Мариан Брандыс - Мария Валевская
были наделены литературным даром, несомненно унаследованным от матери; при оценке писем и фрагментов воспоминаний Валевской нельзя ни на минуту забывать, что в писавшей их скрывалась потенциальная писательницабеллетристка.
Рудольф Огюст издал несколько книг, но литература не была для него главным средством существования. Был он высоким чиновником государственной администрации, а в последние годы жизни исполнял обязанности камергера и первого церемониймейстера при дворе Наполеона III. Кроме того, он был крупным землевладельцем и владельцем двух родовых замков: Браншуар и Орм.
В 1845 году он женился на графине Элизе-Алин де Вуайе д'Аржансон, аристократке, чей род триста лет поставлял Франции государственных деятелей и крупных чиновников. От этого брака родилось шестеро детей: два сына и четыре дочери. Граф Орнано II умер в 1865 году, прожив всего лишь сорок восемь лет. Его потомство обильно разрослось, что, в результате постоянных наследственных разделов, привело к серьезному обнищанию рода. Только после первой мировой войны Орнано материально выправились, поместив остатки капиталов в парфюмерную промышленность. Постепенно они стали ведущими людьми в этой области. Ныне живет двенадцать человек этой фамилии, идущих по прямой линии от героини романа.
Настоящим сеньором рода и шестым официальным обладателем родового титула является граф Рудольф д'Орнано - сорокавосьмилетний промышленник, живущий в Париже.
Об интимных бумагах Валевской, хранящихся в семейном архиве замка Браншуар в Турени, мир узнал из книг графа д'Орнано IV - Филиппа Антуана, историка и литератора, автора многочисленных биографических трудов. Граф Орнано в предисловии к книге "Мария Валевская - польская супруга Наполеона" вводит читателя в атмосферу замка Браншуар, рассказывает о своем роде и подробно объясняет обстоятельства, при которых занялся бумагами прабабушки. Это предисловие, основанное на собственных переживаниях автора и рассказах его отца, который, когда умер муж Валевской (и его дед), был уже шестнадцатилетним юнцом, покоряет несомненной подлинностью и в некоторой мере смягчает претензии, которые "семейный биограф" заслужил бесцеремонным обращением с наследием Валевской.
Итак, мы в старом феодальном замке Браншуар во французской Турени. Замок наполняют памятные вещи выдающихся представителей рода Орнано. Гости и туристы, которым позволяется осматривать замок, с почтением разглядывают мраморные бюсты предков нынешних хозяев, маршалов и генералов, и застекленные шкафы с мундирами, оружием и воинскими отличиями разных периодов истории Франции, начиная с Людовика XIV и кончая Второй империей. Особенный интерес у посетителей вызывает замковая библиотека. Там висят рядом два больших портрета кисти Жерара. Один изображает красивую молодую даму с розами в волосах, в ампирном платье из темного бархата с треном и в туфельках светлого шелка. На другом портрете - представительный военный в голубом мундире, богато расшитом золотом, в белых штанах и высоких лакированных сапогах. Перед этими портретами посетители задерживаются дольше, благоговейно перешептываясь: "Мадам ля марешаль!..
Мосье ле марешаль!.."
Дети и племянники владельцев замка, будущий биограф и его братья и сестры, родные и двоюродные, отлично знают, чьи это портреты в библиотечной зале. Это их прадед маршал Филипп Антуан Опост граф д'Орнано I и его жена, полька, которую зовут в роду "мадам ле марешаль", хотя муж ее стал маршалом только через тридцать лет после ее смерти. Дети неоднократно слышали от отца, как горячо маршал любил свою рано умершую жену. За сорок шесть лет вдовства он ни разу не пытался жениться второй раз. Когда в семье случалось что-нибудь приятное, он созывал сына и внуков в библиотечную залу и, собрав их у портрета жены, говорил: "Пусть и мадам ля марешаль примет участие в нашей семейной радости".
Для правнуков маршала их польская прабабка - фигура странная и таинственная. Они не могут понять, почему ее портрет интересует посетителей гораздо больше самых эффектных достопримечательностей рода Орнано, почему часто называют ее непривычно звучащим именем "Валевская", почему ее связывают с великим императором Наполеоном.
Дети ищут разгадки у родителей, но родители дают им понять, что эту тему в замке Браншуар затрагивать не следует, поэтому молодежь обращается к энциклопедии.
На "О" не находят ничего, "В" объясняет им все.
