Александр Балезин - У великих африканских озер
В июне 1954 года в Буганду прибыл Кейт Хэнкок. Баганда, в языке которых нет звука «х», прозвали его «ванкоко» — «цыпленок». Миссия его была ускорена беспорядками в Буганде, в частности организованным Угандийским национальным конгрессом бойкотом иностранных товаров… Хэнкок хотел быть независимым от губернатора и отказался жить в его доме, предпочтя дом епископа. Он начал переговоры с люкико, который встретил его демонстрацией — обычной процедурой воздания почестей кабаке.
Во время работы Хэнкока Буганда всячески демонстрировала свою приверженность кабаке. Кульминацией стало дело Киганиры. Этот человек, объявивший себя «пророком Кибукой Омумбале», поселился на дереве неподалеку от Кампалы и там предвещал скорое возвращение Мутесы II. К «пророку» стекались толпы людей. Они восторгались его предсказаниями и щедро одаривали. Дерево «пророка» британские власти стали рассматривать как источник беспорядков. Туда была послана полиция с приказом арестовать Киганиру. Возникла стычка полиции с народом, в которой был убит один из полицейских. С помощью слезоточивого газа толпу удалось разогнать, а «пророка» — арестовать. За убийство полицейского он был приговорен к смертной казни, замененной затем двадцатью годами тюрьмы.
Одновременно слушалось дело о высылке кабаки в Лондон. Кабака давал показания в Лондоне. В результате гсуд признал, что кабаку следовало выслать не за нарушение статьи 6 Соглашения 1900 года о «лояльном сотрудничестве» кабаки, вождей и народа Буганды с британскими властями в управлении Бугандой, а за нарушение статьи 20, в которой говорилось о подчинении кабаки, вождей или народа Буганды британским властям. 5 ноября 1954 года было объявлено решение суда, и вся Буганда ликовала: «Когэн ошибся!» «Когэн ошибся!» — слышалось повсюду. И никто не хотел понимать, что высылка могла произойти, но по другой статье Соглашения 1900 года. Важен был сам факт ошибки губернатора. «Когэн ошибся!» — говорили люди другу другу теперь вместо приветствия, и вся Буганда еще тверже стала верить в то, что кабака вернется.
16 ноября 1954 года в Палате общин были зачитаны рекомендации комиссии Хэнкока, в которых впервые говорилось о возможности возвращения кабаки, правда, и о возможностях для баганда выбрать (?) нового кабаку. В люкико разбор предложений Хэнкока длился долго. Одна за другой заседали две комиссии. Наконец 6 мая 1955 года люкико принял свой документ по урегулированию вопроса о Буганде. Затем люкико послал в Лондон специальную делегацию для ведения переговоров о заключении нового англо-бугандийского соглашения (Соглашение 1955 года мало изменило положение Буганды в Уганде). Вслед люкико направил в Лондон еще одну делегацию, которая должна была вести переговоры о возвращении кабаки. Во вторую делегацию, работавшую в Лондоне одновременно с первой, была включена сестра кабаки Ирен Ндагира с единственной миссией — при плохом обороте дел плакать как можно громче, что она от души и делала.
Переговоры по обоим вопросам получились трудные, столкнулись твердая позиция Когэна и уступчивая — нового министра колоний А. Ленон-Бокса. В результате договорились, что кабака возвратится, но Буганда станет посылать своих представителей в законодательный совет Уганды. Кабаке предстояло стать «конституционным монархом», его как бы выключили из отношений между губернатором и люкико. Позже была назначена и дата возвращения — 17 октября 1955 года.
Кабака возвращался домой с таким большим багажом, что ему пришлось перезаказать билеты, так как предложенный британским правительством самолет был переполнен и не смог взять все пожитки Мутесы. В Каире и Хартуме у трапов его ожидали красные ковровые дорожки. Но с наибольшим ликованием его встретили в Буганде. Самолет приземлился в Энтеббе с пятиминутным опозданием, но какое это имело значение для более чем двухтысячной толпы, собравшейся вокруг аэропорта лагерем накануне, и для еще большего количества народа, пришедшего утром?
Кабака сходит по трапу, раздается салют из девяти винтовок. Первый поцелуй — жены. Затем — рукопожатие губернатора Когэна с вежливым английским «Рад вас видеть здесь снова» (совсем не так, как они встретились во время пребывания кабаки в Англии). К аэровокзалу разрешено было подъехать только одному частному автомобилю. Это была машина Хама Мукасы, пажа Мутесы I, спутника Каггвы в его поездке на коронацию Эдуарда VII. Такая почесть Мукасе была оказана из уважения к его преклонному возрасту — ему было за восемьдесят — и к состоянию здоровья — он был парализован. Вот вам связь времен — Мутеса II в своих мемуарах, упоминая об этом факте, пишет: «Прежде чем умереть в марте следующего года, он в конце концов признал, что англичане, возможно, все-таки иногда делают ошибки»{61}.
