Генри Саггс - Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья
Эпосы отражают обстоятельства несколько более позднего периода, когда появились фортификационные сооружения в крупных городах, что, по утверждению археологов, имело место около 2700 г. до н. э. Рост населения и самих городов, а также установление торговых отношений с удаленными районами в конечном счете явились причиной подъема политического и экономического соперничества. Начались споры относительно орошаемых земель и контроля над торговыми путями, а заселение удаленных районов способствовало краху старой системы национальных консультаций. Другим важным фактором, способствовавшим появлению условий, ведущих к межгородскому соперничеству и соответственно строительству новых оборонительных сооружений, была миграция семитов. Семитские иммигранты приходили в Шумер из пустыни с самых ранних времен, но считалось, что они прибывают мелкими семейными группами, члены которых быстро адаптировались к более высокому уровню культуры, а не сметающими все на своем пути волнами. Ранние семитские иммигранты почти полностью ассимилировались, эффект их присутствия был заметен только в постепенной модификации всей социологии, а не в появлении нового слоя. Нет никаких следов расслоения общества на, к примеру, местные крестьянские группы и пришлых пастухов. Это правда, что в шумерской литературе есть словесное состязание между пастухом и фермером (см. главу 12), но аргументы относятся только к использованию их продукции, а не к социальному слою или происхождению. Оба стремятся к расположению богини Иннин, и, хотя один вроде бы получает преимущество, история завершается примирением между соперниками.
Хотя сегодня большинство ученых считает, что неправильно представлять историю 3-го тысячелетия до н. э. как историю расовой борьбы между шумерами и семитами, все же семитское проникновение несло идеи, входившие в конфликт с основными концепциями шумерского общества. Вероятно, это вызывало трения между городами с существенным семитским элементом и теми, которые оказались защищенными от полной тяжести давления семитской иммиграции. Первый пример военных действий между городами – осада Урука, которым правил Гильгамеш (так рано, что в более поздние времена он вполне мог считаться на две трети божеством). Противником Гильгамеша был Агга, царь Киша, города на севере, намного больше открытого давлению семитских поселенцев с запада, чем Урук.
Война создает ситуацию, в которой лидер, или царь, должен стать во главе. В мифах показано, что первоначально совет назначал царя только на период острой необходимости и впоследствии мог отозвать его с этой должности. Существует ссылка на выбор царя реальным советом людей, а не богов, в 2300 г. до н. э. (см. главу 11), и, хотя некоторые авторитеты отрицали, что речь идет о реальном историческом событии, последние открытия доказывают, что скептицизм не оправдан.
Личное правление требовало божественного одобрения, которое могло быть дано, но в любой момент отнято. Таким образом, несмотря на то, что династии действительно были известны начиная с раннединастического периода (отсюда и название), не существовало принципа наследственности в занятии трона. Это правда, что сын правителя имел очевидное и очень весомое преимущество, когда вставал вопрос о преемнике. Но лишь потому, что члены царской семьи обычно имели опыт в управлении небольшими храмами, боги которых находились в таких же отношениях с главным богом города, как они сами с правителем. Тем не менее каждый правитель должен был получить одобрение божества, и есть множество исключений, прежде чем престол стал наследственным. Теоретически временный характер царской власти, вероятно, до конца признавался в Вавилонии (но не в Ассирии). Этот вывод (с которым сегодня согласны далеко не все ученые) основан на том бесспорном факте, что вавилонский царь должен был сдавать атрибуты власти, делать негативное признание (исповедание) и потом снова получить свои полномочия от бога. Об ограничениях власти эна, жреца-царя, в эпический период уже говорилось в главе 1.
Город и его земли вместе со всеми жителями был владением городского бога, а городской правитель или жрец-царь (примером которого является Гильгамеш) – всего лишь управляющим бога. Боги создали человека, чтобы служить им, так что свободные горожане могли считаться слугами бога. Это утверждение можно проиллюстрировать множеством литературных примеров, но самым характерным является шумерский миф, в котором Энлиль отделил небеса от земли и перевязал раны земли в бывшем месте соединения – городе Ниппуре, где храмовая территория носит имя Дуранки – «связь земли и неба».
