его, когда он вмешался в это дело. Вообще я всегда запрещал послам и посланникам вмешиваться в такие дела.
Файф: Вы все-таки не сомневаетесь в том, что Рит знал о готовившемся путче?
Нейрат: Нет, я очень сомневаюсь в том, что он точно знал о нем.
Я не думаю этого, потому что он не был таким человеком.
Файф: Во всяком случае, вы знали о том, что 25 июля австрийские нацисты провели этот путч и убили Дольфуса?
Нейрат: Но это же не было тайной.
Файф: Нет, я это знаю. Многие из этих событий не были тайной. Меня интересует ваша осведомленность, а именно — когда вы об этом узнали?
Нейрат: После этого, да.
Файф: Но разве после этого вы не колебались, следует ли вам дальше оставаться в правительстве, которое распространяло свою политику убийства из своей страны за границу через посредство своих агентов в Австрии?
Нейрат: Если бы я был ответственен за каждого отдельного убийцу, за каждого отдельного немецкого убийцу, действовавшего за границей, то у меня, вероятно, было бы слишком много дела.
Файф: Вы знали, и я вам напомню сейчас о том, что австрийская нацистская партия была в тесном контакте с Гитлером и все время действовала согласно приказам Гитлера, когда Гитлер стоял во главе вашего правительства? Вы это отлично знали, не так ли?
Нейрат: Но он же был главой НСДАП, руководителем этой партии, и то, что они с ним сотрудничали, — это вполне естественно.
Файф: Подсудимый, я хочу выяснить некоторые факты, относящиеся к 1935 году.
10 марта Германия заявила о создании военно-воздушного флота, а 16 марта вы, по-моему, в числе других подписали закон об обязательной воинской повинности. Вы уже говорили об этом, и я не хочу снова в возвращаться к этому вопросу. Я лишь хочу спросить вас относительно, секретного закона об обороне империи от 21 мая 1935 г. Посмотрите на замечания генерала Томаса, касающиеся этого вопроса.
Он пишет: «Общая централизация верховной власти в империи, которая была декретом установлена на случай войны, повлияла на развитие и организацию военной экономики в такой степени, что необходимо обсудить этот вопрос подробно. Основа для организации централизованной верховной власти в империи на случай войны была заложена еще до 1933 года в большом числе декретов и резолюций совещаний, но она радикальным образом была изменена, когда национал-социалисты пришли к власти, и в особенности после смерти президента Гинденбурга. Новые положения были сформулированы в законе об обороне империи от 21 мая 1935 г. Он должен был быть объявлен только в случае войны, но был введен в действие уже во время проведения подготовки к войне. Поскольку этот закон определял обязанности вооруженных сил и других имперских властей на случай войны, он также являлся основным распоряжением, на основе которого должна была развиваться деятельность организаций, ведающих военной экономикой».
