Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности
Другим основным положением, обоснованным в этой книге, является оценка восточнобалтийских племен Верхнего Поднепровья в качестве существенного слагаемого древнерусских летописных группировок и древнерусской народности в целом. Это было результатом того, что при расселении славян вверх по Днепру местное балтийское население в массе оставалось на своих старых землях, веками жило чересполосно с пришельцами-славянами и мало-помалу смешалось с ними. Во второй четверти I тыс. н э., когда страны Северного Причерноморья, включая Поднестровье, Нижнее и Среднее Поднепровье, были охвачены «великим переселением народов», в область Верхнего Поднепровья переместился один из важнейших центров восточнославянской жизни. При последующем расселении восточных славян, завершившимся созданием этногеографической картины, известной по «Повести временных лет», из Верхнего Поднепровья в северном, северо-восточном и южном направлениях, в частности в поречье Среднего Днепра, двигались отнюдь не «чистые» славяне, а население, имевшее в своем составе ассимилированные восточнобалтийские группировки.
Кроме восточных балтов древнерусская народность — крупнейшая народность раннего европейского средневековья — поглотила и другие этнические элементы. Это были упомянутые выше финно-угорские группировки на Севере и Северо-Востоке, сармато-аланские, тюркские и другие элементы на Юге. Но их участие в образовании древнерусской народности и ее культуры по сравнению с восточнобалтийским вкладом было незначительным. В культуре раннесредневековой Руси они оставили еле заметные и при этом локальные следы, тогда как элементы культуры поднепровских балтов в период раннего средневековья были отчетливо представлены повсеместно, за исключением лишь Юго-Запада, где древнерусские группировки формировались, по-видимому, без участия балтийского субстрата.
Процесс ассимиляции днепровских балтов славянами еще предстоит исследовать. Судя по всему, его течение было крайне неравномерным. В одних местах он завершился сравнительно рано — в середине I тыс. н. э., в других, где сохранялись компактные массы балтийского населения — в верховьях Сожа, в бассейне Верхней Оки, по Березине, затянулся до последних веков I тыс. н. э. Трудно сказать, насколько способствовала процессу ассимиляции балтийских племен близость их языка славянскому, которая, как полагают лингвисты, в древности была несравненно более тесной, чем в последующее время. Главным условием, определившим направление ассимиляции, послужил более высокий уровень экономики, социального строя и культуры славян по сравнению с уровнем развития днепровских балтов. То же самое следует сказать по поводу ассимиляции финно-угорских группировок — мери, веси, муромы и др., которые к тому же являлись сравнительно малочисленными. Финно-угорское население в Волго-Окском междуречье и на Севере, судя по археологическим данным, было редким, значительно уступавшим в этом отношении днепровским балтам. Стоящие на более высокой ступени общественного развития балтийские и финно-угорские племена Восточной Прибалтики, а также и финно-угры Среднего Поволжья, хотя и были тесно связаны с Русью, но сформировались в самостоятельные народности.
Уровень социально-экономического развития, достигнутый в I тыс. н. э. разноэтническим населением Восточной Европы, а именно распад первобытного строя жизни с его замкнутыми родоплеменными объединениями, возникновение классовых отношений и новых экономических связей, а также неравномерность развития послужили, таким образом, основной предпосылкой возникновения древнерусской народности. Это был как бы цемент, прочно соединивший воедино разнородные ранее элементы. Начиная с третьей четверти I тыс. н. э. в восточнославянской среде процесс складывания классового общества особенно энергично протекал на южных пределах, на пограничье с племенами и народностями, достигшими рубежа классового общества еще к началу I тыс. н. э. Именно здесь — на Среднем Днепре — сложилось первичное ядро древнерусской народности и ее государственности — «Русская земля», объединившая в своих границах названные в летописи группировки полян, северян и уличей, продвинувшиеся сюда в это время из южных частей Верхнего Поднепровья. Как будто бы здесь имелся и какой-то местный этнический элемент, неизвестно — славянский или неславянский, давший Русской земле свое имя. Попытки его расшифровки на основании археологических данных пока что не привели к положительным результатам.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АО — Археологические открытия (М.).
АП — Археологічні пам’ятки УРСР (Київ).
ГАИМК — Государственная Академия истории материальной культуры.
ЗРАО — Записки Русского археологического общества (СПб.).
ИАК — Известия Археологической комиссии (СПб.).
ИГАИМК — Известия Государственной Академии истории материальной культуры (Л.).
ИЗ — Исторические записки (М.—Л.).
КС — Краткие сообщения Института истории материальной куль туры АН СССР (с в. 81 —Института археологии АН СССР) (М.—Л.).
КСИАУ — Краткие сообщения Института археологии АН УССР (Киев).