Вскоре происходит нечто такое, что вызывает бурное волнение в семье владельцев замка. Из подслушанных разговоров родителей, из недомолвок домочадцев молодежь узнает, что один из дядьев совершил непростительный грех: предоставил какому-то историку сокровенные бумаги "мадам ля марешаль", а этот "неделикатный историк" (речь явно идет о Фредерике Массоне) разгласил тайну в книге. "Мальчик заполучил "отреченную" книгу только с совершеннолетием, - пишет о себе будущий семейный биограф. - Она не удовлетворила его. Не хватало ей точности и подробностей. Такого же мнения были и его братья и сестры, которые так часто с ним разглядывали на портрете мадам ля марешаль".
Это сообщение весьма важно, оно объясняет первопричину позднейших биографических замыслов Филиппа Антуана д'Орнано: уже тогда он решил обогатить новыми подробностями публикацию "неделикатного историка"
Массона и придать ей большую точность. Но осуществить этот замысел удалось только много лет спустя, когда Филипп Антуан стал уже графом д'Орнано IV, а замок Браншуар в результате наследственных разделов стал собственностью его кузенов Луи и Ванины д'Орнано.
Как-то раз граф Орнано IV навестил кузенов, чтобы спустя годы воскресить детские воспоминания. Перемены, которые произошли в Браншуар, огорчили его. Орнано переживали тогда тяжелые времена и родовую резиденцию использовали только частично. Библиотека и комната маршала были заперты, жераровские портреты проданы, другие памятные вещи прекрасной польки рассеялись. В одной из комнат, которыми не пользовались, он нашел среди рухляди старый поломанный секретер, который оставили там, так как он был немодный и его нельзя было использовать. С разрешения владельца он решил его открыть. Долго подбирали ключи - и вот крышка секретера отскочила. Оказалось, что в его секциях и ящиках полно всего. Там было множество старых счетов и вырезок из столь же старых газет, были коробочки с молочными зубами и волосами детей и разной толщины пачки писем и бумаг. На каждой из пачек четким почерком жены Рудольфа Орнано (невестки Марии Валевской) надписано: "Письма мадам ля марешаль...", "Бумаги мадам ля марешаль", "Записки М.", "Воспоминания М. о Польше", "Письма маршала".
"Это было целое сокровище!" - восторгался необычайным открытием граф Орнано. Но он не сразу приступил к работе над семейной биографией. В это время у него были другие творческие планы: его интересовала история... гуронов, первых союзников французских колонистов в Канаде. Поэтому он поехал в Монреаль собирать материал о гуронах. "Во время одного завтрака разговор перешел на исторические темы, - рассказывает Орнано в интервью, данном в 1938 году парижской корреспондентке "Курьера Познаньского". Моим соседом был некий монреальский издатель. Узнав, что я прямой потомок Валевской и могу воспользоваться ее не изданными доселе бумагами, он стал так настаивать, что я решил отложить индейцев и заняться прабабушкой".
В результате этого заказа возникла книга "The Life and Loves of Marie Walewska" - "Жизнь и любовь Марии Валевской", а четыре года спустя "Marie Walewska - L'epouse polonaise de Napoleon" - "Мария Валевская - польская супруга Наполеона". В предисловии к французской версии автор писал: "Много времени понадобилось правнуку "мадам ля марешаль", чтобы проследить шаг за шагом ее жизнь. Ради этого он объехал Польшу по следам Марии Валевской. Ее собственноручные записки подтверждают все, что может показаться странным в этом романе, который не отходит от правды, а напротив: является самым точным соответствием правде".
Что из этих красивых обещаний получилось - читатели уже видели.
Начиная мою "антибиографию" Валевской, я намеревался закончить ее сильным и эффектным аккордом: репортерским отчетом о вскрытии гроба "польской супруги Наполеона". Я зажегся этим замыслом под влиянием рассказа одного реставратора древностей, что если гроб плотный и находился в сухом месте, то после вскрытия, пусть даже через сто пятьдесят лет, можно с минуту видеть (и даже сфотографировать) покойного в таком состоянии, в каком его похоронили. Длится это, конечно, очень недолго, потом останки рассыпаются в прах.
Возможность увидеть настоящую Валевскую заставила разыграться мое воображение и мобилизовала всю мою энергию. К сожалению, дело оказалось труднее, чем я думал. Полковник Теодор Лончиньский, после перенесения останков сестры из Парижа в Кернозю, похоронил ее 27 сентября 1818 года в подземелье часовни, специально пристроенной для этого к кернозинскому костелу.