Господин... вонзил свою мотыгу в «место, где нарастает мясо»
[землю]
В дыре (которую он проделал) был головной отряд человечества,
(И) пока (люди) его земли прорывались из-под земли к Энлилю,
Он пристально разглядывал черноголовых.
Аннунаки [одна из двух главных групп богов] подошли к нему,
...
Черноголового потребовали у него [Энлиля].
Основная функция жителей шумерского города-государства – работать в храмовых поместьях, или, что в глазах древних было тем же самым, служить человеку, который был управляющим бога, а именно энси города. За это каждый свободный горожанин получал долю принадлежавшей богу земли, то есть храмовых владений. Размер этой доли варьировался в зависимости от статуса жителя: самый маленький участок имел площадь около акра, самый большой – порядка сотни акров, хотя права на более крупные владения представляли собой отклонение от ранней системы. Большие частные участки земли вряд ли могли быть обработаны владельцем и его домочадцами, и они использовали труд бедных свободных горожан, в более поздние периоды – рабов. Различия в размерах наделов земли существовали не только между представителями разных профессий, но и между представителями одной профессии, и причина разного отношения к несомненно равным людям не ясна. Возможно, существовала система семейных норм. Такая возможность (а в настоящее время мы можем говорить только о возможности) предполагается текстом, описывающим, как Марту, бог семитских кочевников, женился на молодой женщине из города Казаллу.
Дары для женатого человека, он удвоил их,
Дары для человека с детьми, он утроил их,
Дары для холостяка, он дал один.
Свободный человек мог владеть собственным домом, вероятно простой глинобитной хижиной, вроде sarifeh – в которых до сих пор живут иракские бедняки – с небольшим садом. Текст, описывающий реформы Урукагины, предполагает, что такой собственностью обладали все, даже бедные люди.
К концу раннединастического периода (когда информации становится больше) большей частью земли владели храмы, и возможно (хотя некоторые именитые советские шумерологи не приемлют этого вывода), что в ранний период храмы были единственными собственниками земли. Урукагина подразумевает это в повествовании о реформах, которые он пытался провести (см. главу 1), утверждая, что владение землей царем, царицей и принцами есть несправедливость по отношению к богам, которую следует исправить. Если раньше
дом энси присоединялся к полям энси, дом семейства жены (энси) присоединялся к полям семейства жены (энси) и дом отпрыска (энси) присоединялся к полям отпрыска (энси),
Урукагина решил, что должно быть так:
в доме энси и на полях энси он расположил Нингирсу [бог Лагаша] как хозяина, в доме семейства жены (энси) и на полях семейства жены (энси) он расположил (богиню) Баву как хозяйку, в дом отпрыска (энси) и на полях отпрыска (энси) он расположил (бога) Шулшаггану как хозяина.
В соответствии с той же концепцией орошаемые земли между городами Лагаш и Умма, из-за которых между городами постоянно возникали споры (доходило и до вооруженных конфликтов), описывались как «любимое поле Нингирсу».
Рост идеи частной собственности на землю происходил под очевидным влиянием семитских иммигрантов. В северных городах, где был особенно сильным аккадский (семитский) элемент, обнаружены контракты на продажу земли, датированные еще до аккадской династии. Но помимо нескольких исключений такого рода частная собственность на пахотные земли была очень редкой в раннем Шумере и необычной до периода Третьей династии Ура. Текст, претендующий на принадлежность Маништушу, третьему правителю Аккадской династии, в котором сказано, что в это время существовали крупные землевладельцы, как доказал И.Дж. Гельб, является старовавилонской подделкой.
Пахотная земля храмов делилась на три части, одна из них – «поле бога» – была предназначена для удовлетворения потребностей культа и храма. В одном известном случае она достигала четверти всей пахотной земли. Остальная земля распределялась между обитателями храмового поместья либо как надел, о котором уже говорилось в обмен на службу богу («поле содержания»), или как «поле труда», то есть земля отдавалась внаем за часть урожая. В течение раннединастического периода эта часть составляла 1/7 или 1/8 часть урожая, но к началу Третьей династии Ура увеличилась до 1/3. В дополнение к пахотным землям и частным садам были огромные болотистые участки земли вдоль берегов рек и лагун, где мог пастись крупный рогатый скот, да и свиньям там было чем поживиться. Еще были значительные открытые территории, где после зимних дождей находили пропитание ослы, овцы и козы.
