Константин Романенко - "Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.
Впрочем, на допросе 13 мая Ягода высказал другую версию причин длительного запирательства Примакова. Отвечая на вопрос: «Какие еще задания вы давали Воловичу?», Ягода показал:
«В конце 1935-го или в начале 1936 года Волович сообщил мне, что познакомился с Примаковым. Насколько я помню, это произошло через Лилю Брик, которая вместе с Примаковым пришла к Воловичу домой. Знакомство Воловича с Примаковым заинтересовало меня в плане возможности установления с ним организационной связи и привлечения его к заговору (я уже показывал, что искал связи среди военных). Поэтому я поручил Воловичу попробовать сблизиться с Примаковым, прощупать возможности его вербовки.
Вопрос. Вы знали, что Примаков является участником троцкистской организации и одним из руководителей военной группы этой организации?
Ответ. Давая задание Воловичу, я знал только, что Примаков — участник троцкистской организации. О его принадлежности к военной группировке я тогда еще не знал. Но об этом мне докладывал вскоре Волович.
Вопрос. Что именно он вам говорил?
Ответ. Волович сообщил мне, что, выполняя мое поручение, он несколько раз встретился с Примаковым. Говорил с ним более или менее откровенно по общеполитическим вопросам, и в результате всего этого Примаков сообщил о своей связи с группой военных-троцкистов.
Вопрос. Примаков назвал Воловичу участников этой группы?
Ответ. Нет, не называл, вернее, мне об этом Волович ничего не говорил. Но к этому времени, или немного позже, в протоколах следствия по делу троцкистской организации уже появились первые данные о наличии троцкистов в составе Шмидта, Зюка, Примакова и других. Вскоре я вынужден был пойти на аресты, сначала, кажется, Шмидта и Зюка, и в дальнейшем и самого Примакова. Таким образом, линия связи Примаков — Волович механически была оборвана. Примаков после его ареста долгое время не давал показания, даже после признания Шмидта и Зюка. (...) Когда мне об этом докладывали, причины запирательства Примакова были для меня совершенно ясны. Примаков знал, что в НКВД «свои люди», и он предполагал, что его как-нибудь выручат».
Эти показания прозвучат позже, но было ли совпадением то, что именно 8 мая, в тот день, когда Примаков заявил о готовности сделать откровенные признания, в кремлевском кабинете Сталина состоялось важное совещание. В числе присутствующих были Молотов, Ворошилов, Гамарник, Каганович, Ежов и Якир. На этом совещании и было принято известное решение — о восстановлении «во всех воинских частях» института военных комиссаров. В исторической литературе подчеркивается, что фактически это стало ликвидацией единоначалия в Красной Армии, лишавшей командиров возможности принимать решения в одиночку. Но на самом деле это решение было официально утверждено через день правительством и НКО носило более широкий смысл.
«ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР № 77, г. Москва 10 мая 1937 г.
1. Объявляю постановление Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 10 мая 1937 г. «О создании военных советов военных округов и установлении института военных комиссаров в Рабоче-Крестьянской Красной Армии».
Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляют:
1. В отмену существующего положения об управлении военными округами (постановление ЦИК и СНК СССР от 22 ноября 1934 г.) создать в военных округах военные советы в составе командующего войсками округа и двух членов военного совета.
2. Установить институт военных комиссаров во всех войсковых частях (начиная с полка и выше), штабах, управлениях и учреждениях РККА.
3. Предложить Народному комиссару обороны СССР разработать и представить на утверждение Совета Народных Комиссаров СССР соответствующее положение о военных советах военных округов и военных комиссарах.
Председатель
Центрального Исполнительного Комитета СССР
М. Калинин
Председатель Совета Народных Комиссаров СССР
В. Молотов
2. С приказом ознакомить весь командный и начальствующий состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза К. Ворошилов».