ЛОИА — Ленинградское отделение Института археологии АН СССР.
МАР — Материалы по археологии России (СПб.).
МДАПВ — Материалы і дослідження з археології Прікарпаття і Волині (Київ).
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР (М.—Л.).
СА — Советская археология (М.—Л.).
САИ — Свод археологических источников (М.—Л.).
СЭ — Советская этнография (М.—Л.).
ESA — Eurasia Septentrianalis Antiqua (Helsinki).
SlA — Slovenska archeologia (Bratislava).
Примечания
1
А. Л. Погодин. Краткий очерк истории славян. М., 1915, стр. 6. Та же мысль высказана А. Л. Погодиным в книге «Славянский мир» (М., 1915, стр. 1).
2
В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 24, стр. 382–395; И. В. Сталин, Сочинения, т. 2, стр. 290–367.
3
Например: Всемирная история, т. III. М., 1957, стр. 17; Вопросы формирования русской народности и нации. Сб. статей, М., 1958, стр. 5.
4
Журн. Минист. народн, просв., 1899, кн. IV.
5
А. А. Шахматов. Введение в курс русского языка, ч. I. Пгр., 1916.
6
Пгр., 1919.
7
М.—Л., 1962.
8
L. Niеdеrlе. Slovanske starozitnosti. Praha, I, 1902; II, 1906; III, 1912.
9
T. Lehr-Splawinski. О pochodzeniu i praojczyznie slowian. Poznan, 1946.
10
Ряд вопросов, обрисованных в настоящем разделе, получил освещение в кн.: П. Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.—Л., 1966. См. также: М. И. Артамонов. Вопросы расселения восточных славян и советская археология. В сб.: Проблемы всеобщей истории. Изд. Ленингр. гос. унив., 1967.
11
А. А. Шахматов. 1) Введение в курс истории русского языка, ч. I. Исторический процесс образования русских племен и наречий. Пгр., 1916; 2) Древнейшие судьбы русского племени. Пгр., 1919; А. Л. Погодин. Из истории славянских передвижений. СПб., 1901.
12
L. Niеdеrlе. SJovanske starozitnosti. Puvod a pocatky naroda slovanskeho, dil I, sv. 1–2. Praha, 1902–1904; Л. Нидерле. Славянские древности. М., 1956, стр. 19–45; А. М. Селищев. Славянское языкознание. М., 1941; Т. Lehr-Splawinski. О pochodzeniu i praojczyznie stowian, Poznan, 1946; M. Rudniсki. Praslowianszczyzna. Lecha-Polska. Wylonienie sie slowian sposrod ludow indoeuropeiskich i ich pierwotne siedziby. Poznan, 1959; Ф. П. Филин. Образование языка восточных славян. М.—Л., 1962; V. Pоlак. 1) Ethnogenese slovanu s hlediska jazykoveho. Vznik a pocalky slovanu, I. Praha, 1956; 2) Slovanska pravlast s hlediska jazykoveho. Там же.
13
J. Kostrzewski. Od mezolitu do okresu wedrowek ludow. Prehistoria ziem Polskich, Krakow, 1939–1948.
14
K. Jazdzewski. Atlas do pradziejow slowian. Lodz, 1949; J. Filip. Pocatky slovanskeho osidleni v Ceskoslowensku. Praha, 1946.
15
T. Lehr-Splaw inski. О pochodzeniu j praojczyznie slowian, стр. 92—113.
16
S. Nоsеk. Zagadnienie praslowlanszczyzny w swietle prehistoric Warszawa, 1947; A. Garda wsk i. 1) Plemiona kultury trzcinieckiej w Polsce. Materials Starozytne, 5, 1959; 2) Zagadnienie ciaglosci osadniczej, kulturowej i etnicznej w midzyrzeczu Odry — Dniepru od II okresu brazu do VI–VII w. n. e. I. Mi^dzynarodcwy kongres archcologii slow’anskiej 1956, Warszawa, 1968; А. И. Teреножкин. Предскифский период i:.a Днепровском Правобережье. Киев, 1961; С. С. Березанская. Культура тшинецко-комаровского типа и северных районах Украины. Доклад на Международном конгрессе славянской археологии в Варшаве в 1965 г. Тез. докл. сов. делег, М., 1965, стр. 31–33.
17
J. Eisner. Rukovit slovanske archeologie. Praha, 1966, стр. 21–72.
18
Ю. В. Кухаренко. 1)К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры. СА, 1960, № 1; 2) Памятники железного века на территории Полесья. САН, Д1-29, 1961; 3) Зарубинецкая культура. САН, Д1-19, 1964; П. Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне…, стр. 191–220; Новые данные о зарубинецкой культуре в Поднепровье. МИ А, № 160, 1968.
