Александр Балезин - У великих африканских озер
Мутеса много ездил по стране на автомобиле — посещал школы, больницы. Там он «инспектировал» по шпаргалкам, полученным от соответствующего министра. «Инспектируя» тюрьмы, он мог освободить кого-нибудь из заключенных, поскольку, как кабака, обладал правом верховного судьи в Буганде. Но любимым его занятием, которому он посвящал много времени, были сафари — это суахилийское слово, обозначающее первоначально любое путешествие, вошло теперь в международный словарь в значении «поездка на охоту» (обычно применительно к Восточной Африке). Кабака любил охотиться, сафари его продолжались до нескольких недель. Особенно он любил охоту на слонов и собирал бивни, которых у него в конце концов (не только в результате охоты) скопилось более сотни — целое состояние.
В государственных делах его роль часто сводилась к тому, чтобы убедить люкико принять рекомендации губернатора Дж. Холла — губернатор с ним сблизился, они часто играли в теннис.
Но иногда он был вынужден занять определенную позицию по какому-либо вопросу и всерьез участвовать в политических делах. Так случилось весной 1949 года, когда в Уганде вновь вспыхнули волнения, и вновь центром их стала Буганда — ядро формирования политических партий. Первая из них, Партия батака, была организована в 1946 году. