Василий Ключевский - Русская история. Полный курс лекций
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О КРЕСТЬЯНАХ. Кроме всего этого Киселеву принадлежала также и мысль одного важного закона, касавшегося крепостных крестьян. Как мы знаем, 20 февраля 1803 г. издан был закон о вольных хлебопашцах; по этому закону землевладельцы могли отпускать на волю крепостных крестьян с земельными наделами по добровольному с ними соглашению. Этот закон, плохо поддержанный правительством, оказал незначительное действие на быт крепостных; в продолжение 40 лет на волю вышло таким образом немного крестьян. Больше всего останавливала помещиков необходимость отдавать землю в собственность крестьян. Киселев думал поддержать действие этого закона, устранив это главное препятствие. В его несколько впечатлительной голове (недостаток, от которого несвободны все доброжелательные головы) мелькнула мысль, что можно совершить постепенное освобождение крестьян, предоставив это дело частной инициативе. Мысль закона состояла в том, что помещики могли по добровольному соглашению с крестьянами уступать им свои земли в постоянное наследственное пользование на известных условиях. Эти условия, раз составленные и утвержденные правительством, не должны были меняться; таким образом крестьяне будут прикреплены к земле, но лично свободны, а помещик сохранит за собою права собственности на землю, к которой прикреплены крестьяне. Помещик сохранял судебную власть над крестьянами, но уже терял власть над их имуществом и трудами; крестьяне работали на помещика или платили ему столько, сколько было поставлено в условии. Зато помещик освобождался от обязанностей, какие на нем лежали по владению крепостными, от ответственности за их подати, от обязанности кормить крестьян в неурожайные годы, ходатайствовать за них в судах и т. д. Киселев рассчитывал, что таким образом, поняв выгоду таких сделок, помещики сами поспешат устранить неприятности. При сохранении крепостного права образец устройства крестьян, выходивших, таким образом, на волю, был уже готов в сельском устройстве крестьян государственных, разделенных на волости и общины с выборными управлениями, судами, со свободными сходками и т. д.
Проект Киселева подвергся поправкам и, облеченный в закон 2 апреля 1842 г., не оправдал ожидания; это закон об обязанных крестьянах; ему дана была такая редакция, которая почти уничтожила его действие. К тому же на другой день по издании закона последовал циркуляр министра, которым тогда был Перовский; этот циркуляр и разделал закон; в нем было подтверждено с ударением, что права дворян на крепостных крестьян остаются неприкосновенными, что они не потерпят ущерба в этих правах, если в силу закона не пойдут на сделки с крестьянами. Помещики встревожились в ожидании указа; они уже давно привыкли смотреть на Киселева как на революционера; в Москве и губернских городах этот закон вызвал живые толки. Когда прочитали указ министра, все успокоились, все увидали, что это буря в стакане воды, что правительство так только, из приличия, издало этот указ, чтобы очистить бумагу. В самом деле, только два помещика воспользовались этим законом.
По крестьянскому вопросу издан был ряд других законов, которые частью выработаны были комитетами. Я могу только перечислить важнейшие из них; не определяя размера работ крестьян на землевладельцев, закон не определял размера обязательного участка земли, какой должен помещик давать крестьянам. Правда, был издан еще в 1797 г. закон о трехдневной барщине, но он оставался без действия, но закон о размере обязательного надела не существовал; вследствие этого иногда происходили печальные недоразумения. В 1827 г. одна обладательница 28 душ заложила почти всю землю из-под своих крестьян, так что у крестьян осталось своих только 10 десятин. Этот случай и вызвал закон, который гласил, что если в имении за крестьянами земли меньше 4 1/2 десятины на душу, то такое имение брать в казенное управление или же предоставлять таким крепостным крестьянам право перечисляться в свободные городские состояния. Это был первый важный закон, которым правительство наложило руку на дворянское право душевладения. В 40-х годах издано было частью по внушению Киселева еще несколько узаконений, и некоторые из них столь важны, как закон 1827 г. Так, например, в 1841 г. запрещено было продавать крестьян в розницу; в 1843 г. запрещено было приобретать крестьян дворянам безземельным; таким образом, безземельные дворяне лишались права покупать и продавать крестьян без земли; в 1847 г. было предоставлено министру государственных имуществ приобретать на счет казны население дворянских имений. Киселев еще тогда представил проект выкупа в продолжение 10 лет всех однодворческих крестьян, т. е. крепостных, принадлежащих однодворцам, известному классу в южных губерниях, которые соединили в себе некоторые права дворян с обязанностями крестьян. (Платя подушную подать, однодворцы как потомки бывших служилых людей сохранили право владеть крепостными.) Этих однодворческих крепостных Киселев и выкупал по 1/10 доле в год. В том же 1847 г. издано было еще более важное постановление, предоставлявшее крестьянам имений, продававшихся в долг, выкупиться с землею на волю. Наконец, 3 марта 1848 г. издан был закон, предоставлявший крестьянам право приобретать недвижимую собственность.
ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Легко заметить, какое значение могли получить все эти законы. До сих пор в дворянской среде господствовал взгляд на крепостных крестьян, как на простую частную собственность владельца наравне с землей, рабочим инвентарем и т. д. Мысль, что такою собственностью не может быть крестьянин, который платит государственную подать, несет государственную повинность, например рекрутскую, – мысль эта забывалась в ежедневных сделках, предметом которых служили крепостные крестьяне. Совокупность законов, изданных в царствование Николая, должна была коренным образом изменить этот взгляд; все эти законы были направлены к тому, чтобы охранить государственный интерес, связанный с положением крепостных крестьян. Право владеть крепостными душами эти законы переносили с почвы гражданского права на почву права государственного; во всех них заявлена мысль, что крепостной человек не простая собственность частного лица, а прежде всего подданный государства. Это важный результат, который сам по себе мог бы оправдать все усилия, потраченные Николаем на разрешение крестьянского вопроса.
Но был и другой столь важный результат, который вышел незаметно из основной мысли закона 2 апреля 1842 г. Результат этот надо весь поставить на счет графа Киселева. Закон просто говорил, что землевладелец может входить с крестьянином в добровольное соглашение, уступая ему право постоянного пользования землей на известных условиях, после чего крестьянин переставал зависеть от землевладельца, а последний освобождался от обязанностей, сопряженных с владением крепостными; только это и говорил закон. Между тем можно было посмотреть на закон и с другой стороны. Очевидно, личная свобода приобреталась крестьянином даром, без выкупа; закон молча вошел в действующее законодательство. Помещики, говоря о неудаче закона, смеялись над ним, но они не заметили, какой переворот совершился в законодательстве; свобода крестьянской личности, следовательно, не оплачивалась; а мы помним, как государственные люди, даже очень умные, вроде адмирала Мордвинова, таксировали крестьянскую личность, назначая известную сумму за возраст. Как скоро молчаливо было признано законом это начало, тотчас же из закона могли вывести, что личность крестьянина не есть частная собственность землевладельца, что их связывают отношения к земле, с которой нельзя согнать большую часть государственных плательщиков. На почве закона 1842 г. только и стало возможно Положение 19 февраля, первая статья которого гласит, что крестьяне получают личную свободу «без выкупа». Повторяю, что этот закон надо отнести весь на счет графа Киселева.
Итак, в царствование Николая законодательство о крепостном праве стало на новую почву и достигло важного результата – общего молчаливого признания, что крепостной крестьянин не есть частная собственность землевладельца; закон 1842 г. достиг перемещения в праве, но не в положении крестьян. Законодательство при этом могло достигнуть и практических результатов, и эти результаты вышли бы из законодательства Николая, если бы законы применялись иначе. Однако в нашей внутренней истории XIX в. нет ничего любопытнее применения законов о крепостных крестьянах в царствование Николая, ничто так не наводит на размышление о свойстве государственного порядка. Приведу отдельный случай. Мы видели, какое важное значение имеет закон 1827 г. о четырех с половиною десятинах земли; этот закон был внесен в первое издание Свода законов. После Сперанского второе отделение Собственной е. в. канцелярии издавало второе издание Свода законов. Заглянули в него: закона 1827 г. нет как нет; он не был отменен, а просто пропал без вести, как пропало известное дело об откупщике.
