Андрей Буровский - Запрещенный Рюрик. Правда о «призвании варягов»
Дело было не так трагично — и германизация пруссов была не такой уж насильственной, и вымерли они вовсе не поголовно. Уже в ХVII веке немецкие историки еще собирали фольклор пруссов, изучили их язык, издали несколько книг на эту тему.
Но главное — довольно давно историки начали связывать пруссов и русов. Предположений, собственно, два: или существовал особый народ русов, родственный пруссам, или пруссы это и есть руссы. Часть балтского племени пруссов в VI–IХ веках ушла на восток и юго-восток, покорила часть восточнославянских племен, дала им свое название как общее название надплеменной общности — всех «лучших людей», входивших в эту империю. Естественно, эта кучка балтов быстро растворилась среди славян и финно-угров, но даже и без этого — ситуация практически безнадежная для археологов. Ведь балтские поселения с трудом отличаются от славянских, есть масса переходных типов культуры… В своей книге историк ХIХ столетия ссылается на уже известного нам Фридриха Хемница — якобы у него были документы[117]. Но ведь никаких документов «от Хемница» тоже никто никогда не видел.
Михайло Васильевич прекрасно знал об этих изысканиях германских ученых, прямо ссылается на них, но идет гораздо дальше немцев: «Приступая к показанию Варягов Россов, кто они и какого народу были, прежде должно утвердить, что они с древними пруссами произошли от одного поколения»[118]. И далее пишет, что «вышепоказанные Пруссы были с варягами Россами единоплеменны»[119].
Вот так. Не было вообще никаких скандинавов, Рюрик был прусским вождем. Действительно, уж воевать с «норманизмом», так воевать. Мне не известен ни один серьезный специалист, который поддерживал бы точку зрения Ломоносова; все как-то склонны отделять варягов и от хорошо известных историкам пруссов IХ — ХI веков, и от предполагаемых россов-русов.
Ломоносову очень хотелось, чтобы Рюрик был пруссом, и писал он с уверенностью невероятной: «…варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили из древних россов и были отнюдь не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною… имени Русь в Скандинавии и на северных берегах Варяжского моря нигде не слыхано… В наших летописцах упоминается, что Рурик с Родом своим пришел из Немец, а инде пишется, что из Пруссии… Между реками Вислою и Двиною впадает в Варяжское море от восточно-южной стороны река, которая вверху, около города Гродна, называется Немень, а к устью своему слывет Руса. Здесь явствует, что варяги-русь жили в восточно-южном берегу Варяжского моря, при реке Русе… И само название пруссу или поруссы показывает, что пруссы жили по руссах или подле русов»[120].
Сначала разберемся, кто есть пруссы.
Кто такие пруссы?
Прусская народность состояла из 9 или 10(?) племен (кланов), каждое из которых проживало в своей области, или «земле». Земля делилась на несколько пулкэ, то есть полей — мест проживания целого рода. В свою очередь пулкэ делилось на несколько сельских общин. У каждого поля был свой укрепленный пункт. В числе крепостей было городище Тувангстэ, в котором пруссы соорудили деревянную крепость Ванстпиле или Вантэпииле. В прусском «пиле» угадывается родственное литовское «пилс». Как раз на месте Вантэпииле в 1255 году был основан замок «Королевская гора» — Кенигсберг. Этот замок постепенно разросся в город, столицу Восточной Пруссии.
Общая численность пруссов всегда была невелика: к ХIII веку их число определяют примерно в 200–250 тысяч человек, при общей площади прусских земель — 40–45 тыс. км2.
Пруссы были очень отсталым народом. Своего общего самоназвания у них не было, каждое племя жило само по себе, разделяясь на военную знать, жрецов, свободных, то есть купцов, свободных крестьян и ремесленников, и «рабов», то есть всех лично зависимых людей. Это отвечает древнейшему индоевропейскому (арийскому) разделению на 4 «варны», сохранившиеся в Индии: брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр.
Военная знать состояла из зажиточных владельцев укрепленных усадеб — кунигасов и «простых витязей» — витингсамов или витингисов. Кунигасов часто называют князьями, в Европе их именовали даже «королями» или «герцогами», но точнее их называть уж вождями. Так и испанцы в Америке называли индейских вождей «идальго» и обращались к ним вежливо «дон». Но от этого пленные индейские вожди вовсе не становились дворянами.
