Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
Для политической агитации учащихся нашлась и броская словесная форма. Еще раньше в их кругах было принято воспевать достоинства своего учителя в кратких стихотворных эпиграммах, сочинявшихся на манер народных поговорок. Такие эпиграммы состояли обычно из семи слогов-слов, в которых рифмовались четвертый и седьмой слоги. Вот два типичных примера, в переводе которых, к сожалению, невозможно передать живость и ритмику оригинала: «В добродетельном поведении безупречен – Чжао Боцунь [Хоу Хань шу, цз. 79а, с. 8а]; «Конфуций Гуаньси – это Ян Боци» [Хоу Хань шу, цз. 54, с. 1б].
В середине II в. традиция эпиграммы превратилась в орудие политической пропаганды противников дворцовых временщиков. Согласно Фань Е, первый пример такой пропаганды относится к спору между двумя именитыми уроженцами области Ганьлин. Один из них, Чжоу Фу, был учителем Хуань-ди. Когда последний взошел на трон, Чжоу Фу был назначен главой Палаты документов. Фан Чжи (Фан Боу), земляк Чжоу, занимавший пост правителя Хэнани, счел себя обойденным. Тогда последователи Фан Чжи сочинили эпиграмму: «Образец для Поднебесной – Фан Боу, из-за учительства захвативший печать сановника – Чжоу». Соперники, сообщает Фань Е, «организовали союзы своих сторонников. С этого началось разделение Ганьлина на северную и южную части» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 4а-б]16. К середине 60-х годов подобные эпиграммы, претендовавшие на звание «смелых речей, глубоких суждений» (слова Фань Е), распространились повсеместно: их декламировали на улицах, писали на стенах, и, по замечанию Фань Е, «среди сановников от гунов, цинов и ниже не было никого, кто не опасался бы тех язвительных высказываний» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 5а].
Эта практика самодеятельных оценок политических деятелей, связанная с традиционным для имперской бюрократии идеалом нравственной «чистоты», с одной стороны, считалась правдивой характеристикой личных качеств того или иного лица, а с другой – помогала отличить нравственно «чистых» мужей от «грязных» (т. е. порочных) служащих. Судить об этих оценках приходится по единичным примерам, упомянутым у Фань Е. Так, Цэнь Чжи (Цэнь Гун-да), глава «ведомства заслуг» в Наньяне, где правителем был Чэнь Цзинь, прославился своей нетерпимостью к ставленникам евнухов, и его прославляли в следующих словах: «Настоящий правитель Наньяна – Цэнь Гунсяо. Чэнь Цзинь из Хуннуна только сидит да посвистывает» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 46]17. Нечто подобное говорили о другом враге евнухов – Фань Пане (Фань Мэнбо), служившем начальником «ведомства заслуг» у правителя Жунани Цзун Цы: «Настоящий правитель Жунани – Фань Мэнбо. Цзун Цы из Жунани только ставит печати на документы» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 4а]. Наиболее могущественных и решительных противников евнухов – главнокомандующего Доу У (Доу Юпин), Великого маршала Чэнь Фаня (Чэнь Чжунцзюй) и младшего офицера Управления инспекции Ли Ина (Ли Юаньли) восхваляли в следующих словах: «Преданный и искренний в Поднебесной – Доу Юпин. Не боящийся сильных врагов – Чэнь Чжунцзюй. Образец для Поднебесной – Ли Юаньли» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 5а].
Критики с позиций «чистоты» создали общегосударственную градацию своих кумиров. Наиболее известный список приводит Фань Е в предисловии к 67-й главе своего труда. Здесь упомянуты имена 35 человек, разделенных на ранги и категории. Нижнюю ступеньку занимают «три правителя», далее следуют «восемь героев», «восемь образцов», «восемь кормчих» и «восемь сокровищниц». Большинство названных в списке лиц едва ли можно заподозрить в тесном сотрудничестве, и связь между ними не всегда ясна. Список, отражая скорее всего только субъективное мнение его составителей, позволяет тем не менее в известной мере оценить характер и состав политической оппозиции гаремным временщикам.
Полководец – это поддерживающая опора государства. Если его знания крепки, государство обязательно будет сильным. Если в опоре появятся трещины, государство неизбежно ослабеет.
Сунь-цзы
Стоящие на первом месте «три правителя» – к ним причислены Доу У, Лю Шу и Чэнь Фань – занимали высшие должности при дворе и одновременно представляли цвет служилой знати империи. «Трех правителей, – поясняет Фань Е, – чтит весь мир» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 6б]. Доу У происходил из того самого рода, который приобрел печальную известность в конце I в., в бытность его «внешним кланом». Долгое время он жил у себя на родине, где прославился как ученый, и лишь на склоне лет, в 165 году, оказался отцом третьей супруги Хуань-ди и получил высокий пост в дворцовой гвардии. Доу У, по сообщению его биографа, «призвал на службу многих славных мужей, сам был чист и ненавидел зло, был неподкупен, его жена и дети имели столько, чтобы хватало на еду и одежду. В те годы цяны и южные варвары чинили беспорядки, время было тяжелое, народ голодал. Убрал себе все награды, жаловавшиеся его родственникам в их половинах дворца, и без остатка раздавал их учащимся школы, а также выносил зерно на улицу и распределял его среди бедного люда» [Хоу Хань шу, цз. 69, с. 1б]. Лю Шу и Чэнь Фань – оба выходцы из потомственных служилых семей – изображены их биографами безупречными чиновниками-моралистами, несгибаемыми поборниками «беспристрастности» имперского правления и непримиримыми врагами временщиков.
