Евгений Лазарев - Друиды Русского Севера
Необычно и обрамление родника: первые два десятка метров его вода течет вдоль геометрически правильной, наклонной скальной стены, рассеченной трещинами и похожей на каменную кладку искусственно созданного канала. С противоположной стороны скала образует несколько ступеней; они возвышаются небольшим амфитеатром, напоминающим тот, что находится на горе Нинчурт и был интерпретирован как нерукотворное святилище Великой Богини.
Родник в нерукотворном амфитеатре горы Карнасурт — это исток реки Эльморайок. Ниже по склону новорожденный ручей сливается с другими, более скромными ручейками; они вытекают из-под камней, образуя крошечные зеленые оазисы в безжизненном высокогорье. Река Эльморайок впадает в священное Сейдозеро; возможно, оно представляет собой лишь своеобразную запруду на ней, и когда-то вся эта глубоко чтимая саамами долина в Ловоозерских горах была долиной реки.
Название горы Карнасурт, где рождается река, как мы предположили выше, связано с образом Мировой Горы; в саамском языке оно было переосмыслено как «Гора Ворона»: в ее очертаниях видели гигантскую птицу, раскинувшую крылья и прильнувшую к земле. Уже одно это название может указывать на связь с очень древним пластом северной мифологии: культ божественного Ворона-Творца на протяжении тысячелетий был распространен у многих народов Северной Евразии и Нового Света. Причем в наиболее архаичных версиях мифа этот Ворон предстает не мужчиной, а женщиной, и не черной, а белой*. Скорее всего, это тот же хорошо знакомый и северорусским, и угро-финским преданиям образ Богини-Птицы (Лебеди, Утки, Гусыни), творящей мир. В таком случае что означает имя реки Эльморайок, рожденной на груди Богини-Птицы? «Иок» — по-саамски «река», «эльмора» — толкуют как «метельная», но это слово очень похоже и на имя небесного божества саамов — Ильмарис. А «ильма» по-саамски — «небо»…
В лингвистических соответствиях легко заблудиться. Помочь тут может миф, объединяющий разрозненные словесные образы в стройное целое. И такой миф есть, хотя и не в арктической, а в иранской мифологии: священная Гора, с вершины которой стекает река Ардвисура (так же зовут и прекрасную богиню этой реки); сохранилось и иранское изображение гигантской птицы, несущей в лапах богиню Ардвисуру. Гора в Российской Лапландии буквально воспроизводит древнеиранский миф! Еще одно указание на полярную теорию происхождения индоевропейцев. Во всяком случае, эта теория легко объясняет и загадку древнепермской бронзовой фигурки, весьма похожей на иранскую. Посмотрите на рисунок: та же могучая птица несет крылатую богиню, которую чтили в Северном Приуралье.
Получается, что на горе у истоков реки Эльморайок — нерукотворный храм Владычицы небесных вод? Этот образ, кстати, близок и понятен каждому, кто знаком с народной русской культурой, сохранившей многие сюжеты очень архаичных мифов. Одна из форм небесных вод в русском фольклоре — это роса, которую называют ключами от неба. А Владычица росы, отворяющая небесные врата, — это Заря-Заряница, богиня зари. Роса — ее слезы, целебные и дарующие богатырскую силу слезы Небесной Девы, которая одновременно «Мати и Царица». Даже само русское слово «роса», по убеждению Н. Р. Гусевой, почти повторяет санскритское слово «раса», которое, в частности, означает не только «роса», «сок», но и «эликсир бессмертия». «Расаяна», «путь росы» — это искусство алхимии у древних индийцев, искусство обретения бессмертия.
Не удалились ли мы от северных реалий? Ничуть. В мифологии Севера тоже есть сюжет (по мнению ряда ученых, общий для арктической культуры Старого и Нового Света), который вполне соответствует нашему «мифу горы Карнасурт». Речь идет о божественном Вороне, который проклевывает небесную твердь, открывая путь Заре. Впрочем, все сказанное — лишь общие контуры этого древнего северного мифа. Мы, например, так и не восстановили точный смысл имени «реки Эльмора». А параллелей тут немало. Сознавая всю рискованность таких сопоставлений, отметим, что в самых разных языках, впрочем, восходящих к единому борейскому праязыку, этот корень входит в слова, имеющие сакральный смысл. Помимо уже упомянутых саамских слов можно назвать финское ilmetд — «возникать, проявляться»; арабское «ильм» — «знание, мудрость»; древние афразийские слова «альма» — «дева» и «олам» — «мир». «Альма» — это также первая буква вестфальского магического алфавита в средневековой Западной Европе; АЛМР — мистический слог в начале 13‑й суры Корана; Эльмира — женское имя у некоторых мусульманских народов (в исламе имена людей всегда глубоко сакральны). А в борейском праязыке, на котором говорили на просторах Севера более 10 тыс. лет назад, «лам» — «влага» и «рэ» — «Солнце, рассвет». Тогда «Эльмора» — «Воды Зари»?