Чтобы устраивать общие набеги, чаще всего на польские земли, прусские дружины объединялись под началом наиболее уважаемого кунигса. Но единого государства даже в IХ — ХIII веках у них не было. Непрочные объединения распадались сразу, как заканчивался общий поход.
Христиан возмущало, что пруссы считали жен своей собственностью и не делали различий между женой и рабыней. Поляков особенно огорчало, что захваченные в набегах польки становятся такими рабынями — как бы рабочим скотом.
Городов, каменных сооружений и крепостей пруссы совершенно не знали. Они знали металлургию железа и бронзы, их кузнецы изготовляли даже разное оружие и такие сложные изделия, как кольчуги. Важными отраслями ремесла были ткацкое и гончарное дело, обработка дерева. Однако ремесло, кроме металлургии, не успело отделиться от сельского хозяйства. Уровень основной части изделий пруссов намного уступал уровню развития материальной культуры и славян, и германцев, и скандинавов.
Пруссы охотно покупали все, что не умели изготовлять сами, а поскольку были люди небогатые, то еще охотнее захватывали ремесленные изделия во время походов. У шведских и датских купцов они покупали оружие, соль, металлы, расплачивались в ответ янтарем, мехами, собственными изделиями из металла.
В Скандинавию они не ездили, а вот в Псков и Новгород ездили. Правда, существование Прусской улицы в Новгороде не доказывает, что там жили именно пруссы… Пруссами, этим польским словом, на Руси называли всех западных славян.
Пруссы выращивали рожь, ячмень, овес, лен. Разводили прежде всего лошадей, причем их в первую очередь ели, коров и свиней. Рыбу ловили в основном в реках, а в море выходили недалеко. Собирали раковины, а узнав цену янтаря — и янтарь. «Он даже долго валялся у них среди других отбросов моря, пока наша страсть к роскоши не создала ему славы. Сами же они его совсем не употребляют. Собирается он в грубом виде, приносится без всякой отделки, и они получают за него плату с удивлением»[121], — комментирует Тацит.
Охотились пруссы много, благо леса покрывали три четверти их земли. В основном брали мясного зверя — оленя, лося, кабана, зубра, дикую лошадь, медведя.
Пруссы ушли из истории язычниками. Всем попыткам христианизировать их сопротивлялись бешено… Чехи и поляки не раз слали миссионеров, и известно мученичество пражского епископа, бенедиктинца Адальберта. В 997 году он через Гданьск (будущий Данциг) с двумя монахами на лодке отплыл в Пруссию. Он начал проповедовать в племени самбов — на названном по этому племени Самбийском полуострове (территория будущей Восточной Пруссии).
Сначала приняли его хорошо, но поняв, чего от них хочет епископ, начали гнать. А узнав, что прибыл он из Польши, от самого эффективного врага пруссов, велели Адальберту «убираться туда, откуда пришел». Кончилось все плохо: в ночь на 23 апреля 997 года Адальберт вроде бы случайно забрел в священную рощу пруссов, и они убили его копьями за богохульство: за свою роковую ошибку Адальберт был заколот копьем. Была это и правда случайность или ретивый епископ все же вздумал бороться с «неистинными богами», мы не знаем.
Убили пруссы и еще пятерых миссионеров в 1001 году, и архиепископа Бруно из Кверфурта 14 февраля 1009 года. Произошло это «на стыке трех стран», то есть там, где сейчас проходит граница Калининградской области, Белоруссии и Польши.
«Можно было бы указать многое в нравах этих людей, что достойно хвалы, когда бы только они уверовали во Христа, проповедников которого ныне жестоко преследуют»[122].
Только после колонизации их земли немцами пруссы стали христианами — по мере онемечивания. До этого они верили в переселение душ, а тела сжигали вместе с погребальным инвентарем и погребальной пищей (конем, предметами обихода, украшениями, оружием).
Иногда человека не сжигали несколько недель: если там умрет человек, он остается лежать внутри [дома] несожженным у своих родственников и друзей в течение месяца, а иногда и двух; а короли и другие знатные люди — тем дольше, чем больше богатства они имеют; и иногда они остаются несожженными в течение полугода и лежат поверх земли в своих домах. И все время, пока тело находится внутри, там происходят пир и игра до того дня, пока они его не сожгут…. И [только. — А. Б.] когда его сокровища таким образом полностью розданы, тогда его выносят наружу и сжигают вместе с его оружием и одеждой <…>[123].
