Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
В 1893 г., с разрешения генерал-губернатора, в г. Таммерфорсе была открыта русская начальная школа с общежитием. Вскоре после этого, главный финляндский инспектор народных школ пригласил к себе учителя и спросил, кто утвердил открытие школы и предложил председателю дирекции войти в сенат с прошением об открытии.
Подобные обстоятельства побудили генерал-губернатора, совместно с министром народного просвещения, выработать новый законопроект о русских школах в Финляндии. Финляндские власти, особенно министр статс-секретарь, вмешались в дело и включили в проект такие вставки, с которыми представители русских интересов не могли примириться, так как эти вставки могли существенно затруднить учреждение в крае новых учебных заведений, в виду того, что по букве закона открытие их разрешалось только «для детей, проживающих в Финляндии русских уроженцев», а не для детей прочих русских обывателей края; кроме того, закон давал право на учреждение только «средних учебных заведений», а не низших школ, городских училищ и т. п. Вследствие того, что некоторые русские училища получали ничтожную субсидию из финляндских сумм (всего на весь край 1075 руб.), сенату представлялась возможность перевести эти училища в свое ведение. Согласно тому же постановлению Великого Княжества Финляндского (1895 г., № 28), необходимо было сообщать местному сенату об учреждении новых школ и об «общих программах»; а на открытие частных русских учебных заведений необходимо было получать разрешение хозяйственного департамента сената. Таким образом министерство народного просвещения Империи в своих действиях в Финляндии ставилось под известный контроль провинциального административного учреждения.
И. И. Бобриков поднял вопрос о пересмотре сего постановления, с целью поставить русские учебные заведения вне всякой зависимости от финляндских учреждений. Он добился издания по делу новых правил. Министерство по новому закону (1899 г.) входит в соглашение лишь с генерал-губернатором, как представителем русской правительственной власти в крае, сведения же о действиях министерства обязана сообщать сенату канцелярия начальника края.
Чтобы оценить значение нового закона, надо вспомнить, как финляндские власти ранее обходились с русским делом. Из боязни русификации, они уничтожали русские насаждения. Было время, когда в учебных заведениях Сердоболя, Нейшлота и Кексгольма некоторые предметы преподавались на русском языке; было время, когда в Выборгской гимназии имелось русское отделение, а в Гельсингфорсском университете — две кафедры русской словесности. С течением времени все изменилось: русский язык заменился финским, одна кафедра упразднена в 1862 г., по распоряжению финляндского начальства, выборгское отделение было закрыто и т. п., а в восьмидесятых годах основным законом Финляндии православному русскому учителю воспрещено преподавание истории! Если Н. И. Бобриков столь определенно стремился к устранению финляндской руки от русских учебных заведений, то он знал, что делал: уроки прошлого для него не проходили бесследно и с равнодушием властей, допустивших указанные сокращения, он не мог мириться.
На назначение школы он смотрел серьезно. Школы, по собственному выражению Н. И. Бобрикова, являлись на окраине «рассадниками русского просвещения и русских начал, поддержкой православия, а также любви и преданности Царю и России».
Сенат ответил тем, что стал отнимать пособия финской казны от тех школ (Красного села, Кангаспелтовской) с преподаванием на русском языке, кои были освобождены от надзора финляндских властей, несмотря на то, что лица общин, где находились эти школы, числились финляндскими гражданами и исправно несли повинности на земские нужды края. «Я желаю», — писал генерал-губернатор в частном письме, — обратить внимание «на бестактное прекращение сенатом пособия на содержание школ, перешедшим по закону 14 марта 1899 г. в ведомство министерства народного просвещения».
Затем Н. И. Бобриков задумал учредить для русских школ в Финляндии особую дирекцию. Отстаивая свой проект в Государственном Совете, он обрисовал общее положение школьного дела в следующем виде: «До 1899 г. русские школы были в ведении сената и его инспекторов, не знавших русского языка. При генерал-губернаторе был Совещательный Комитет случайного состава и с импровизированной канцелярией.
«С 1899 года сенатская опека прекратилась. С 1901 года стали упраздняться финские войска, уступавшие место русским; стали вводиться в администрацию русские люди; число военных чинов утроилось. Потребность в русских школах возросла и вместе с тем выяснялась несостоятельность Совещательного Комитета. С 1903 года введен в сенат русский язык и население усмотрело в том особую для него в Финляндии важность. Запрос не удовлетворяется особенно в Выборгской губернии, где закон 1883 г. лишил возможности иметь меньшинству в общинах русские школы, вследствие чего православные карелы, по необходимости, постепенно офиниваются. Создалась в Сердоболе учительская семинария взамен русской, — и финские и русские школы стали получать сомнительных учителей.
Число русских школ, с устроенными при них читальнями и публичными библиотеками, растет и будет расти. Явились уже интернаты и частные училища. Мы должны быть во всеоружии и принять их под свой надежный кров. Совещательный Комитет не отвечает своему назначению и требует штатной канцелярии. Нужен для школ отец-командир, который бы весь отдался в Финляндии русскому делу. Во имя государственного сплочения, прошу Государственный Совет не отказать в кредите незначительной суммы, способной дать благие результаты.
На меня возложена задача скрепления окраины с центром. Лучшим средством к тому считаю школу, развитие которой даст мне возможность исполнить настоящую волю Государя путем культурным и гуманным. Школы нуждаются не только в улучшении управления, но и в улучшении самой обстановки, современное положение которой, отличаясь нищетой, не выдерживает никакого сравнения с
