Андрей Боголюбский - Николай Воронин
В городах эта боярская знать не оставляла своих властных обычаев и порядков, враждуя между собой и притесняя горожан — ремесленников и торговцев, стремясь превратить их в «своих» людей. Избегая неволи, некоторые горожане покидали насиженные места и уходили на новые. Возможно, таково происхождение нового городского поселения на реке Клязьме, которое вскоре получит имя Владимира{18}. Расположенные под городом курганы, находки в его соседстве арабских и западных монет VII–XI веков позволяют думать, что это поселение на пути из Суздаля в Муром существовало уже в начале XI века{19}. Еще в XII веке спесивые ростовские бояре презрительно называли владимирцев своими смердами и холопами, а по производственному признаку — пахарями, плотниками и каменотесами, а сами владимирцы, хотя и став к этому времени столичными жителями, именовали себя «мизинными», то есть маленькими, социально незначительными людьми{20}. При этом, как можно судить по последующим событиям XII–XIII веков, позиции старого боярства были прочнее в древнем Ростове, где, видимо, установились твердые аристократические традиции. В более молодом по своей политической биографии Суздале боярское влияние было несколько слабее, и иногда поднимала голос народная масса. Владимир же, считавшийся молодым «пригородом» Ростова, аристократических традиций почти не имел.
Так города Залесья уже в раннюю пору своей жизни становились новым узлом социальных противоречий между старой знатью и горожанами, которые сыграют крупную роль в последующей истории русского северо-востока.
Интерес киевского княжого дома к далекому Залесью усиливается во второй половине XI века. Этот край привлекает к себе своими нетронутыми богатствами, удаленностью от беспокойной кочевой степи, близостью к Волжскому торговому пути и сравнительно густой населенностью. После смерти Ярослава в 1054 году происходит раздел Киевской державы между его сыновьями. Старший, Изяслав, получает Киев и Новгород; Святослав — Чернигов и обширный комплекс земель на востоке от далекой Тмутаракани до земли вятичей, Рязани и Мурома; Всеволод, вместе с княжеством Переяславля-Южного в Киевской земле, получил во владение Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье. Остальные братья получили сравнительно небольшие владения. Земли Святослава и Всеволода, смыкавшиеся на Оке, по-видимому, не имели точных границ: Святослав собирал дань в Белоозерском крае еще в 1071 году. Можно думать, что волостью Всеволода Залесье стало лишь после смерти Святослава в 1076 году. Позже, в конце XI века, спор о северных владениях вызвал первую на северо-востоке кровавую усобицу. Но пока владельческие права Всеволода не подвергались сомнению, в Залесье началась значительная деятельность по упрочению княжеской власти, и прежде всего развернула свою работу церковь{21}.
Первый ростовский епископ, воспитанник Киево-Печерского монастыря Леонтий{22}, хорошо подготовленный к миссионерской деятельности в сложной среде волновавшегося Залесья, столкнулся с упорным сопротивлением местного языческого населения в Ростове. Ему, по-видимому, приходилось даже покидать город: жители «изгнаша его вон из града», бывало и так, что «устремляшеся невернии на святопомазанную его главу они с оружием, они с дреколиемь, яко изгнати из града и убити». Эти сведения позднейшего Жития Леонтия согласуются с твердым указанием владимирского епископа Симона о том, что этот ростовский епископ был убит язычниками{23}. Весьма вероятно, что гибель Леонтия была связана с восстанием смердов 1071 года.
Легендарные данные, донесенные поздним житием Авра-амия Ростовского, деятельность которого В. О. Ключевский относил ко времени после гибели епископа Леонтия, рисуют Ростов в это время стойким в язычестве. Здесь был еще выделявшийся и своим этническим составом Чудской конец и якобы стоял каменный идол Велеса, с которым и вступил в борьбу Авраамий; по легенде, основанный им монастырь «множество зла подъят от неверных»{24}. В форме острой борьбы язычества и христианства находило свое выражение сопротивление народных масс быстрому наступлению феодальных порядков, которые освящала и упрочивала церковь.
Преемник Леонтия на ростовской кафедре с 1077 года епископ Исаия продолжал миссионерскую деятельность на севере. Особое внимание он обратил на Суздаль. Постриженик Киево-Печерского монастыря, затем бывший игуменом в киевском Дмитриевском монастыре Исаия, по-видимому, и был основателем Дмитриевского монастыря и Печерского подворья в Суздале{25}, пользовавшегося заботой и вниманием митрополита Ефрема. В Муроме в это же время уже существовала церковь Спаса.
Сложность разгоравшейся классовой борьбы увеличивалась тревожной внешнеполитической обстановкой. Постепенный рост сил Ростово-Суздальской земли, очевидно, беспокоил соседей. В 1088 году волжские болгары напали на прикрывавший Суздальщину с востока Муром и сожгли его. Рост будущего Ростово-Суздальского княжества тревожил также и соседние русские земли: оно росло на важнейших торговых артериях Восточной Европы, и было не ясно, куда направит оно свои силы и как определит свое положение в системе феодальной Руси.
Такой была Ростово-Суздальская земля к концу XI века, когда она стала владением деда Андрея Боголюбского — Владимира Мономаха.
II. Дед
Всеволод, кажется, ни разу не посетил своей северной вотчины. Во всяком случае летописи молчат об этом. Но Владимир Мономах, получивши по смерти Всеволода в 1093 году отцовскую волость, неоднократно бывал здесь. Первый из его 83 «великих путей» еще при жизни отца вел сюда. «Первое к Ростову идох сквозе вятичи посла мя отец», — рассказывает он в своем «Поучении». Эту поездку датируют 1072 годом. Можно догадываться, что она была связана с восстанием смердов 1071 года и убийством ростовского епископа Леонтия. В отличие от Ярослава, который в 1024 году успел застать мятеж в самом разгаре и учинить расправу, Мономах прибыл на север лишь на другой год. Первоочередность трудной поездки с юга на север показывает, что установление прочной княжеской власти в этом беспокойном крае представлялось делом неотложным, но нелегким и требовавшим личного ознакомления с землей и ее городами{26}.
Став в 1093 году владетелем Залесья, Мономах решил послать сюда одного из сыновей. Рассказ «Печерского патерика» о варяге-дружиннике Георгии Шимоновиче свидетельствует, что «бысть послан от Владимира Мономаха в Суздальскую землю сий Георгий. Дасть же
