Мариан Брандыс - Мария Валевская

Наступает июль 1809 года. На следующий день после победы под Ваграмом император пишет любовнице из главной квартиры в Шенбрунне:

Мари,

я получил Ваше письмо. Прочитал его с радостью, которую мне всегда доставляет воспоминание о Вас. Чувства, которые Вы питаете ко мне, переживаю и я. Приезжайте в Вену, я желаю Вас видеть и дать Вам новые доказательства нежной дружбы, которую я питаю. Вы не должны сомневаться, что я придаю большую цену всему, что касается Вас.

Тысячу раз нежно целую руки и один раз прекрасные уста.

После австрийской идиллии наступает длительная ргплука любовников. Валевская ожидает ребенка. В письмах императора на первый план выступает забота о здоровье будущей матери.

Трианон, 18 декабря (1809)

Мадам,

я получил Ваше письмо. Меня тронуло его содержание. С радостью я узнал, что Вы прибыли в Варшаву без происшествий. Берегите здоровье, которое мне так дорого. Отгоняйте мрачные мысли; будущее не должно Вас так тревожить. Пишите мне часто; помните, что меня это интересует, постарайтесь уведомить меня, что Вы счастливы и довольны; это мое величайшее желание.

16 февраля (1810)

Мадам,

с величайшим удовольствием получил известие о Вас, но Вам не следует вынашивать такие черные мысли. Я не хочу, чтобы у Вас были такие мысли Сообщите мне быстрее, что у Вас чудесный мальчик, что Вы здоровы и веселы. Будьте уверены, что увидеть Вас доставит мне большую радость, а интересует меня все, что Вас касается. Прощайте, Мари, с доверием жду новостей.

И последнее письмо из этого собрания [Четырнадцатое письмо, разрешающее Валеаской приехать на Эльбу, и пятнадцатое, адресованное Мгорату, приведены в XVII гласе. - Прим. автора.], написанное спустя четыре месяца после рождения Александра Валевского.

3 сентября (1810)

Мадам,

герцог Фриульский (генерал Дюрок. - М. Б.) показал мне письмо; по нему я сужу, что вы не получили моего, в котором я описывал Вам радость, которую мне доставили вести, привезенные Вашим братом. Если Вы уже полностью обрели здоровье, то я хотел бы, чтобы Вы приехали осенью в Париж, где жажду Вас увидеть. Никогда не сомневайтесь в моей заинтересованности к Вам и в чувствах, о которых Вы знаете.

Письма, опубликованные Кастелло, не обогащают биографии Валевской новыми фактами и не заставляют вносить какие-либо коррективы или дополнения в наш рассказ. И все же они являются необычайно ценным биографическим материалом, так как показывают подлинное отношение Наполеона к Марии на различных стадиях их романа. Эта переписка наносит удар по мифам, творимым семейным биографом: в них нет никаких политических намеков, речь в них идет исключительно о любви и о личных делах. Как жаль, что не сохранились и письма Валевской к императору! К сожалению, Массой и другие биографы Наполеона столь тщательно перебрали самые сокровенные архивы императорского двора, что это дает нам основание грустно полагать, что царственный адресат уничтожал письма любовницы. То ли из боязни перед ревнивыми женами, то ли просто потому, что не хотел посвящать потомков в свои интимные дела.

XX

Запутанная и испещренная вопросительными знаками повесть о "польской супруге Наполеона" близится к концу. Последнюю главу я собираюсь посвятить потомкам Марии Валевской и архивным документам, находящимся в их распоряжении.

Как я уже упоминал, после смерти героини романа все ее личные бумаги были путем жеребьевки поделены между тремя сыновьями от разных отцов: Антонием Базылем Рудольфом Колонна-Валевским (сыном камергера), Александром Флорианом Жозефом графом Колонна-Валевским (сыном Наполеона) и Рудольфом О постом д'Орнано (сыном Огюста).

Что досталось из этого наследства первородному сыну, видимо, останется навсегда тайной. Антоний Базыль Рудольф половину жизни провел в Польше, но подробности его биографии и место проживания неизвестны даже самым дотошным исследователям. Известно о нем только, что умер он двадцати с чем-то лет и был женат из Констанции Гротовской, которая, вероятно, унаследовала от мужа бумаги его матери. Может быть, эта информация наведет кого-нибудь на след пропавших документов. Потому что часть рукописного наследства Валевской наверняка находилась (а может быть, и сейчас находится) в Польше; об этом говорит хотя бы рукопись, которую видел в 1938 году в варшавской библиотеке Пшездзецких Ян Вегнер.

Александр Валевский унаследовал от матери ее "Воспоминания" ("Memoires") и часть писем Наполеона.

Установить дальнейшую судьбу этих документов не было большого труда, так как биография Александра и судьбы его потомков в общем-то известны.

