Борис Греков - Грозная Киевская Русь
Но смерды в XI в. были не только свободными крестьянами-общинниками. Часть их, несомненно, уже успела попасть в зависимость к феодалам.
Старая историография этой стороны вопроса о смердах почти не замечала. Совершенно ясно о зависимых смердах говорил лишь Владимирский-Буданов. «Правда Русская» и летописи, по его мнению, «содержат в себе… указания на бесправное положение смердов, но такие указания относятся к смердам в теснейшем смысле, т. е. прикрепленным». «…Положение свободных крестьян было далеко от гражданского полноправия и легко могло перейти в состояние прикрепленных. Прикрепление могло быть или временное или всегдашнее. Временное прикрепление есть релейное закупничество „Русской Правды“, которое образуется из долгового обязательства смерда землевладельцу…» «…Прикрепленные смерды были многочисленны уже в древнейшее время: „Русская Правда“ древнейшая уравнивает штраф за убийство холопа и смерда»[263]. О «господских смердах» говорит и Павлов-Сильванский[264].
В ближайшее к нам время появились работы, уделяющие этому предмету серьезное внимание. Я имею в виду статью С. В. Юшкова «К вопросу о смердах»[265], Н. Максименко «Про смердiв Рускоi Правди»[266] и др.
Здесь проблема ставится по-новому и, мне кажется, правильно, что не мешает мне, однако, расходиться с некоторыми положениями этих авторов. Спешу заранее оговориться, что основное расхождение с некоторыми из указанных авторов заключается в том, что я различаю две группы смердов: 1) данников, не попавших в частную феодальную зависимость от землевладельцев, и 2) освоенных феодалами смердов, находящихся в той или иной степени зависимости от своих господ.
Аргументы, выдвигаемые этими авторами в доказательство зависимости второй категории смердов, за отдельными исключениями, кажутся мне вполне убедительными.
Попробуем собрать указания источников по этому предмету.
Смерды, в качестве одной из категорий зависимого от феодала населения вотчины, по своему приниженному положению весьма близки к холопам.
Важные постановления «Правды Русской» о смердах содержатся в «Правде» Ярославичей и ее дополнениях, т. е. в «Правде» по преимуществу княжой и имеющей назначение оградить, прежде всего, интересы княжеского двора и хозяйства. В числе зависимых от князей людей, сидящих в его вотчине и обслуживающих ее, называются и смерды «в рядовници княже 5 гривен, а в смерде и в холопе 5 гривен»[267]. Рядовичи, смерды и холопы рассматриваются рядом, и наказание за их убийство определяется одинаковое. Если мы всмотримся в другие источники, то увидим, что это обычное явление: смерды (зависимые) и холопы почти всегда трактуются вместе.
В «Правде» Ярославичей, откуда и идет этот текст, вообще говорится о смерде, живущем в княжеской вотчине и зависимом от князя как землевладельца. Здесь изображается княжеское имение, которое для данного времени без крестьянина уже немыслимо. Рядом со смердом работают тут и другие категории зависимого от феодала населения, между ними рабы занимают и в XI в. количественно видное место… Стало быть, предполагать в этом контексте «Правды» еще не феодализированного смерда едва ли возможно. Наконец, наши источники решительно противоречат представлению о смерде как о зажиточном человеке, имеющем в своем распоряжении рабскую силу. «Худой смерд» — это самое обычное представление о смерде во всей нашей древней литературе. Смерд — свободный общинник, имеющий возможность эксплуатировать чужой труд, хотя принципиально и допустим, но фактически — явление очень редкое. Во всяком случае, не о нем говорит «Правда» Ярославичей. Знаток «Правды Русской» и палеографических особенностей различных ее редакций В. П. Любимов в одной из своих работ приходит к такому же заключению («Историк-марксист», 1938, кн. 5, стр. 158–159). Особенно интересны его убедительные палеографические наблюдения, говорящие о том, что весь комплекс статей Правды Ярославичей, трактующий о людском составе вотчин от тиунов до смердов и холопов, был объединен (графически) и в древнейшем, не дошедшем до нас тексте, с которого снимал копию переписчик XV века.
Села, принадлежащие феодалам, в X в., по сообщению Татищева, имевшего на то серьезные основания, были населены рабами и смердами. Татищев сообщает, что по договору Владимира I с болгарами этим последним запрещалось торговать непосредственно со смердами и огневщиной (челядь). Очевидно, феодалы сохраняют это право исключительно за собой. В «Вопрошании Кириковом», памятнике XII в., мы имеем подтверждение слов Татищева. Там прямо сказано, что смерды населяют села. Замечательно, что Кирик о рабах не упомянул. Очевидно, главной массой населения сел были все-таки смерды. «А смерд деля помолвих, иже по селом живуть».