…На восток от горы Карнасурта тянется, чуть отклоняясь к северу, узкое и длинное нагорье. Одна из его пологих вершин называется Кемесьпахкчорр, что переводят с саамского как «Гора любви». Да, действительно «Гора любви», но только в птичьем облике, поскольку «кемесь», «кимас» в некоторых уральских языках означает «любовь птиц», глухариный ток… Не скрывается ли за этим продолжение не дочитанного нами «мифа горы Карнасурта»? Похоже, что так. Тем более что «Гора любви» указывает на восток, где восходит заря, где — в сокровенном пространстве мифа — воскресает посвященный в древние таинства человек, да и весь страждущий и взыскующий бессмертия мир…
Наверное, у читателя может возникнуть вопрос: а как же кольцевые, круглоплановые святилища типа Стоунхенджа или Аркаима? Они тоже почти «ландшафтны», открыты Небу; они были широко распространены в Евразии — и у кельтов, и у славян, и у тех народов, которые, видимо, были непосредственными предками иранцев. Образ святилища, в кольце столпов (или стоячих камней), затрагивает в душе какие-то сокровенные струны: недаром в славянской культуре он «дожил» до Серебряного века, до поэзии символизма (сборник «Ограда» В. Пяста). Были ли подобные святилища в российской протоцивилизации? Были ли там лабиринты — эти загадочные сооружения Северной Европы, трактуемые многими мифологами и краеведами как своеобразные храмы или их изображения, посвященные небесным светилам?{129}
Принято считать, что эти круглоплановые святилища возникли не ранее неолита — при переходе к системе хозяйства, основанной на земледелии и скотоводстве. И действительно, обнаруженные на сегодняшний день памятники относятся к этой эпохе. Однако символ лабиринта, в его «классической» европейской форме, известен и традиционной культуре индейцев Северо-Запада Америки; значит, можно предположить палеоарктические, гиперборейские истоки этого образа. Точно так же и «вар» («вара») — наверное, самый известный из символов «Авесты»: с одной стороны, по тексту, это концентрическое круглоплановое укрытие для скота (реалии неолитической эпохи); с другой стороны, создание «вара» связано именно с тем древнейшим «пластом» в авестийской традиции, который соотносится с представлениями о северной прародине («вар» призван укрыть от резкого похолодания, засыпавшего землю снегом до горных вершин).
Наверное, можно высказать предположение и о том, что классическая форма греческого амфитеатра восходит к описанным выше ландшафтным святилищам горных цирков. Греческий амфитеатр вырубался в скале, становясь как бы естественным образованием (римский — возводился как искусственное сооружение): в сущности, та же техника, что предположительно применялась и при создании галерей горы Нинчурт. Известно, что греческий театр обязан своими истоками мистериальной традиции. А она, в свою очередь, как попытался показать автор этой книги, укоренена в ностратической праистории…
ГИПЕРБОРЕЯ НЕЗРИМАЯ
Когда над горами Саамиэдны — Лапландии, Земли Саамов — плывут с океана тучи, сливаясь со снежной белизной вершин или оттеняя ее своей торжественной синей глубиной, порою трудно бывает понять, облака это, или унесенный ветром туман, или же просто заряды снега. Их контуры не рвутся, а текут, переливаются… И вдруг замечаешь их отсвет на океанской глади — и осознаешь, что не облака это, а свет: ослепительно белый, почти осязаемый, живой и трепетный, как тень гигантских незримых крыльев. В этом волшебном свете меняются очертания земли и вод, гор и далеких островов. Они не исчезают, но преображаются: горы, сглаженные миллиардами лет, становятся выше, а над серебристыми морскими водами чудятся контуры забытой чудесной страны, которой нет ни на современных картах, ни в нашем нынешнем материальном мире.