В момент смерти Марии Валевской Александру было семь лет. Опеку над ним и его старшим братом взял дядя Теодор Лончиньский, который увез племянников на родину [Историк Жан Саван подчеркивает энергию и предусмотрительность, с которыми Теодор Лончиньский перенял от генерала Орнано имущество своих подопечных. В начале 1818 года дом на ул. Виктуap, № 48 был продан, а капитал от продажи употреблен на выкуп валевицких земель. Саван утверждает, что генерал Орнано отписал пасынкам 100 000 ливров, принесенных ему женой по брачному контракту. - Прим. автора.]. Три года мальчики жили в дядиной Кернозе, приобретая там знания у частных учителей. Вспоминая это время, Александр Валевский писал: "Дядя Лончиньский почти в каждом разговоре чтил память своей сестры, так что уже с детских лет мы научились понимать размены понесенной нами утраты. Рассказывал он нам и о своей военной службе, причем об императоре отзывался с восхищением и преданностью... а мы слушали его с понятным, трудно выразимым любопытством. Мечтой дяди было свозить нас на остров Святой Елены, но он ждал, пока мы подрастем..."

Узник Святой Елены также не забывал о внебрачном сыне. Об этом говорят упоминания в записках, которые он изо дня в день диктовал товарищу по изгнанию, маршалу Бертрану. 22 апреля 1821 года, за две недели до смерти экс-императора, Бертран, как обычно переводя слова Наполеона в третье лицо, записал под его диктовку следующее: "...У него было двое незаконных детей, один известен - сын от Валевской, у которого должно быть 200000 франков ренты; но поскольку у Валевской есть другой сын, которого она захочет обеспечить, он (Наполеон) предполагает, что у его сына будет не больше 120 000 франков. Надо будет охранять его интересы даже от Орнано... он поручает заботиться о нем... надо будет дать ему место в полку французских уланов и опекать его; он желает, чтобы тот никогда не обращал оружия против Франции, чтобы стал французом..." В тот же самый день, несколько позлее, зкс-император еще раз позаботился о будущем Александра: "Если бы Бертран мог в свое время выдать свою дочь за одного из сыновей Люсьена (брат Наполеона. - М. Б.) или за сына Валевской, он был бы рад. Валевские - польские герцоги; молодой Валевский - не бастард: подобные генеалогические казусы бывают во всех родах; тем более что тот действительно его (Наполеона) крови, а это тоже что-то значит..."

В составленном на острове Святой Елены завещании Наполеон назвал Александра дважды. Оставляя 300000 франков своему первородному сыну Леону, он выражал волю: "Если этот ребенок умрет до совершеннолетия... состояние получает Александр Валевский", а в последнем пункте добавил: "Желаю, чтобы Александр Валевский служил Франции в рядах армии".

После смерти Наполеона его завещание было конфисковано и хранилось в архиве британского правительства.

По случайности, тридцать два года спустя этот документ от имени Франции принимал не кто иной, как Александр Валевский, который представлял в Лондоне правительство его императорского величества Наполеона III.

19 марта 1853 года Александр писал из Лондана своему парижскому начальству: "Адвокат Воден выедет отсюда в понедельник, везя с собой драгоценный документ, возвращение которого Франции будет величайшей честью и благодеянием, которое могла мне оказать моя дипломатическая карьера".

Но до того, как сын Марии и Наполеона стал французским послом в Лондоне, в жизни его произошло много других событий, о которых стоит упомянуть. Когда ему исполнилось десять лет, дядя Лончиньский послал его учиться в Швейцарию. Обучение в солидном женевском пансионе длилось четыре года, в 1824 году молодой Валевский вернулся на родину. Ему еще не было пятнадцати лет, но он был не по годам развитый, образованный и очень привлекательный мальчик. Кроме того, вокруг него витала наполеоновская легенда, поскольку происхождение его не было тайной для варшавских нотаблей. Благодаря этим достоинствам, его быстро заметили в "свете".

Но заинтересовались им и шпионы великого князя Константина. Сын Бонапарта, носящий, кроме того, историческое польское имя, встревожил царского правителя.

Сначала Константин пытался привлечь его к себе и, невзирая на его молодой возраст, даже предложил ему должность личного адъютанта. Но поскольку Александр решительно был против военной службы под командованием "цесаревича", отношение к нему властей круто переменилось, и над несостоявшимся адъютантом великого князя был установлен полицейский надзор Сыну Наполеона быстро надоело это стеснение, и он стал хлопотать о выезде во Францию. Когда длившиеся несколько месяцев попытки получить паспорт оказались безрезультатными, он решил уехать нелегально. С многочисленными похождениями он добрался до Петербурга а там пробрался переодетым на английский корабль, на котором доплыл до Франции.