Конечно, такое кардинальное решение, как восстановление института военных комиссаров, не могло быть предпринято без инициативы со стороны 1-го заместителя наркома обороны и заместителя председателя РВС Яна (настоящее имя - Янкев) Гамарника. Еще 13 марта 1937 года, в дополнение к этим постам, он стал еще и уполномоченным Наркомата обороны при СНК. Являвшийся к тому же членом ЦК, как политический руководитель Гамарник имел в армии не меньший вес, чем нарком Ворошилов. Без него не могли быть совершены и никакие кадровые перестановки в командном составе РККА.
Разрешение наркома или начальника Политуправления обязательно требовалось и для ареста органами НКВД лиц начальствующего состава армии. Именно через Гамарника осуществлялась и связь между руководством Наркомата обороны и органами государственной безопасности; но теперь он получал еще большие полномочия для прямого влияния на ситуацию в армии, чем Ворошилов.
Однако руководство страны не ограничилось только реформированием системы управления в РККА. 10 мая прошло заседание комиссии по подготовке «вопросов секретного характера», созданной еще 14 апреля. Комиссия в составе Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Ежова, Чубаря и Микояна приняла другие важные решения. «Утвердить:
1. Первым заместителем народного комиссара обороны - Маршала Советского Союза т. Егорова А. И.
2. Начальником Генерального штаба РККА — командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 1 ранга т. Шапошникова Б. М.
3. Командующим войсками Ленинградского военного округа — командующего войсками Киевского военного округа командарма 1 ранга т. Якира И. Э....
8. Командующим войсками Приволжского военного округа — Маршала Советского Союза т. Тухачевского М. Н. с освобождением его от обязанностей заместителя наркома обороны».
Изданный в связи с этим «Приказ Наркома обороны № 85, от 11 мая 1937 г.» гласил:
«I. Объявляю постановления Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР от 10 мая 1937 г. «Об освобождении Маршала Советского Союза т. Тухачевского М. Н. от обязанностей заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР» и «Об утверждении Маршала Советского Союза т. Егорова А. И. первым заместителем Народного комиссара обороны Союза ССР».
II. Приказываю:
1. Маршалу Советского Союза т. Егорову А. И. вступить в исполнение обязанностей первого заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР.
2. Маршалу Советского Союза т. Тухачевскому М. Н. сдать должность заместителя Народного комиссара обороны Союза ССР и отбыть к месту новой службы.
3. Исполнение донести.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов».
Вместе с тем мало кто знает, что в этот же день, 8 мая, Политбюро рассмотрело еще один кадровый вопрос: «О начальнике УНКВД Дальневосточного края». В постановлении говорилось:
«1. Для усиления чекистской работы на Дальнем Востоке перевести т. Балицкого с должности Наркома Внутренних Дел УССР на должность начальника УНКВД Дальневосточного края.
2. Отозвать т. Дерибаса в распоряжение НКВД СССР. Вопрос о дальнейшей работе т. Дерибаса решить по приезде его в Москву.
3. Подчинить т. Балицкому посланную решением ЦК ВКП(б) на Дальний Восток группу чекистов во главе с т. Мироновым»[46].
Накануне войны Сибирь и Дальний Восток постоянно были в поле зрения Сталина. В годы пятилеток там появился ряд новых городов: Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре, Новокузнецк и др. Закономерно, что помимо вербовавшихся на стройки мигрантов в строительстве важных объектов принимали участие и отбывавшие наказание заключенные. Руководил этим контингентом комиссар госбезопасности 1-го ранга Дерибас. Кадровый чекист, он начал работу на Дальнем Востоке в качестве полпреда ОГПУ еще в декабре 1929 года. В июле 1934 года стал начальником краевого Управления НКВД и особого отдела Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии. В дополнение к этим обязанностям в октябре 1931-го ему поручили строительство Байкало-Амурской магистрали, которая в случае войны с Японией должна была стать важной транспортной артерией.
