Вадим Медведев - РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
В дальнейшем мы встречались с Хансом и когда он стал главой правительства ГДР после свержения Хонеккера, и летом 1990 года на отдыхе в Крыму, проведя немало часов в прогулках по горам и беседах о бурных событиях последних лет, и на других встречах в Москве, в которых Ханс принимал участие как общественный деятель и депутат бундестага.
В Дрездене мои маршруты с членами семьи разошлись на целый день. Они поехали в Веймар, а я направился в Карл-Маркс-Штадт (такое название тогда носил Хемниц). Это был, пожалуй, один из немногих окружных центров, в котором я раньше не бывал. Но для меня важно было другое – лично познакомиться с первым секретарем окружного комитета З. Лоренцем, тоже авторитетным и перспективным деятелем СЕПГ.
В тот день здесь проходил республиканский пионерский слет. Город был расцвечен флагами и транспарантами. Музыка, радостные лица ребят, праздничное настроение у горожан. Немцы любят и умеют хорошо организовывать массовые манифестации и праздники.
Встреча в окружкоме с Лоренцем была непродолжительной, но собеседник мне показался прогрессивным, современно мыслящим руководителем, человеком, вызывающим симпатию. Посетил я также головное предприятие крупнейшего станкостроительного объединения имени Фрица Геккерта – предмет гордости ГДР и убедился в том, насколько важны связи между нами на уровне предприятий. Да об этом говорили и сами работники объединения.
Лишь на следующий день мы собрались с семьей в Майссене и к полночи возвратились в Либенберг.
Еще два дня прошли в контактах с коллегой по международным делам Германом Аксеном, членом Политбюро и секретарем ЦК СЕПГ. Он приехал в Либенберг, и мы вместе совершили поездку в город Нойштадт-на-Доссе, а на следующий день в Потсдам, где состоялась встреча с первым секретарем окружного комитета Г. Яном. В беседах с Аксеном мы касались самых разнообразных тем – от общей ситуации в мире, в СССР и ГДР до таких конкретных проблем, как регулирование денежных переводов из ФРГ в ГДР. Но разговор ни разу не зашел о положении в руководстве СЕПГ. И это, конечно, не случайно: ведь Аксен типичный представитель «старой гвардии», начинавший свой политический путь с антифашистской борьбы. Международными делами в партии он занимался еще при Вильгельме Пике и Вальтере Ульбрихте, а потом стал близким человеком Хонеккера. Я думаю, со своим опытом и информированностью он многое видел и понимал, держал в Международном отделе людей новой формации (Гюнтера Зибера, Бруно Малова, Гарри Отта, бывшего одно время послом ГДР в СССР, и др.), но вместе с тем верой и правдой служил Хонеккеру, строго проводил его линию.
В эти же дни я побывал в Академии общественных наук и Институте социалистического управления, где встретился со своими друзьями и коллегами, видными обществоведами Отто Райнхольдом и Хельмутом Коциолеком. Немало мне дала встреча с руководящим составом советских представительств в ГДР, организованная послом Кочемасовым, на которой, впрочем, больше обсуждались внутренние проблемы нашей страны.
Наконец 24 августа состоялась развернутая трехчасовая беседа с Эрихом Хонеккером в его кабинете в здании ЦК СЕПГ. Это была моя третья встреча с руководителем ГДР за последние полтора года. Первый раз меня как секретаря ЦК КПСС Хонеккер принял после окончания съезда Социалистической единой партии Западного Берлина, на котором я возглавлял делегацию КПСС. Второй раз спонтанная беседа с ним получилась в аэропорту Шенефельд в ожидании прибытия Горбачева на встречу руководителей соцстран из Вашингтона, где он встречался с Рейганом. Мне довелось участвовать практически во всех встречах Горбачева с Хонеккером, на всех многосторонних совещаниях с участием руководителя ГДР. Во всех этих и других случаях он придерживался стереотипа – львиную долю времени уделял пропаганде успехов ГДР.
В определенной мере это было оправданно для того времени, когда шла борьба за международно-правовое признание ГДР, но потом это стало восприниматься как хвастовство, самодовольство, отрыв от реальной жизни, в которой возникало все больше проблем. В связи с советской перестройкой и самокритикой в его действиях стал проявляться и такой подтекст: посмотрите, как у нас решаются проблемы, по которым в Советском Союзе развертывается критика и самокритика. Вот каких успехов можно добиться, если не мудрить, не поддаваться перестроечной лихорадке, а идти верной марксистско-ленинской дорогой.