Князья требуют от Ростиславичей выдачи смердов и холопов: «А холопы наши и смерды выдайта»[268]. Ростовцы высокомерно говорили о владимирцах: «Несть бо свое княжение град Владимир, но пригород есть наш, а наши смерды в нем живут и холопы…»[269]
Буквально то же мы видим и позднее в Новгороде, где по договору Новгорода с Казимиром IV запрещается принимать жалобы на хозяев со стороны смердов и холопов; в договоры, заключаемые с соседними государствами, включается условие о выдаче сбежавших смердов и холопов[270]. Едва ли более высокое положение смердов можно усмотреть и в известном сообщении Новгородской I летописи под 1016 г., когда кн. Ярослав, отпуская новгородцев, помогавших ему овладеть Киевским столом, «нача вое делити: старостам по 10 гривен, а смердам по гривне, а новгородьчем (т. е. горожанам) по 10 всем»[271].
В различных редакциях Печерского патерика терминами «рабы» и «смерды» переписчики пользуются альтернативно. Так, в «Слове о преподобных отцех Федоре и Василии» рассказывается о том, как Василий заставил бесов работать на братию. Униженные таким образом бесы, «аки раби куплени, работають и древа носят на гору». В этом месте другой вариант патерика заменяет слово «рабы» словом «смерды»[272].
В докончаньи Новгорода с королем Казимиром, правда уже 1440 г., говорится: «А межи собою нам, будучи в любви, за холопа, за робу, за должника, за разбойника и за смерда не стояти ни мне ни вам, а выдати его по исправе»[273]. Эти смерды должны выдаваться не в качестве преступников, о которых говорится особо, а именно в качестве смердов, которые и здесь ставятся рядом с холопами. Ганзейские купцы новгородских смердов считают принадлежащими их господам, которые и являются ответственными за их преступления. «Смерды ваши, — говорят они новгородским боярам, — и вы повинны по праву за них отвечать»[274]. Связь смерда с княжеским хозяйством обнаруживается и в том факте, что княжеские кони, по-видимому, пасутся на одном лугу со смердьими и отличаются от смердьих особым тавром — «пятно». Смердов как феодально-зависимых от князя запрещается мучить «без княжа слова», подобно тому, как и иных людей, принадлежащих к княжескому двору: огнищан, тиунов, мечников. («Правда Русская», Академ, сп., ст. 33). Смерды-волхвы в 1071 г. ссылались на это свое право: «Нама стати перед Святославом, а ты — обращались они к Яну Вышатичу, — не можеши створити ничто же». Тут не может быть и речи о подданстве, так как белозерцы были тоже под данью кн. Святослава, а между тем невозможно предположить, что без княжа слова княжеский воевода не мог судить вообще белозерцев. По-видимому, княжие смерды, о которых здесь идет речь, принадлежали к феодальной вотчинной юрисдикции князя.
Статьи «Правды Русской»: «Оже кто ударит мечем, не вынез его, или рукоятью, то 12 гривен продажи за обиду» (ст. 23 Троицк. IV сп.), «Оже кто ударит кого батогом, или чешею, или рогом, либо тылисницею, то 12 гривен…» (ст. 25 того же сп.) не относятся к смердам. Иначе необходимо было бы допустить совершенно нелепую мысль о том, что убийство смерда карается легче, чем нанесение ему побоев. Или же, если думать иначе, необходимо допустить, что в ст. 26 «Правды» Ярославичей указывается только возмещение феодалу за понесенный им материальный ущерб от убийства смерда, а уголовный штраф, о котором там ничего не сказано, подразумевается.
Имущество смерда, не имеющего сыновей, переходит к князю как землевладельцу-феодалу[275].
Князья распоряжаются своей землей и населяющими ее смердами. Прямых доказательств этого у нас нет, но достаточно убедительные косвенные доказательства имеются. В 30-х годах XIII в., правда, рязанские князья Ингвар, Олег и Юрий вместе с 300 бояр и 600 мужей дали монастырю «9 земель бортных и 5 погостов» с 1010 «семьями», несомненно, не холопскими, а именно крестьянскими, т. е., по терминологии киевской и новгородской, — смердьими[276]. Если признать правильным чтение и толкование грамоты кн. Изяслава Мстиславовича Пантелеймонову монастырю 1136–1154 гг., предлагаемое С. В. Юшковым[277]: «Село Витославицы и смерды» вместо прежнего «и Смерды», т. е. если отказаться под словом «смерды» подразумевать географическое наименование и понимать его как обозначение определенного общественного класса, то мы получим еще одно прямое доказательство того, что часть смердов в XI и XII вв. уже находилась в феодальной зависимости.