Поздоровавшись со своей семьей и министрами, кабака обходит почетный караул. А затем носильщики кабаки из определенного клана, как это положено по традиции, несут его до открытого «ролс-ройса», который направляется в Кампалу. 22 мили, отделяющие Энтеббе от Кампалы, кортеж преодолел более чем за два часа, настолько была загружена дорога. А последние несколько сот метров кабаке даже пришлось идти пешком. Дорога была разукрашена банановыми листьями, триумфальными арками. Толпы пели, плясали, смеялись и улюлюкали, таким образом выражая свой восторг. Во дворце Мутесу встретила его сестра Виктория, занявшая пост лубуги после смерти Алисы, и его сын Ронни Мутеби — позже, после смерти Мутесы II, о нем говорили в Буганде как о возможном претенденте на престол. В день приезда кабака побывал на футбольном матче, а вечером посетил место захоронения своих предков.
Назавтра, 18 октября 1955 года, кабака и Э. Когэн подписали новое соглашение между Британией и Бугандой.
Оно знаменовало собой подтверждение автономных прав Буганды в Уганде, сохранившихся и после независимости и так дорого стоивших стране.
Для кабаки началась полоса сплошных приемов и праздников. Ему надарили кучу подарков — от волос с бород тех баганда, которые не брились во время всей его ссылки, до суммы в шиллингах, равной его весу, три десятка сервизов, двадцать настенных часов и многое другое. Он объехал все двадцать саза Буганды, и везде ему устраивались пышные приемы. Хотя абсолютное большинство баганда выступали за возвращение кабаки (что объединяло людей самых разных взглядов), нашлись и такие, кто в это не верил. Например, один человек после его высылки заявил: «Если кабака вернется, пусть мне отрежут ногу». После возвращения кабаки к нему пришли и спросили: «Ну, какую тебе ногу отрезать — правую или левую?» Правда, дело дальше угроз не пошло. В то же время по всей Буганде развернулась кампания против «предателей» — либо не веривших, что кабака вернется, либо «недостаточно боровшихся за его возвращение». К последним отнесли и катикиро Пауло Кавуму, которому пришлось уйти в отставку.
Вместе с тем активно поощрялись наиболее стойкие борцы за возвращение кабаки. Мутеса вручил многим орден Щита и Копья. К тому же выяснилось, что после распределения земель в частную собственность по Соглашению 1900 года остались нераспределенными 154 квадратные мили угодий. Срочно был составлен список кандидатов на получение земель, но возникло множество разногласий — трудно было определить в квадратных милях и акрах долю участия людей в возвращении Мутесы. Кабака лично участвовал в многократном перекраивании списка, но в конце концов последовал запрет губернатора на распределение этих земель.
Накануне независимости
Приближалась независимость Уганды. Возникали новые политические партии. Но кабака не принимал в этом участия, оставаясь символом борьбы для одних и объектом нападок для других.
Весной 1956 года он едет на охоту в Мозамбик, встречаясь по дороге с будущим президентом Танзании Дж. Ньерере, с которым когда-то судьба свела его в колледже Макерере. Ездит с короткими визитами в Лондон, Париж, на охоту в Судан. И опять же связь времен: в Судане он присутствует при ликвидации памятника Ч. Гордону, врагу Кабареги, и ужинает с сыном Махди — руководителя восстания в Судане и союзника Кабареги.
Но в 1959 году под давлением британских властей, в частности нового губернатора протектората Ф. Кроуфорда, кабаке пришлось осудить бойкот на иностранные товары, объявленный Национальным движением Уганды.
В 1958 году Буганда отказалась послать своих депутатов в законодательный совет Уганды. Аристократия «королевств» вновь выдвигала план независимой Буганды во главе с кабакой и потому бойкотировала выборы — места Буганды в законодательном совете остались пустыми. Затем бойкотировалась конституционная комиссия, которая должна была разработать (и разработала) проект конституции будущей независимой Уганды, составной частью которой, естественно, виделась Буганда. Люкико назначил свой конституционный комитет. Самое большое, на что мог пойти люкико, — это на федеральную Уганду с особым статусом Буганды внутри ее. К тому же было объявлено о плане всеобщих выборов в законодательный совет в 1961 году, и верхушка Буганды выступала за то, чтобы выборы были отложены, пока не будет гарантий федерального статуса для Буганды. В конце лета 1960 года Мутеса II возглавил делегацию люкико в Лондон. Не допустить создания унитарного государства — именно в таком ключе выступала на всех переговорах 1960–1962 годов аристократия Буганды и других «королевств».