Из восьми «героев» известны происхождение и карьеры семерых, и все они принадлежали к высшему чиновничеству. Главным среди них назван Ли Ин, выходец из именитой служилой семьи и авторитетный ученый, имевший тысячи учеников. Неизвестный хронист рассказывает, что у ворот дома Ли Ина всегда толпились сотни людей, жаждавших услышать слово учителя. Ли Ин просовывал руку за ворота, не глядя бросал исписанный листок, и тут же лес рук подхватывал его: «Брошенное письмо никогда не долетало до земли» [Эршиуши бубянь, с. 2235]. С 159 года Ли Ин служил правителем Хэнани, а затем инспектором столичного округа. Попасть к Ли Ину на прием считалось огромной честью, и ее добивались многие. «В то время, – пишет Фань Е, – при дворе росла смута, государственные устои расшатались. Только Ин поддерживал дух правды, громкой славой возвысил себя. Принятых им мужей называли "прошедшими через Драконьи Ворота18"» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 14а-б]. Большинство других «героев» были тесно связаны с Ли Ином.
Вождем «восьми образцов», т. е. тех, кто, согласно Фань Е, «добродетельным поведением привлекал людей», назван уже знакомый нам Го Тай. Кроме того, к этой категории отнесены чиновник Ба Су, доверенный помощник Доу У и Чэнь Фаня, и Цзун Цы – уроженец Наньяна, отказывавшийся от чинов и лишь короткое время служивший правителем уезда. «Все мужи Наньяна, – сообщается в биографии Цзун Цы, – высоко ценили его праведное поведение» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 21б]. Рядом с Цзун Цы можно поставить Су Фу, который не поднялся выше должностей местной администрации, но приобрел широкую известность своей непримиримостью к беззакониям власть имущих. Тут же стоят имена Фань Пана и Цай Яня, который служил в столице еще при всевластии Лян Цзи, был вынужден уйти в отставку и вернулся в столицу только в 168 году, где вскоре и умер. В этой же категории фигурируют имена двух высокопоставленных чиновников из потомственных служилых семей.
В группе «кормчих» – тех, кто, по Фань Е, «умеет вести людей к главному», – представлены местные служащие (глава «кормчих» – Чжан Цзянь из Шаньяна, его земляк Лю Бяо, Цэнь Чжи из Наньяна, бывавший также в Столичной школе), а также не служивший ученый Тань Фу из того же Шаньяна и чиновники центральной администрации. В категорию «сокровищниц» вошли те, кто, по определению Фань Е, «помогал людям богатством». Первым в ряду этих лиц, довольно малоизвестных, назван Ду Шан, чиновник-полководец, известный главным образом подавлением восстаний и удачными походами против южных племен. В жизнеописании Ду Шана, однако, нет никаких намеков на его связи с учащимися и тем более причастность к выступлениям против евнухов. Напротив, Ду Шан сделал карьеру благодаря тому, что служил «смотрителем полей» у евнуха Хоу Ланя в своем родном Шаньяне19. Остальные лица в этой категории находились в лучшем случае на незначительных постах и попали в список, вероятно, благодаря их известности в кругах учащихся.
Знакомство с различными категориями данного списка героев «чистой» критики позволяет выявить определенный порядок в его композиции, особенно если принять во внимание личность тех, кто объявлен главой каждой категории. Первый разряд отведен представителям высшей служилой знати. Среди «героев» также фигурируют столичные чиновники, но несколько ниже рангом. В категории «образцов» мы встречаем ученых-отшельников, чиновников провинциальной и столичной администрации, но главой их назван Го Тай – странствующий ученый, своей деятельностью укреплявший связи между «славными мужами» в столице и в провинции. Категория «кормчих» также неоднородна по составу ее членов, но перечень их открывает имя Чжан Цзяня – служащего областной управы. Очевидно, список выражает идею широкой коалиции служилых людей, охватывающей все их основные слои. Отобразились в нем и важнейшие жизненные ценности служилого общества – от авторитета начальника и щедрости патрона до идеала морального руководства и затворничества ученого. Правда, в списке, за исключением сомнительного примера Ду Шана, не нашлось места для полководцев, располагавших военный силой, – очевидное свидетельство отсутствия контактов между столичными поборниками «чистоты» и армией.
