Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
Пример Инчуани особенно явственно демонстрирует прочную смычку бюрократии и местной элиты в движении «чистой» критики. Если уклад местного общества был его глубинной основой, то борьба за власть в высших звеньях государственного аппарата – наиболее ярким выражением. Вернемся к развитию политических событий в середине 60-х годов II в.
«Запрет клики»
Как уже говорилось, к 165 году сановникам «внешнего двора» удалось устранить последних евнухов, участвовавших в заговоре против Лян Цзи. Тогда же произошли важные перемены в гареме. В марте 165 года супруга Хуань-ди, императрица Дэн, была отправлена в гаремную красильню – последний приют для знатных дам, впавших в немилость. Несколько дней спустя она умерла «от печали». Члены ее семьи частью покончили с собой, частью были сосланы в родные места. В преддверии выбора новой императрицы гарем вновь оказался средоточием придворных интриг. Сам Хуань-ди благоволил к наложнице Тянь Шэн, женщине неизвестного и, стало быть, низкого происхождения. Тянь Шэн, однако, не устраивала служилую знать, которая выдвинула кандидатуру Доу Мяо, девицы из именитого рода. Хуань-ди получил серию докладов, восхвалявших добродетели Доу Мяо как женщины из «хорошей семьи» и разъяснявших недостатки низкорожденной Тянь Шэн. Для императора, только недавно избавившегося от тирании именитого семейства Лян, доводы в пользу Доу Мяо звучали, надо полагать, наименее убедительно. Но других советчиков у него не нашлось, и он, отмечает хроника, «был вынужден» уступить натиску сановников. 10 декабря 165 года Доу Мяо стала императрицей. Ее отец Доу У получил знатный титул и надел, а через год поднялся до должности командующего столичным гарнизоном.
К новой императрице Хуань-ди остался совершенно равнодушен, уделяя все внимание своей фаворитке. Тем не менее воодушевленные активной поддержкой Доу У вожди чиновничества ринулись в атаку на гаремных узурпаторов. Многие сановники, особенно Чэнь Фань, упорно добивались реабилитации пострадавших правителей Тайюаня, Наньяна и Дунхая. Ли Ин, переведенный на должность инспектора столичного округа, немедля воспользовался своими полномочиями для нажима на евнухов. Вначале он подал доклад с обвинениями в адрес Чжан Со, брата евнуха Чжан Жана. Когда Чжан Со попытался укрыться в доме брата, посланный Ли Ином отряд ворвался к Чжан Жану. Чжан Со был арестован и умерщвлен в тюрьме. Ли Ин, преследуя евнухов, часто пользовался своей привилегией производить аресты без предварительного доклада трону. Дошло до того, что евнухи вообще перестали выходить из гарема, а когда император спросил, в чем причина их затворничества, те ответили: «Боимся управляющего Ли» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 14а].
В дворцовую борьбу включился ученый Сян Кай, подавший в 166 году пространный доклад о зле, причиняемом евнухами. Выходец из восточных областей империи, Сян Кай был признанным знатоком астрологии и мантических книг. В докладе Сян Кай перечислил серию знамений, свидетельствовавших, как он утверждал, об упадке «естественной силы» династии: необычно суровая зима, странные сполохи в небе, выпавший град и сильные дожди, находка мертвого дракона, падение метеоритов, разрушение ворот Столичной школы, внезапное просветление всегда мутных вод Хуанхэ21. Причиной всех бед Сян Кай объявил евнухов, точнее, их вмешательство в государственные дела и личную близость к императору, не позволявшую тому произвести мужское потомство. Сян Кай почти дословно повторил требования служилой знати (он, в частности, просил помиловать осужденных противников евнухов), а также апеллировал к Лао-цзы и Будде, подчеркивая несоответствие между проповедовавшейся ими и привлекавшей Хуань-ди аскезой и сибаритством дворцовой жизни. «Когда небесный бог послал Будде красавицу, – писал Сян Кай в заключение своего доклада, – Будда сказал: «Женщины – всего лишь кожаные бурдюки, наполненные кровью», да так и не взглянул на нее. Он умел так сосредоточиться на Едином, что мог осуществить дао. Ныне же, Ваше Величество, в вашем дворце находятся самые прелестные девицы в Поднебесной. Они вкушают лучшие яства и напитки в мире. Как же Вам стать таким, как Хуан-Лао?» [Хоу Хань шу, цз. 30б, с. 31а-б]22. За протесты, граничившие с личными выпадами против императорской персоны, Сян Кай отделался кратковременной ссылкой на каторгу, где он сторожил преступников. Очевидно, алхимия космических сил и мистика религиозной аскезы производила на Хуань-ди больше впечатления, нежели морализаторские тирады его конфуцианских советчиков.
