Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма
«Вилочное восстание» явилось закономерной реакций крестьянства прифронтовой полосы районов Среднего Поволжья и Южного Урала, освобожденных от власти Колчака летом 1919 г., на проводимую там с осени того же года продовольственную политику Если в конце 1918 — начале 1919 гг. основная тяжесть продразверстки легла на уезды Казанской, Симбирской и Самарской губерний, освобожденных от власти белых осенью 1918 г., то в 1919 г. эта учесть постигла Уфимскую губернию, а также ряд уездов Самарской губернии, переживших колчаковскую оккупацию. Так, например, советским продорганам удалось заготовить в Уфимской губернии из урожая 1919 г. 15 млн. пудов зерна. В 1920 г. Уфимская губерния заняла второе место среди всех губерний и областей РСФСР по количеству сданного государству хлеба{441}. Самарская губерния сдала государству почти 12 млн. пудов зерна{442}. Продовольственная разверстка была произведена без учета того урона, который понесли прифронтовые районы от военных действий, реквизиций рабочего и продуктивного скота белыми и красными войсками, а также убыли мужского населения в ходе мобилизаций. Основным средством ее выполнения стало принуждение и насилие. Вполне реальная угроза голода и толкнула тысячи татар, башкир, русских, крестьян других национальностей Уфимской, Самарской и Казанской губерний на массовое восстание{443}.
В нашем распоряжении имеются два документа, убедительно доказывающих объективный характер «вилочного восстания» как прямого результата продовольственной политики Советского правительства. Это доклад самарского губпродкомиссара К. Мяскова в Наркомпрод об итогах хлебной кампании 1919–1920 гг. в Самарской губернии и доклад члена коллегии Самарского губпродкома А.В. Зуева в Бугульминский уисполком «О причинах крестьянских восстаний». Учитывая важность названных источников, охарактеризуем их основные положения.
Так, в докладе губпродкомиссара Мяскова дан развернутый и аргументированный анализ хода продовольственной кампании в Самарской губернии в конце 1919 — начале 1920 гг. Основываясь на знании реальной ситуации, автор делает принципиальный вывод: «…разверстка в 28 000 000 пудов для Самарской губернии слишком велика и не соответствует количеству имеющихся излишков», «максимальное количество хлеба, какое может дать Самарская губерния, составляет 19 400 000 пудов», «заготовка хлеба по 1 марта в 12 000 000 пудов, при всех неблагоприятных условиях, при которых протекала продовольственная работа, должна быть признана, удовлетворительной», «со стороны Самарских продорганов приняты все меры довести заготовку до максимума и предоставить в распоряжение государства все излишки губернии»{444}. Он указывает, что Наркомпродом была допущена принципиальная ошибка в оценке реальных излишков зерна, в основе которой было неверное представление о потребностях в хлебе крестьянских хозяйств. В частности, в докладе отмечалось: «…не подлежит никакому сомнению, что сельское население считает для себя продовольственную норму Наркомпрода низкой и в действительности расходует хлебные продукты в больших размерах… Результаты обследования (губстатбюро) показывают, что на собственное продовольствие население расходует хлебные продукты в среднем в полтора раза больше, чем полагается по норме Наркомпрода…Если произвести расчет потребления хлеба сельским населением в 18–19 сельхозгоду по нормам бюджетного обследования, то окажется, что это потребление будет не 49 261 310 пуд., как это было вычислено раньше по нормам Наркомпрода, а 57 385 310 пуд., т. е. на 8 124 150 пуд. более. Эти 8 млн. пуд… уже израсходованы сельским населением в течение прошлого года»{445}. Кроме того, в докладе назывались и такие неучтенные Наркомпродом при определении размеров продразверстки для Самарской губернии факторы как мешочничество и потери зерна вследствие их несанкционированных реквизиций оперировавшими в 1919 г. на территории губернии Красной и Белой армиями. В частности, мешочниками хлебные запасы губернии были сокращены не менее, чем на 12 млн. пудов{446}. По поводу влияния фронта на сокращение хлебных запасов в губернии в докладе говорилось: «В течение года по губернии прошли четыре раза воюющие армии. Достоверно установлено, что в сфере военных действий многие воинские части принуждены были заниматься самоснабжением и брать необходимые им продукты у местных крестьян без всяких нарядов и учета продорганов. Часть хлеба была уничтожена на полях при маневрировании армии в Бугульминском и Мелекесском уездах осенью 1918 года….Во время военных действий было израсходовано хлеба сверх всяких нарядов и учета не менее миллиона пудов»{447}.
Еще одним объективным фактором невозможности выполнения губернией наложенного на нее задания по продразверстке был урожай 1919 г., по словам губпродкомиссара, «обманувший все наши надежды». По его оценке, он составил 73 550 225 пудов, а, по данным Наркомпрода, еще меньше — порядка 51,1 млн. пудов{448}. Это почти в два раза меньше среднегодовых урожаев.
Учитывая все названные обстоятельства, в докладе резюмировалось, что действительные излишки хлеба на 1 августа 1919 г. составили в Самарской губернии не более 19 400 000 пудов, из них 8 000 000 пудов были остатками урожая 1918 г., остальные — излишки урожая текущего года (табл. 1). Поэтому установленная для губернии Наркомпродом разверстка в 28 млн. пудов оказалась «слишком велика» и не соответствующей «количеству излишков».
