Живая вода и вещее слово - Александр Николаевич Афанасьев
Боярышня у окна (с прялкой). Художник К.Е. Маковский
Гроза, ветры и радуга
Усматривая в светилах и молниях блеск металлов, из которых приготовлялись воинские снаряды, фантазия первобытного народа признала в них то небесное оружие, каким светлые боги сражались с демонами тьмы. Так в сияющем диске солнца она видела золотой щит, в хвостатых кометах – пламенные мечи и копья, в молодом месяце – меч или серп; в создании этих представлений фантазия руководилась подмеченным ею внешним сходством форм. В летописи под 911 г. встречаем известие о звезде, явившейся копейным образом, т. е. о комете, хвост которой уподоблялся копью; с явлением комет издревле и доныне соединяются в народе предвестия грядущей войны. В языке нашем употребительно выражение «серп месяца», произнося которое мы уподобляем новорожденную луну земледельческому серпу. В народной русской загадке молодой месяц служит метафорой для серпа: «Месяц-новец днем на поле блестел, к ночи на небо слетел». А в галицкой песне говорится о месяце как о небесном мече: «Чим же тебе порубано?» – спрашивает девица своего милого и слышит ответ: «Ясным мечом, як мисяцем!»
Но преимущественно воинские представления связывались с лучами восходящего солнца, прогоняющими ночной мрак, и с молниями, разящими темные тучи. Стремительность, с какою распространяется солнечный свет и упадает с неба молния, и быстрота, с какою летит пущенная с лука стрела; страшные удары молнии, несущей убийства и пожары, жгучие лучи солнца, производящие засуху и истребляющие жатвы, и насмерть поражающее острие стрелы или копья, грохот грома и вой бури во время грозы, свист летящей стрелы, шум ринутого сильной рукою копья и звон оружия в битве – все эти аналогические явления заставили сблизить солнечный луч и молнию с копьем, стрелою и другим оружием, известным в древности. В древнеславянском языке стрела означала и луч, и стрелу в собственном смысле. В областном говоре слово это до сих пор употребляется в значении молнии: «Стрела б тебя убила!» Народная загадка выражается о молнии: «Летит медная стрела, никто ее не поймает – ни царь, ни царица, ни красная девица», а в заговорах она называется огненной, громовой стрелою. В словах заговора: «Покроюсь (от недуга) небесами, подпояшусь светлыми зорями, обложусь частыми звездами, что вострыми стрелами» – слышится отголосок этого лингвистического сродства стрелы с звездою. У болгар шип — копье и молния.
Итак, солнечные лучи представлялись славянину стрелами Дажьбога, а молнии – стрелами бога-громовника. Яркими лучами своими солнце гонит поутру ночь и рассеивает туманы, разбивает при начале весны льды и снега, карает в летние жары землю и ее обитателей. К нему обращались с заклятиями поразить ненавистного врага («Солнце б тя побило!»), и Ярославна недаром молила «тресветлое солнце» не простирать своих горячих лучей на воинов ее мужа. Греческий Аполлон носил за плечами серебряный лук и пускал смертоносные стрелы; уже в детстве он поразил дракона (мрак) стрелами, полученными от Вулкана; его гневу приписывалась моровая язва: в знойную пору лета (в песьи дни) он натягивал свой лук, слал губительные удары – и жертвы падали за жертвами.
Плач Ярославны. Художник В.Г. Перов
Тип небесного воителя главным образом усвоился богу-громовержцу, и солнце в этом отношении уступает ему первенство в большей части народных сказаний, идущих от глубочайшей древности. По свидетельству Вед, Индра обладал медным и золотым оружием; сверкающие молнии называются в гимнах золотыми копьями. Юпитер и Донар вооружены были стрелами; Перун, по преданию, сохранившемуся у белорусов, в левой руке носит колчан стрел, а в правой – лук; пущенная им стрела поражает тех, в кого бывает направлена, и производит пожары. Белорусские поселяне убеждены, что на месте пожара, произведенного ударом молнии, и вообще после грозы можно находить чудесную стрелку. И в других местностях России доселе живо поверье о громовой стрелке. По этому поверью, стрелы громовые, ниспадая из туч, входят далеко в глубь земли; а через три или семь лет возвращаются на ее поверхность в виде черного или темно-серого продолговатого камешка: это – или сосульки, образующиеся в песках от удара молнии и сварки песка, или белемниты, известные в народе под именем громовых стрелок и почитаемые за верное предохранительное средство против ударов грозы и пожаров. «Кормчая» и Домострой Сильвестра осуждали веру в громовые стрелки и топорки, о которых в старинном переводе книги «Луцидариус» находим такое толкование: «Откуда бывает гром и молния? Учитель рече: сие бывает от сражения облаков; егда четыре ветры от моря придут и сразятся на аерь и смесится огнь вкупе и бывает буря силна, еже и воздух растерзати, и бывает стук велик, его же мы слышим – гром; бывает же в то время молния и исходят на землю падающе стрелки громные и топорки серовидны». То же поверье известно в Сербии и у немцев, которые приписывают Доннару бросание из облаков, вместе с пламенными молниями, заостренных камней, проникающих глубоко в землю; в течение семи лет они выходят на поверхность. Чтобы объяснить приведенные названия, уподобляющие молнию камню, стреле, палице, топору и молоту, мы должны войти в подробные исследования о Перуне.
Слово Перун восходит к древнейшей эпохе ариев… В теплые дни весны Перун являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце; его творческою силою пробуждалась природа к жизни и как бы вновь созидался прекрасный мир. По литовским сказаниям, не чуждым и другим индоевропейским народам, верховный владыка громов создал вселенную действием теплоты, ибо весенняя теплота есть источник жизни, а зимний холод – смерти…
В чешских глоссах «Маter verborum» (1202) слово Перун истолковано: Юпитер; в древнеславянском переводе греческого сказания об Александре Македонском имя Зевса переведено Перуном; в апокрифической «Беседе трех святителей» читаем: «Отчего гром сотворен бысть? Василий рече: два ангела громная есть: елленский старец Перун и Хорс жидовин – два еста ангела молниина». Сверх того, именем Перуна обозначалось небо как царство громоносных, дождевых облаков; так, в одной рукописи Погодинского древлехранилища, принадлежащей XV веку, на вопрос: «Колико есть небес?» – встречаем такой ответ: «Перун есть мног». В Малороссии рассказывают, что Бог восседал на том небе, где блистают молнии. Обращаясь от старинных памятников к свидетельствам живого языка, находим, что в польском языке perun доселе употребляется в смысле
