Михаил Заборов - Папство и крестовые походы
Крестоносцы направляются к византийской столице. «Восстановление справедливости». В конце мая 1203 г. крестоносный флот покинул Корфу и, обогнув Пелопоннес, от острова Андрос взял направление на Константинополь.
В этот момент крестоносцы имели перед собой сравнительно слабого противника. Трудовое население Византии было разорено возраставшими податями, лихоимством сборщиков, бесконечными войнами. Доходы государства неуклонно падали. Засилье итальянских купцов с их привилегиями вело к сокращению собственно греческой торговли (это было особенно заметно в Константинополе), являвшейся важным источником пополнения казны. Высшие сановники без стеснения запускали руки в государственный карман, опустошая и без того скудевшую сокровищницу царей. Все это неизбежно влекло за собой ослабление византийской армии. Византийцы привыкли прибегать к услугам венецианского флота и своего к началу XIII в. почти не имели. Никита Хониат рассказывает, что бывший в то время начальником флота Михаил Стрифна, родственник Алексея III, «имел обычай превращать в золото не только рули и якоря, но даже паруса и весла, и лишил греческий флот больших кораблей». Сухопутные силы Византии также были малочисленны. Когда до бездеятельного Алексея III дошли известия о том, что латиняне взяли Задар, он ограничился лишь приказанием «поправить 20 сгнивших судов, проточенных червями».
Государственная машина империи с конца XII в. находилась в полнейшем расстройстве — и это в обстановке напряженной социальной борьбы внутри страны, в центре и на периферии, не прекращавшихся раздоров между различными группами чиновной и землевладельческой знати, новых и новых территориальных потерь в Европе и на Востоке. Империя фактически распалась на полунезависимые феодальные владения.
Понятно, что овладение этими развалинами некогда могущественного государства не представляло особенно больших трудностей для крестоносцев. Правда, их было немного — каких-нибудь 30 тыс. воинов или даже того менее, но по сути дела Константинополь мог рассчитывать лишь на свои укрепления.
В конце июня 1203 г. венецианский флот показался перед Константинополем. Галеры крестоносцев прорвали железную цепь, которой Алексей III приказал преградить вход в Золотой Рог[78] и, уничтожив трухлявые византийские корабли, в начале июля вошли в залив — главный стратегический центр обороны города. Отряды крестоносцев высадились в предместье Галате и вскоре атаковали укрепления византийской столицы, оборонявшиеся наспех собранным войском. Осада длилась две недели. Наряду с греческими войсками и наемниками из англичан, датчан и др. в защите Константинополя приняли участие пизанские колонисты — соперники венецианцев.
Отразить натиск крестоносцев не удалось. Красочные страницы старинных хроник рисуют яркую картину того, как после недолгой борьбы византийская столица с огромным населением (более 100 тыс. жителей) была взята западными мародерами, совершавшими свое разбойничье нападение под благочестивым предлогом свержения узурпатора.
Алексей III, прихватив, на всякий случай, государственные ценности, скрылся из столицы. На следующий день, 18 июля 1203 г. слепой Исаак II Ангел был освобожден из заточения и провозглашен императором. В Константинополе рассчитывали этим ходом избежать ужасов нашествия варваров-франков. Действительно, что было теперь делать крестоносцам в городе? Ведь они же как будто только и добивались возведения на престол законного правителя. Но дело осложнилось тем, что этот законный правитель должен был заплатить рыцарям за оказанные ему услуги; казна же Исаака II Ангела была пуста, и поэтому сам он не сразу пошел навстречу своим защитникам в денежных вопросах.
Через несколько дней после провозглашения Исаака царевич Алексей в сопровождении крестоносных князей въехал в город. 1 августа он был избран соправителем отца под именем Алексея IV и только тогда уговорил Исаака подтвердить обязательства, принятые в феврале 1203 г. под Задаром.
Но... Ангелам нечем было расплачиваться с «восстановителями справедливости», которые тем временем разбили свой лагерь в одном из константинопольских предместий. Половину обещанного вознаграждения — 100 тыс. марок цари сумели собрать путем конфискаций, вымогательств, введения новых налогов и других экстраординарных мер. Однако эти меры вызывали все большее возмущение в столице, подогревавшееся духовенством.
Рыцарям, между тем, равно как и венецианцам, не терпелось получить и остальные деньги. Не видя проку от обоих Ангелов, латиняне стали сами изыскивать способы к удовлетворению своих аппетитов.
Константинополь был пышным и богатым городом. «Там было, — писал Робер де Клари, — такое изобилие богатств, так много золотой и серебряной утвари, так много драгоценных камней, что казалось поистине чудом, как свезено сюда такое великолепное богатство. Со дня сотворения мира, — с наивным изумлением восклицает этот рыцарь, — не видано и не собрано было подобных сокровищ, столь великолепных и драгоценных... И в сорока богатейших городах земли, я полагаю, не было столько богатств, сколько их было в Константинополе!» И вот христолюбивые воины, менее всего способные предаваться любованию этими богатствами, начали (при молчаливом одобрении бессильных византийских государей) обирать церкви Константинополя. В конце августа банда крестоносцев подожгла одну мусульманскую мечеть: огонь распространился, и пожар уничтожил чуть ли не половину города. Греки, уже раньше раздраженные политикой отца и сына Ангелов, продавшихся латинянам, заволновались, по выражению Никиты Хониата, «как безграничное и вольное море при сильном ветре, угрожая бунтом». В городе участились столкновения между местным населением и иностранцами. Трон восстановленных рыцарями самодержцев зашатался. В конце концов Алексей IV, который большую часть времени посвящал всякого рода удовольствиям, в то время как его отец занимался с астрологами, вынужден был открыто заявить вождям крестоносцев, что отказывается выполнить условия Задарского соглашения. Более того, было прекращено снабжение крестоносцев продовольствием. Разгневанный Дандоло, по рассказу Робера де Клари, заявил Алексею IV, что подобно тому, как крестоносцы «вытащили его из грязи», они «снова втолкнут его в грязь». Таким образом, князья фактически объявили войну своим вчерашним царственным союзникам, которые не оправдали надежд, возлагавшихся на них. Было заявлено, что воинам христовым не остается ничего другого, кроме как самим добиваться своих прав. Вожди крестоносцев торопились с развязкой.
Восстание в Константинополе. Развязка приближается. В этот момент в византийской столице произошли бурные события.
В последних числах января 1204 г. здесь вспыхнуло народное восстание против Алексея IV «про зажжение градное и пограбление монастырское», как говорит о причинах восстания русский очевидец событий в своей повести «О взятии Царьграда от фряг» (фрягами на Руси называли венецианцев). Василевсы, отсиживавшиеся за стенами Влахернского дворца, попробовали в последний момент спасти свой престол с помощью крестоносцев. Они обратились было к их предводителям с просьбой ввести отряды в город для наведения порядка. Но было уже поздно. Восстание в столице разрасталось. Знать, еще недавно поддерживавшая Ангелов, убоялась «введения фряг». Исаак и Алексей IV были свергнуты. Народ выдвинул своего ставленника на престол — простого воина Николу Канаву, который по воле народа был коронован в Софийском храме.
Это событие, само по себе не оставившее серьезного следа в истории Византии, примечательно, однако, в другом отношении: оно говорит о том, насколько обостренными были в начале XIII в. внутренние, социальные противоречия в греческой столице. Действительно, Никита Хониат, рассказывающий о январском восстании 1204 г., рисует положение дел таким образом, что Константинополь прямо-таки разделился на два враждующих лагеря: с одной стороны — знать, с другой — народ. А между тем, в этот момент крестоносцы стояли под стенами Константинополя!
Все это многое объясняет в последовавшем затем падении Византии. События развивались с катастрофической быстротой. Вскоре после свержения Ангелов бразды правления в Константинополе захватил честолюбивый сановник Алексей Дука по прозвищу Мурзуфл («насупленный» — у него всегда были нахмурены брови, — объясняет Никита Хониат). Аристократия посадила его на престол, надеясь, что этот энергичный царедворец сумеет организовать вооруженное сопротивление латинянам.
Мурзуфл на первых порах пробует войти в доверие к константинопольской бедноте. Он объявляет себя ее приверженцем и предлагает Николе Канаве разделить с ним власть. Но демагогия Мурзуфла не подействовала на народ. В этот момент зажиточные горожане, которым, по-видимому, принадлежала руководящая роль в константинопольском восстании, пошли на измену. Воспользовавшись растерянностью среди восставшей бедноты, Мурзуфл арестовал Николу Канаву. Еще раньше был схвачен Алексей IV. Оба по приказу новоиспеченного императора Алексея V (так стал именоваться Мурзуфл) были задушены в тюрьме. Алексей V принял меры к реставрации укреплений Константинополя, а латинянам было предписано в недельный срок очистить греческую землю.
