Москва и Орда - Антон Анатольевич Горский
Василий Дмитриевич после 1394 г. упоминается всего однажды — под 6911 г.: «тое же зимы преставися князь Василии Дмитриевичь Суждальскии, иже на Городце был»{700}. Очевидно, он примирился с московским князем и продолжал княжить в Городце до конца дней{701}. Семен же до 1402 г. служил «8 лѣт… въ Ордѣ не почивая четыремъ царемъ: Тох-тамышу, Темиръ-Аксаку, Темиръ Кутлую, Шадибеку, а все поднимая рать на князя великого, како бы налѣсти свое княженье»{702}.
В 1395 г. в результате второго похода Тимура на Орду Тохтамыш был разгромлен; Тимур провозгласил ханом Орды Куюрчака, но вскоре тот был вытеснен Тимур-Кутлуком. Тохтамыш, вначале обосновавшийся было в Крыму, бежал в Литву. Формально власть перешла к Тимур-Кутлуку, но фактическим правителем Орды стал эмир Едигей. Он непрерывно оставался у власти до 1411 г., поставляя ханов по своему усмотрению{703}. Как и в случае с Мамаем, это хорошо осознавалось и подчеркивалось на Руси: «Едегѣи… преболи всѣхъ князи ординьскыхъ, иже все царство единъ держаше и по своей волѣ царя поставляйте, его же хотяше»{704}.
Первым таким «царем» был Тимур-Кутлук (1396–1400). Главной задачей его и Едигея было продолжение борьбы с Тохтамышем, получившим поддержку великого князя Литовского Витовта (тестя Василия Дмитриевича). Решающая битва произошла на реке Ворскле 12 августа 1399 г.: Витовт был разгромлен{705}. Согласно Троицкой летописи, между великим князем Литовским и Тохтамышем было заключено соглашение, что хан в благодарность за помощь в восстановлении его власти посадит Витовта «на княженьи на великом на Москве»{706}. Трудно судить, насколько это свидетельство отражает реальность. Возможно, перед нами домысел московского летописца: до завершения работы над протографом Троицкой летописи отношения с Литвой продолжали оставаться враждебными.
Что касается кануна битвы на Ворскле, то в это время Витовт активно претендовал на сюзеренитет над Новгородом Великим (в условиях, когда новгородцы вошли в конфликт с Василием Дмитриевичем из-за Двинской земли){707}. В противовес действиям великого князя Литовского Василий летом 1399 г. укрепил отношения с Тверским княжеством, обновив договор своего отца с Михаилом Александровичем: в новом докончании предусматривались совместные действия против Литвы{708}. С Ордой, однако, в этот период сотрудничества не было. Напротив, вскоре после разгрома Витовта на Ворскле, 25 октября 1399 г., Семен Дмитриевич с ордынским царевичем Ентяком захватили Нижний Новгород. Вскоре им пришлось покинуть город, опасаясь приближения московских войск. Эти войска возглавлял брат Василия Юрий Дмитриевич. Он совершил трехмесячный поход на Среднюю Волгу, в ходе которого были взяты города Булгар, Жукотин, Казань, Кременчуг{709}. Насколько Среднее Поволжье тогда подчинялось Едигею — неясно, но поскольку Ентяк позже был послом в Москву от Шадибека и Едигея, вероятно, и в 1399 г. он действовал с санкции последнего.
В конце 1401 г. Василий послал своих воевод «искать» жену Семена Дмитриевича. Войска прошли через мордовскую территорию и «изнимаша» княгиню «въ татарьскои земле». Узнав об этом, Семен в следующем году приехал из Орды в Москву, примирился с великим князем и был отправлен в ссылку на Вятку, где в конце того же года умер{710}. В московских действиях не заметно какой-либо оглядки на позицию Орды, поддерживавшей Семена. В заключенном 25 ноября 1402 г. договоре Василия с Федором Ольговичем Рязанским содержится уникальная формулировка: «А отдалится от нас Орда, тобѣ (Федору. — А. Г.) с нами учинити по думе»{711}. Очевидно, в условиях внутриордынской борьбы и пребывания там реальной власти в руках незаконного правителя в Москве возникли надежды, что отношения зависимости уйдут в прошлое сами собой.
Но в 1403 г. последовало посольство в Москву Ентяка, а в 1405 г. еще одного посла — «казначея царева»{712}. И позже (1406–1408) ордынские отряды принимали участие в военных конфликтах Василия с Витовтом{713}. Очевидно, переговоры 1403 и 1405 гг. привели к заключению какого-то соглашения. В чем оно состояло, можно судить исходя из последующих событий.
В ноябре 1408 г. Едигей внезапно двинулся на Москву, введя Василия в заблуждение утверждением, что идет на Витовта. Узнав о приближении татар, великий князь отправил к Едигею посла Юрия, который был захвачен правителем Орды. Василий, не дожидаясь подхода противника к Москве, отъехал в Кострому. Подойдя к столице 1 декабря, Едигей распустил войско по великокняжеским владениям. Были взяты Коломна, Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец (два последних — вторгшимся в московские владения отдельно от главных сил отрядом). Погоня, предпринятая за Василием, оказалась безуспешной. Едигей простоял у Москвы двадцать дней, не предпринимая штурма{714}. На сей раз город был лучше подготовлен к осаде, чем в 1382 г.: в нем оставались дядя Василия Владимир Андреевич Серпуховский, а также братья великого князя Андрей и Петр. Очевидно, правитель Орды ждал возвращения разошедшихся отрядов и не спешил атаковать хорошо укрепленный Кремль. Но тем временем некий «царевич» попытался свергнуть оставшегося в Орде хана Булата (посаженного на престол Едигеем в предыдущем, 1407 г.){715}. Получив весть об этом, Едигей решил вернуться; поскольку осажденные не знали о случившемся в Орде, правитель вытребовал у них «окуп» в 3000 рублей, после чего отправился восвояси{716}.
Причины похода изложены в послании (так называемом ярлыке Едигея), наиболее ранний текст которого содержится в Новгородской Карамзинской и Новгородской IV летописях{717}. Отсутствие внелетописных списков этого произведения{718} породило некоторую осторожность исследователей по отношению к нему. Так, Л. В. Черепнин именовал послание «литературно обработанным ярлыком»{719}, Я. С. Лурье то писал, что ярлык, «по всей видимости, подлинный»{720}, то оговаривался, что до находки его списков, предшествовавших текстам Новгородской Карамзинской и Новгородской IV летописей, «мы не можем сказать, подлинный это документ или плод литературного творчества»{721}. Ч. Дж. Гальперин решительно, но без развернутой аргументации высказался в пользу того, что послание является подделкой (forgery){722}.
Первое специальное исследование послания было предпринято востоковедом А. П. Григорьевым. Обоснованно указав вначале, что этот памятник неверно именовать ярлыком{723}, автор в результате анализа текстов, содержащихся в Новгородской Карамзинской, Новгородской IV, Архив-ской, Никоновской летописях и в