Общая тональность рассуждений Хонеккера оставалась неизменной практически в течение всех этих лет, несмотря на то что обстановка в ГДР, особенно в 1988-1989 годах, стала быстро ухудшаться. Делалась, правда, оговорка, даже ссылка на программу СЕПГ о том, что социалистическая система в ГДР нуждается в качественном совершенствовании. Но это тонуло в победных и бодряческих утверждениях об успехах первого «социалистического государства на германской земле».
Хонеккер обильно оснащал свои рассуждения цифрами и статистическими выкладками о темпах экономического роста, повышения благосостояния народа, которые на поверку оказывались довольно сомнительными и скрывали действительную картину или, во всяком случае, приукрашивали ее. Он обычно держал под рукой папку материалов, как бы намекая, что им сказано еще далеко не все, чем он располагает.
Очень любил Хонеккер рассказывать о выдающихся успехах ГДР в научно-технических вопросах, в особенности в области электроники и микроэлектроники, каждый раз считал необходимым подробно останавливаться на успехах сельского хозяйства ГДР, повторял данные о средней урожайности в стране (45-50 ц зерновых с 1 га), говорил о реальной перспективе выхода урожайности на средний уровень в 70 ц с гектара и т. д.
В таком же духе Хонеккер построил свой разговор со мной и на этот раз.
После взаимных приветствий он отметил, что информирован о беседах, проведенных мною с немецкими друзьями во время пребывания в ГДР на отдыхе, и выразил уверенность, что они будут полезными для обеих сторон.
«Мы всегда представляли себе строительство развитого социализма как процесс глубоких преобразований в экономике и других сферах». После такого заявления можно было ожидать рассказа об этих преобразованиях или во всяком случае о планах на будущее. Увы! Не последовало ничего нового. Опять рассуждения об успехах ГДР. На сей раз с акцентом на общественно-политические проблемы.
Чего тут только не было! И «огромное влияние СЕПГ в республике»: при населении 16,9 млн. человек в партии состояло 2 млн. членов, то есть каждый пятый взрослый житель ГДР. Кроме того, 500 тыс.- в союзнических партиях. Это, конечно, не коммунисты, но они входят в блок антифашистских демократических партий, признают решения и руководящую роль СЕПГ. Впрочем, Хонеккер не стеснялся называть эти партии буржуазными.
9,8 млн. человек составляют члены профсоюзов, продолжал сыпать цифрами руководитель ГДР. 6 млн. человек состоят членами общества советско-германской дружбы. В республике 3 млн. спортсменов. Упомянута была и система потребительских кооперативов, и даже общество садоводов и животноводов. А в итоге 2/3 взрослого населения ГДР выполняют общественные функции в политической системе страны.
По мнению Хонеккера, ГДР уже тогда выступала как правовое государство, имевшее прогрессивную избирательную систему. На меня был выплеснут обширный перечень принятых в последние годы законов: гражданский кодекс, законы о Совете Министров, о сельскохозяйственных кооперативах, о молодежи, местных органах народной власти и т. д.
Переходя к вопросам экономики, Хонеккер подчеркнул, что созданные в ГДР комбинаты – наилучшая форма организации производства, обеспечивавшая высокие темпы научно-технического прогресса и экономического роста. Он признал, что в народном хозяйстве возникают и определенные трудности, но свел их, по существу, к конкретным вопросам, локальным ситуациям и диспропорциям. Например, накопился запас кинескопов в 200 тыс. штук.
Смысл всех этих излияний ясен: вопреки словесным заверениям о приверженности преобразованиям руководитель ГДР считал, что ни политическая, ни экономическая системы республики в перестройке не нуждаются, пребывают чуть ли не в идеальном состоянии. Слушая все это, я чувствовал себя крайне неловко. Из того, что довелось видеть и слышать в ГДР, складывалась совсем другая картина, но я чувствовал, что при такой запрограммированности Хонеккера обсуждать с ним эти вопросы бесполезно. Мы ведь сами провозгласили принцип, что оценка развития страны представляет только ее прерогативу и целиком лежит на ее ответственности.
К тому же нельзя не сказать, что в опыте ГДР было для нас и немало поучительного, в том числе в формах связи производства с научными исследованиями и разработками, в организации работы по ресурсосбережению, в поощрении того, что мы называем индивидуальной трудовой деятельностью, в формах общественной самодеятельности населения на муниципальном уровне и т. д. Правда, все это находилось под постоянным пристальным контролем партии и ее руководства, что считалось показателем степени влияния партии и реального осуществления ее руководящей роли.