Натиск регулярной бюрократии на всех уровнях администрации заставил евнухов искать предлог для контрудара. Поводом послужило дело Чжан Чэна, ученого и прорицателя из Хэнэя, который имел могущественных покровителей в гареме. Когда один из учеников Чжан Чэна совершил убийство, Ли Ин, еще в бытность свою правителем Хэнани, арестовал его учителя, несмотря на только что объявленную амнистию. Люди Чжан Чэна настойчиво хлопотали об освобождении их патрона, и тогда Ли Ин велел казнить его. В феврале 167 года Лао Сю, ученик Чжан Чэна, с помощью евнухов сочинил донос, в котором говорилось: «Ли Ин и иже с ним берут на содержание учащихся Столичной школы и странствующих ученых, устанавливают связи сучащимися в провинции, подстрекают друг друга, создали клику и клевещут на императора, разрушая нравственные устои» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 5б].
Обвинение в создании «клики» в те времена можно было предъявить любому из тех, кто вершил судьбы империи, и оно в той или иной форме постоянно фигурировало в дворцовых усобицах. Не далее как в 166 году евнухи, по отзыву современника, «объединились в клику» для того, чтобы свалить своего врага, сановника Фэн Гуня [Хоу Хань шу, цз. 38, с. 11а], Фань Пан разоблачил в штате инспекторов связанную с евнухами «клику» из 20 с лишним человек, а евнухи со своей стороны тоже обвинили его в организации «клики» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 23а, 24а]. На сей раз евнухи формально остались в стороне, что позволило Лао Сю при всем правдоподобии его слов претендовать еще и на объективность.
Лао Сю одержал полную победу: получив доклад, Хуань-ди приказал схватить Ли Ина и ряд близких ему сановников, а признания, сделанные арестованными под пытками, вовлекли в дело еще более 200 человек, среди которых были выделены последователи Чэнь Ши. Имена тех, кому удалось скрыться, занесли в проскрипционные списки, которые были разосланы по всем управам; для поимки беглецов на дорогах были выставлены специальные дозоры.
Кто наполняет сосуд через край и оттачивает лезвие слишком остро, тот не может их долго сохранить. Если зал наполнен золотом и яшмой, то никто не в силах его охранять. Если богатые и знатные горды, то этим они сами на себя навлекают несчастья.
«Дао-дэ цзин»
Начатые императором репрессии, разумеется, вызвали бурю негодования в чиновничьих кругах. Хуанфу Гуй, однажды уцелевший благодаря поддержке учащихся, просил двор позволить ему разделить участь задержанных, но его просьбу оставили без внимания [Хоу Хань шу, цз. 65, с. 9б]. Чэнь Фань, своими непрестанными нравоучениями уже наскучивший императору и снискавший, по словам его биографа, «ненависть толпы придворных», разразился очередным докладом. Как всегда, Чэнь Фань был прямолинеен и резок: «Ваш слуга осмелится доложить, что мудрый правитель вверяется помощникам, а правитель, губящий государство, не желает слушать правдивых речей... Падая ниц, заявляю, что бывшие младший офицер Управления инспекции Ли Ин, императорский конюший Ду Ми, подчиненный Великого маршала Фань Пан – честные, непорочные люди, больше жизни преданные алтарям династии. Затыкать рот Поднебесной, превращать живых людей в глухих и слепых – чем это отличается от сожжения книг и закапывания конфуцианцев при Цинь?» В ответ Хуань-ди уволил Чэнь Фаня [Хоу Хань шу, цз. 66, с. 6б]. Между тем показания Ли Ина бросили тень на многих ставленников евнухов, и дело грозило обернуться грандиозным скандалом. Пришлось евнухам идти на попятную, тем более что Доу У решился на крайний шаг: сказавшись больным, он вернул императору все свои регалии. Хуань-ди наконец уступил. В середине 167 года участники «клики» были отпущены на свободу, хотя им навечно запрещалось занимать служебные должности – распространенный в позднеханьской империи вид наказания, именовавшийся «цзинь гу»23.
События весны 167 года, вошедшие в историю под названием «первого запрета клики», имели двойственный эффект. Они восстановили позиции евнухов, но также дали пищу и для пропаганды поборников «чистой» критики, в конечном счете обостряя и без того накаленную политическую обстановку. Пока был жив Хуань-ди, едва ли можно было ожидать существенных перемен, но дни десятого государя позднеханьской династии были уже сочтены. Спустя шесть месяцев Хуань-ди скончался тридцати пяти лет от роду. В один день Доу У оказался отцом вдовствующей императрицы и подлинным хозяином двора. Семейство Доу возвело на престол десятилетнего Лю Хуна, дальнего потомка Чжан-ди. Доу Мяо стала регентшей при новом императоре, получившем имя Лин-ди, а Доу У по обычаю занял пост главнокомандующего с правом входа во дворец в любое время.
