1917. Народ и революция - Виктор Иванович Калитвянский
Читатели прекрасно поняли Маклакова, в безумном шофере все узнали императора Николая.
Позволим себе использовать эту аллегорию, слегка её изменив и развив.
Ответим себе на такой вопрос: когда кучер направляет повозку в пропасть – виноваты ли в этом происшествии сам кучер, лошадь или виновны все участники происшествия?..
Здравый смысл подсказывает нам, что большая часть вины лежит на том, кто направил повозку в пропасть. Лошадь, конечно, могла бы активней сопротивляться убийственным действиям кучера, но у неё слишком мало для этого возможностей…
Эту примитивную модель можно с некоторым допущением перенести на модель существования государства. За движение (развитие или застой) в том или ином направлении отвечают те, кто а) – принимают решение, от которых зависит движение и б) – те, кто влияет на принятие таких решений.
В современном демократическом государстве существует сложная процедура принятия серьезных государственных решений, от которых зависит благополучие общества, жизнь миллионов людей. Исполнительная власть имеет определенные права по принятию решений, эти права ограничены конституцией, законом и традицией. Закон и право регулируются законодательной властью. Законодательная власть избирается гражданами. Возникающие проблемы с законом и его применением решаются властью судебной. За всеми решениями трех первых властей наблюдает четвертая – свободная пресса.
В крахе современного демократического государства вполне можно признать виновными всех – все четыре ветви власти и само общество. Они все будут виновны, ибо все в той или иной мере участвовали либо в принятии решений, либо влияли на такие решения.
В тоталитарных и авторитарных государствах все главные решения принимаются небольшой группой лиц, которые опираются на узкие общественные прослойки. История знает массу примеров, когда решения этих узких групп приводили в близкой или дальней перспективе к кризисам и краху государства.
Российская империя была в самом чистом виде – авторитарное государство. Решения принимались императором и узким кругом приближенных. Этот круг формировался в основном из дворян и высших бюрократов, и все государственные решения в первую очередь учитывали интересы дворян и бюрократии. Интересы других групп населения либо учитывались в последнюю очередь, либо не учитывались вовсе.
Пример: крестьянская реформа 1861 года. Назревшая, или скорее перезревшая, реформа была проведенная руками самих дворян-помещиков в первую очередь в их интересах, и только во вторую – в интересах крестьян.
Между тем русское крестьянство («лошадь» нашей примитивной модели) – фундамент российской государственности с момента её зарождения. Крестьянство составляло преобладающую часть населения, производило основной, сельскохозяйственный продукт и обеспечивало поступление большей части налогов в государственную казну. Шли века, Русь превратилась в империю, развивалась цивилизация и расцветала имперская культура, – а соки для этой имперской жизни давал «перегной» низовой крестьянской жизни. Русский крестьянин дожил почти до середины 20-го века в той же избе, которую «изобрели» его предки в раннефеодальный период. Появились железные дороги, электричество, кинематограф – а крестьянская семья жила в том же кругу общинной жизни в том же пятистенке, спала вповалку на лавках вдоль стен, ходила по нужде на двор, существовала практически без медицинской помощи…
Русская элита привыкла к своим мужикам, как природному явлению, которое не совсем гуманно, не совсем эстетично, совсем не этично, так что даже порой колет совесть, – но оно – реальность и основа русской жизни. Стоило Радищеву показать голую правду этой русской жизни в «Путешествии из Петербурга в Москву» – его едва не казнили, и даже такой просвещенный человек, как Александр Пушкин, отозвался о Радищеве так: «Мелкий чиновник, человек без всякой власти, без всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины!».25
Историк Николай Карамзин всячески пытался переменить мнение императора Александра Первого (а затем и его младшего брата Николая, вступившего на престол) относительно необходимости освобождения крестьян. Пушкин напишет в незаконченном «Путешествии из Москвы в Петербург» (ответ Радищеву!): «Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения… Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…».26
Русская элита откладывала освобождение крепостных, их постепенное превращение в свободных, обладающих всеми правами граждан, до лучших времен. Александр Второй чуть ли не силой заставил дворянство провести крестьянскую реформу. Сын царя «освободителя» частично повернул вспять отцовские реформы. Среди прочего интересен так называемый указ «о кухаркиных детях», который ограничивал возможности для «низов» учиться в гимназиях и поступать в университеты. Большая часть русского дворянства и в начале 20-го века настаивала на своих сословных привилегиях по принципу: что выгодно дворянству, то выгодно и государству. Так, выступая в 1902 году на заседании губернского «комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности» помещик князь Святополк-Четвертинский заявил: «Для работника в имениях или крестьянина, обрабатывающего свою землю, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе, нравственные и государственные взгляды которой таковы, что… с расширением доступа в школы она, несомненно, будет стремиться к государственному перевороту, социальной революции и анархии».27
К началу 20-го века в России – 100 млн крестьян, более 80 % процентов населения. Это малограмотная масса подданных, еще не граждан. Они не обладают никакими политическими правами, по отношению к ним применяются телесные наказания (отменены лишь в 1906 году). Они живут обособленной от высших слоёв жизнью в своей общине. Вот портрет крестьянской жизни из повести Чехова «Мужики»:
«В течение лета и зимы бывали такие часы и дни, когда казалось, что эти люди живут хуже скотов, жить с ними было страшно; они грубы, нечестны, грязны, нетрезвы, живут не согласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга. Кто держит кабак и спаивает народ? Мужик. Кто растрачивает и пропивает мирские, школьные, церковные деньги? Мужик. Кто украл у соседа, поджёг, ложно показал на суде за бутылку водки? Кто в земских и других собраниях первый ратует против мужиков? Мужик. Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать ее. Те, которые богаче и сильнее
