Латышские стрелки в борьбе за советскую власть - Коллектив авторов
Утром следующего дня прибыли остальные две роты нашего полка – 2-я и 3-я, а также 8-й и 9-й латышские стрелковые полки. Однако наш полк особого назначения (всего один батальон), а также остальные два полка были весьма малочисленными.
Днем белые несколько раз пытались вернуть Алексиково, но безуспешно.
В этих местах белоказаки во главе с полковником Сытниковым не раз проникали в тыл частей Красной армии. Так случилось и вечером 27 ноября: кавалерия белоказаков пробралась через участок 125-го стрелкового полка и заняла Дуплятскую, находившуюся в тылу нашей 3-й латышской бригады, командиру которой подчинялся полк особого назначения.
Вечером командиры рот были вызваны к командиру полка Матисону. Не успели они приступить к докладам, как явился представитель бригады и заявил нервным тоном, что противник прорвался в наши тылы. Он обещал, что завтра утром прибудут подкрепления – два батальона 120-го стрелкового полка, находившегося в Борисоглебске.
В связи с создавшимся сложным положением Матисон создал военный совет, на котором было решено на следующий день с боем отойти.
В целях обеспечения ближайшего тыла нашей группы 8-й латышский стрелковой полк из Алексиково был направлен в Орловскую. Обещанные два батальона утром не прибыли.
Однако, хотя в наш тыл прорвалась неприятельская конница и справа и слева от нас не было ни одной нашей части, если не считать 125-й стрелковый полк, который не оказывал противнику сопротивления, начальник 2-й Курской дивизии Ролько (ему подчинялась 3-я латышская бригада) приказал продолжать наступление в направлении города Урюпинска. За отдачу этого ошибочного приказа Ролько был предан суду военно-революционного трибунала.
Утром 28 ноября в нашем тылу у Орловской завязался горячий бой. На 8-й латышский стрелковый полк двинулись вражеские колонны. Вначале 8-й полк принял их за свежие батальоны, которые должны были прийти нам на помощь, но когда эти войска подошли ближе, стало ясно, что это колонна казаков. Разгорелась жестокая схватка.
В распоряжении 8-го латышского стрелкового полка была морская пушка системы Маклена, снаряды которой, так же как и патроны у «максима», находились в лентах. Этими снарядами мы отлично обработали боевые цепи белоказаков.
Противник одновременно начал наступление еще с двух сторон: по Царицынской железной дороге на нас двигался бронепоезд, а с юга Алексиково атаковала вражеская конница.
На помощь 8-му полку был послан 9-й латышский стрелковый полк, а также 2-я и 3-я роты нашего полка. В Алексиково осталась лишь одна моя 1-я рота. Мы сражались как могли. Один взвод направил свой огонь против бронепоезда и цепей белой пехоты, наступавшей со стороны Царицына, а два остальных отражали натиск вражеских кавалеристов, стремившихся ворваться в Алексиково с юга. Большую поддержку оказывал нам своими двумя орудиями артиллерийский взвод, оставленный при роте.
У Орловской между тем продолжался бой. Связи с находившимися там войсками у нас не было, и никаких подробностей боя мы не знали.
Вдруг я заметил, что мои артиллеристы больше не стреляют. Я отправился к ним и увидел, что артиллерийский взвод, оставив позиции, уходит. Командир полка Матисон, не сказав ни слова, тоже ускакал в направлении Орловской.
Я приказал взводу, сражавшемуся с южной стороны, занять позиции между Алексиково и Орловской и прикрывать отступление остальных наших взводов. Мы отошли до Орловской. Там выяснилось, что 8-й и затем 9-й латышские стрелковые полки вырвались из окружения.
Две роты нашего полка, посланные на помощь 9-му полку, продолжали бой с противником. У 2-й роты был выведен из строя пулемет, а перед 3-й ротой казаки уже размахивали шашками, ожидая, когда рота поднимется, чтобы пустить их в ход.
Видя это, моя 1-я рота дала по казакам несколько залпов и отогнала их. Мы подобрали раненых и отошли в Орловскую, которую вскоре также пришлось оставить.
Наша 1-я батарея, которая пыталась одна вырваться из окружения, сделать этого не сумела. Командир батареи Сакенфелд попросил помощи. Я послал полуроту стрелков, которая помогла батарее отразить противника и присоединиться к полку. Вместе с батареей нам было значительно «веселее». Батарея стреляла хорошо. Мчавшиеся во весь опор казачьи кони, испуганные разрывами снарядов, становились на дыбы и валились наземь вместе с всадниками. Благодаря поддержке артиллерии, сознательной железной дисциплине стрелков и их точным залпам все атаки врага были отбиты.
Большой бой разгорелся также у станицы Дуплятской, где концентрировались резервы противника. И здесь атаки врага были отбиты. Наш полк, выйдя из окружения последним, все же прорвал кольцо смерти, нанеся врагу тяжелый урон.
Вечером 28 ноября мы подошли к станции Поворино. Проходя наши прежние окопы, мы увидели прибывшие только что два батальона, которые мы ждали утром.
Я построил роты в колонну. Несмотря на тяжелые бои и потери (в последние дни в небольшом нашем трехротном коллективе было 23 убитых, 39 раненых и 21 пропавший без вести), полк был боеспособен, настроение было приподнятым. С пением латышских и русских революционных песен полк отправился на отдых.
После непродолжительного отдыха наш особый полк получил распоряжение главнокомандующего армией Вациетиса направиться на Латвийский фронт. Полк встретил этот приказ с воодушевлением и восторгом. Наш путь в Латвию лежал через Москву.
В ночь на 1 января 1919 года мы выехали из Москвы, готовые к боям за освобождение родной Латвии.
5-й особый (бывш. 5-й Земгальский) латышский стрелковый полк в боях 1917–1918 гг
В.Ю. Павар,
бывш. начальник пулеметной команды, позднее – помощник командира 5-го особого латышского полка
После кровопролитных боев в декабре 1916 и январе 1917 года на Рижском фронте 5-й Земгальский латышский стрелковый полк занимал оборонительные позиции в районе Пулеметной горки. Боев не было. Происходили только перестрелка и стычки разведчиков. Каждый день регулярно, почти в одно и то же время, немецкая артиллерия обстреливала наши окопы и ближние тылы. Наша артиллерия вела ответный огонь, хотя и слабее немецкого, так как снарядов у немцев было больше. В некоторых местах наши окопы подходили очень близко к немецким. Наши и немецкие сторожевые посты разделяло всего около 100 метров или даже меньше. Часовые хорошо видели друг друга, но не стреляли.
На Рижском фронте у немцев было мало сил, так как часть войск была переброшена против французов под Верден, где шли ожесточенные бои. Наши войска в декабрьских и январских боях понесли тяжелые потери и были морально подавлены боевыми неудачами и затянувшейся войной.
Во внутренней жизни государства свершились