Таблица 1{449} Действительные излишки хлеба в Самарской губернии на 1 августа 1919 г. (по данным хлебофуражного отдела Самарского губпродкома) (в пуд.)Валовой сбор хлеба за два года (1918–1919 гг.) … 2 915 725
Расход хлеба за два года, зарегистрированный продорганами … 41 717 624
Непредвиденный расход хлеба в 1918 г. … 1 1824 155
Действительные излишки хлеба на 1 августа 1919 г. … 19 373 946
Важнейшей причиной срыва планов по продразверстке в докладе называлась крестьянская позиция, т. е. противодействие со стороны крестьянства, недовольного ее безэквивалентным характером. В частности, говорилось: «Нельзя не указать на то обстоятельство, что при заготовке хлеба в нынешнюю кампанию, в отличие от прошлых лет, почти отсутствуют экономические побудители. Товарообмен, как экономический побудитель, не имеет большого значения, так как продорганы не в силах снабдить крестьян в достаточном количестве предметами первой необходимости: солью, керосином и проч. Особенно остро чувствуется недостаток соли. Этот недостаток создает благоприятную почву для подпольной торговли хлебом по “вольной цене” и для спекуляции солью. Цены на хлеб, при современном падении ценности рубля, также не являются побудителем, и фактически хлебная разверстка представляет собой натуральный налог, что, понятно, тормозит заготовку хлеба… Хлебные заготовки в начале кампании были подорваны двумя обстоятельствами: отменой премиальной выдачи соли сдатчикам хлеба и приездом в Самарскую губернию огромного количества рабочих-«отпускников» для закупки хлеба. Премиальная выдача соли как мера исключительная производилась летом 1919 года. Эта мера вызвала некоторое недовольство среди крестьян, сдавших свои излишки ранее, но для летней заготовки она дала, безусловно, благоприятные результаты. При помощи соляных премий удалось заготовить во время полевых работ до двух миллионов пудов хлеба. Отмена выдачи соли совпала с началом новой хлебной кампании и вызвала значительное сокращение подвоза хлеба. Бывали случаи, когда крестьяне привозили хлеб на пункт, но узнав, что соль уже не выдается, уезжали обратно, увозя хлеб. Почти одновременно с прекращением выдачи соли в Самарскую губернию нахлынула волна «отпускников». Приехавшие рабочие не довольствовались двухпудовой нормой, выдаваемой продорганами, а начали закупать хлеб, не считаясь ни с какими ценами и применяя в широких размерах товарообмен. В результате в августе и в начале сентября на большинстве пунктов ссыпка хлеба почти прекратилась»{450}.
Кроме того, по заключению автора доклада, сдерживающим фактором в продовольственной кампании стали «причины психологического свойства»: «боязнь крестьян остаться без хлеба и неуверенность в урожае будущего года»{451}.
Таким образом, изложенные в докладе факты однозначно свидетельствуют о нереальности возложенных на крестьян Самарской губернии заданий по продовольственной разверстке, выполнение которых обрекало их на неминуемый голод.
Применительно к конкретному уезду Самарской губернии об этом же было сказано в упоминавшемся выше докладе члена коллегии губпродкома А.В. Зуева в Бугульминский уисполком. Обращаясь к теме причин крестьянского восстания в уезде, он «как старый продовольственник» посчитал своим долгом «прямо и открыто заявить», что всему виной явилась «наша продовольственная политика». В докладе указывалось, что точной статистики учета крестьянского положения «нигде почти не существует, и действительное экономическое положение крестьян остается невыясненным». Вследствие этого «разверстки являются гадательными, не соответствующими экономическому состоянию крестьян и потому сплошь и рядом невыполнимыми». Однако под давлением сверху их проводят на местах самым решительным образом, не считаясь ни с чем. В подтверждение своих выводов Зуев приводит следующие аргументы: «Общая хлебная разверстка по Бугульминскому уезду достигает 3 500 000 пудов, что при посевной площади в 303 666 дес. составляет в среднем 11,5 пудов с десятины. По статистическим данным, средний урожай ржи в 1919 г. — около 40 пудов с десятины; урожай яровых хлебов наполовину меньше, а местами и совсем плохой вследствие засухи. Запасы старого хлеба невелики. Население уезда состоит из 428 000 душ коренных жителей и до 50 000 беженцев гражданской и империалистической войны. Если принять во внимание потребность самого населения на продовольствие [так в тексте. — В. К.], на обсеменение и прокорм скота, то с первого же взгляда будет понятно, что данная разверстка не может быть выполнена без ущерба для крестьянского хозяйства….Вот крестьянская семья из 10 человек, имеющая двух лошадей, двух коров, двух подтелков и двух свиней, не считая овец и птицу….имела наравне с прочими ржи на десять паев, примерно пять десятин и столько же ярового, получили в 1919 г. ржи 200 пудов и ярового 100 пудов; итого 300 пудов. Из этого количества необходимо оставить на семена ржи на 5 десятин по 10 пудов = 50 пудов и яровых хлебов на пять десятин 12 пудов = 60 пудов — итого 110 пудов. На содержание семьи требуется 120 пудов, на прокорм лошадей 36 пудов, коров — 18 пудов и для прочего скота и птицы 15 пудов, итого 199 пудов, не считая непредвиденных расходов. В конечном результате означенная семья почти ничего не может дать по разверстке без ущерба для себя. Таких случаев наберется очень много»{452}.
