Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции - Юрий Львович Бессмертный
Вправе ли мы, однако, распространять эти наблюдения за пределы высшего эшелона светской и церковной аристократии? Конкретные данные о продолжительности жизни во Франции XI–XIII вв. встречаются чрезвычайно редко. Найти их удается, в частности, в просопографических материалах о рыцарстве. Они касаются, естественно, только взрослого населения. Но именно оно нас здесь и интересует. Какова была средняя длительность предстоящей жизни у рыцарей, достигших 15–20 лет? Изучая этот вопрос, мы проанализировали просопографические материалы об участниках Четвертого крестового похода, собранные Ж. Лоньоном[416].
Точное число участников Четвертого крестового похода, как известно, не установлено. В первый «перевалочный пункт» на пути к Константинополю — Венецию — прибыло из областей, ныне входящих во Францию, примерно 1500–1800 рыцарей. До Константинополя добрались далеко не все, хотя некоторые крестоносцы прибыли туда и минуя Венецию. Лоньону удалось установить данные о 271 французском крестоносце, включая выходцев из Иль-де-Франса, Нормандии, Пикардии, Фландрии, Шампани, Прованса и Бургундии. Это число почти вдвое превышает число рыцарей, прямо упомянутых в известных мемуарах Жоффруа Виллардуэна, и почти в 5 раз — число рыцарей, описанных Робером де Клари. Тем не менее по отношению к общему числу участвовавших в походе французских рыцарей оно составляет малую (1/5 или даже 1/10–1/12) часть[417].
В первую очередь сохранившиеся просопографические данные охватывают, естественно, более крупных сеньоров, уцелевших вплоть до взятия Константинополя и создания Латинской империи. Члены этой социальной элиты имели несомненные преимущества перед остальной массой и при обеспечении оборонительным оружием, и при передвижении, и при удовлетворении потребностей в питании; они пользовались привилегиями, которые, несомненно, предохраняли их от многих опасностей по сравнению с рядовыми крестоносцами. В то же время, исходя из специфики тогдашней военной тактики, именно крупные сеньоры, действовавшие во главе военных отрядов, подвергались в сражениях или стычках наибольшему риску. Не были застрахованы члены феодальной элиты и от заразных болезней, косивших немалую часть крестоносцев. В общем смертность в рядах крестоносной аристократии (шире всего представленной в просопографических материалах Ж. Лоньона) вряд ли была намного ниже, чем в среде остальных рыцарей-крестоносцев. Быть может, она не всегда уступала даже смертности сельского и городского населения Франции, не участвовавшего в крестоносном движении и не подвергавшегося риску быть убитым или раненым в сражениях.
К сожалению, прямые сведения о продолжительности жизни рыцарей, участвовавших в этом походе, немногочисленны. Из 271 французского участника, вошедшего в сводку Ж. Лоньона, такие сведения сохранились лишь о 18 (7 %). Среди них половина (9 человек) умерли (или были убиты) до 40 лет, а другая половина — после этого возраста, причем 7 человек — после 60 лет (табл. 3.2, строка 1). Как известно, люди того времени плохо знали свой возраст. Переоценивать познавательный смысл приведенных данных, естественно, не следует. Но и недооценивать обнаруживающуюся долю «стариков» (людей старше 40) было бы неосторожным.
Попытаемся расширить исследование за счет рыцарей, возраст которых можно было бы приблизительно установить по косвенным данным. С этой целью включим в подсчеты всех тех участников похода, по отношению к которым достоверно известна хотя бы дата их смерти, а также дата их первого упоминания в источниках. Условимся, что если при таком первом упоминании рыцарь выступает как рядовой свидетель в какой-либо имущественной сделке между сеньорами (или как прибывший в крестоносное войско в чьей-либо свите), его возраст 15 лет. Подобное допущение в целом будет «омолаживать» наших рыцарей. Можно ведь не сомневаться, что далеко не все рыцари начали военную службу на Востоке уже с 15 лет или стали пользоваться своим правом свидетельствования сразу же после наступления совершеннолетия, т. е. в 15 лет. (Бомануар, правда, допускал свидетельствование в сделках еще до совершеннолетия — с 12 лет, однако вряд ли такого рода случаи были слишком частыми.) Еще существеннее, что дошедшие до нас источники отражают лишь часть (и притом не слишком большую) общей массы актов или общей массы хроникальных упоминаний, в которых могли так или иначе фигурировать интересующие нас рыцари: вполне вероятно, что многие из них начали активную деятельность задолго до известного нам первого о них упоминания, т. е. достигли 15-летнего возраста задолго до принимаемого нами момента.
Таблица 3.2. Продолжительность жизни крестоносцев — участников Четвертого крестового похода*A — дата рождения и смерти которых прямо указана в источниках; B — дата рождения и (или) смерти которых установлена по косвенным данным; С — дата рождения и смерти которых известна по прямым или косвенным данным
* Составлено по: Longnon J. Les compagnons de Villehardouin. Genève, 1978. В таблице учтены рыцари, прибывшие из Французского королевства, а также Шампани, Бургундии, Эно, Амьенуа, Фландрии и Прованса.
Сознательно «омолаживая» возраст, с которого начали действовать рыцари, известные нам по дате своей смерти, мы избегаем опасности искусственно завысить продолжительность их жизни в тех случаях, когда известна только дата их смерти[418]. Иначе говоря, наша методика предполагает выяснение явно заниженной длительности жизни взрослых рыцарей. Старше 15 лет мы считаем лишь тех крестоносцев, в первом упоминании о которых в источниках они фигурируют как женатые люди или же как королевские приближенные: в этих случаях мы считаем дату первого упоминания соответствующей 20-летнему возрасту. Очевидно, что и в этих случаях мы преуменьшаем реальный возраст рыцаря: ведь не все женатые люди сочетались церковным браком уже в 20 лет и тем более не все королевские приближенные были при первом упоминании 20-летними. Наконец, мы допускаем, что человек, обладающий при первом о нем упоминании в источниках саном аббата или епископа, находился в 25-летнем возрасте. Ясно, что и это
