Айзек Азимов - БЛИЖНИЙ ВОСТОК
Так пришел конец династии, которая почти пять столетий управляла иранскими территориями и три с половиной столетия – Месопотамией. Арсакиды, однако, вымерли не полностью. По условиям компромисса Корбулона один из Арсакидов еще правил в Армении и династия продолжала там править еще несколько поколений.
Воцарение Ардашира означало в некоторых отношениях только смену династии, ибо народ, язык и обычаи остались незатронутыми. Персидские сказители занялись делом, и новые легенды утверждали, что Ардашир был Арсакидом с материнской стороны, как некогда Кира легенды связывали с мидийской царской семьей.
Тем не менее, как и в случае с Киром, империя в этот момент получает новое имя, кстати, почти то же самое. Поскольку Ардашир пришел из Персии, страну под управлением новой династии снова называют Персидской империей. Чтобы отличить ее от ранней империи Ахеменидов, говорят иногда о Новой Персидской империи. Лучше всего, пожалуй, именовать ее по имени династии и называть Сасанидской империей. Тогда не возникнет никакой путаницы.
С точки зрения Рима, перемена была целиком к худшему. Сасанидская империя была больше Парфянской империи, и подъем Персии и других южных провинций усилил ее. Под властью новой династии Персия переживала возрождение, политическое и духовное, и как раз в этот момент римляне вступили в пятидесятилетний период анархии и гражданских войн, напоминая парфян в худшие периоды их истории.
Точно так, как римляне претендовали иногда на все наследие Александра Великого, новая династия, памятуя о своем персидском происхождении, чувствовала, что ей по праву принадлежит все наследие Дария I. В этом наследии Малая Азия, Сирия и Египет были римскими и принадлежали Риму уже целые столетия. Перспективы длительного мира были поэтому сомнительными, да его никогда и не было между Римом и Персией – только эпизодические перемирия.
Ардашир и его сын и наследник Шапур I пользовались беспорядками в Риме, чтобы год за годом устраивать набеги на Запад. В 251 г. персы полностью контролировали Армению, вскоре после этого заняли Сирию и вошли в Антиохию.
В 258 г. римский император Валериан отправился походом на Восток, пытаясь восстановить положение. Оно выглядело скверно. Римская империя, казалось, грозила развалиться в любой момент. Императоры менялись в среднем каждые два года; провинции бурлили от недовольства и мятежей; сам Валериан смертельно устал за пять лет правления, состоявших почти исключительно из беспрерывных войн против диких германских племен на северных границах империи.
На время он отбросил персов назад, но в 260 г. он попал в ловушку в Эдессе, в северо-западной Месопотамии, километрах в сорока к северу от злосчастных Карр.
Мы не знаем подробностей битвы, но, вероятно, римляне были захвачены врасплох и большая римская армия была уничтожена.
Хуже того – и намного хуже с точки зрения пропаганды – то, что император Валериан был взят живым. Он был первым римским императором, когда-либо попавшим в плен к врагу, и он оставался в плену всю оставшуюся жизнь, хотя никто не знает точно, когда он умер. (Позднее получили хождение рассказы о том, что в плену над Валерианом жестоко издевались. Любимый всеми рассказ повествует, что, когда Шапур садился на лошадь, он заставлял Валериана становиться на четвереньки и изображать скамью. Это, однако, имеет все признаки особого жанра – «рассказов о зверствах». Как правило, с важными пленниками, взятыми на войне, обходились хорошо, ибо часто бывало полезно освободить их в удобный момент, и выгодно было, чтобы освобожденный правитель сохранил относительно добрые чувства к своим бывшим тюремщикам.) Пленение Валериана и разгром его армии открыли Шапуру дорогу в Малую Азию. Практически ничто не могло остановить его, и на мгновение действительно могло показаться, что будет восстановлена империя Дария I. Факт, что случилось нечто, остановившее персов, есть один из сюрпризов, которыми изобилует история.
Был в Сирийской пустыне город под названием Пальмира, примерно в 140 км к югу от Тапсака на Евфрате. Он находился у пределов римской власти и в период анархии пользовался почти полной независимостью под управлением туземного арабского вождя по имени Оденат.
Оденат рассудил, что слабый Рим не доставит ему неприятностей, но если Шапур завоюет Сирию, то это может сделать и Персия. Поэтому он атаковал Шапура. Он не мог, конечно, атаковать его на равных – небольшой город против целой империи, – но этого и не требовалось. Главные силы Шапура были заняты в Малой Азии, ибо перс не ожидал неприятностей в своем тылу. Оденат их устроил, ударив на Евфрат и отрезав слабые силы прикрытия, которые Шапур там оставил.
В 263 г. Оденат не раз врывался в Месопотамию и даже угрожал Ктесифону.
Шапур был вынужден отступить, Рим получил передышку и смог оправиться.
Последние годы правления Шапура были посвящены строительству, в котором он широко использовал пленников, угнанных из римских провинций. Так, антиохийские пленники построили город, который Шапур назвал (на персидском) «Лучше Антиохии».
Обаяние прошлого
Если Ардашир был основателем, или Киром, Сасанидской империи, Шапур был ее организатором, или Дарием. Его тридцатилетнее правление было эпохой консолидации и, более того, умышленного возвращения к прошлому.
Сам Шапур покровительствовал греческим ученым и помещал в свои надписи греческие тексты, но то были его личные пристрастия. Официально он не поощрял эллинизм, и его наследники не пользовались греческим. Всеми способами Шапур старался напомнить народу о прошлом, заставить думать, что старая Персидская империя Ахеменидов никогда не уходила, но просто была загнана в подполье на пять столетий. Подражая Дарию, например, он высекал на скалах надписи, повествующие о пленении римского императора Валериана.
Древнее иранство поощрялось и в религиозном отношении. Несмотря на эллинизм высших классов, зороастризм оставался живым в сердцах иранского крестьянства, и теперь он получил полное царское благословение. Всем своим весом правительство поддержало зороастрийское духовенство, и не зороастрийцы (например, месопотамские евреи) обнаружили, что либеральные парфянские денечки пришли к концу.
Зороастрийские писания были собраны, отредактированы, пересмотрены и выпущены в виде сочетания Священного Писания и молитвенника, сохранившегося с тех пор в сасанидской форме. Сборник назвали «Авеста», хотя нам он лучше известен как «Зенд-Авеста» («Толкование Авесты»), название, первоначально данное комментариям к Авесте, а не самому Писанию.
Влияние зороастризма не ограничивалось только Персией. В течение периода, когда эллинизм и зороастризм смешивались, религиозное влияние шло в обоих направлениях. В зороастрийской картине мира, например, одним из важных божеств, подчиненных Ахурамазде, был Митра. Постепенно в некоторых легендах его роль росла, и он начал представлять Солнце – источник жизни. Обычно его изображают в виде прекрасного юноши, убивающего быка – символ тьмы.
В течение II столетия нашей эры, когда римские солдаты три раза прошли Месопотамию по всей длине, они принесли оттуда с собой культ Митры, который в результате контактов с эллинизмом подвергся некоторым изменениям. В сущности, он сделался солдатской религией, культом, закрытым для женщин.
Новообращенные проходили через таинственные ритуалы, включая купание в крови только что убитого быка. Фактически митраизм стал более популярен в Риме, чем мог стать в Персии, под враждебными взорами зороастрийского духовенства.
По мере того как Персия усиливалась, а Рим слабел, митраизм в Риме становился сильнее и даже получил императорскую поддержку. В 274 г., вскоре после того, как Шапур едва не оторвал восточную треть Римской империи, император Аврелиан учредил официальный культ «Непобедимого Солнца» («Sol Invictus»), который был одной из форм митраизма. 25 декабря, «день рождения Солнца», когда полуденное солнце, согласно римскому юлианскому календарю, достигает самой нижней точки в день зимнего солнцестояния и начинает подниматься снова, сделался большим праздником.
Митраизм, казалось, распространялся более успешно, чем конкурирующая религия иудейского происхождения – христианство. Философия христианства была пацифистской, и христиане отказывались принимать поклонение императорам. Религия, которая была враждебна императорскому культу и солдатам, действительно казалась опасной, особенно когда Рим был так плотно окружен врагами снаружи и бурлил от недовольства внутри. Поэтому там, где митраистов поддерживали, христиан преследовали.
Однако христианство позволяло женщинам участвовать в обрядах и без стеснения заимствовало популярные формы других религий. (Оно приняло, например, 25 декабря как день рождения своего основателя Иисуса.) Многие митраисты имели жен-христианок, которые воспитывали детей в христианском духе. По этой и по другим причинам христианство медленно вытесняло митраизм.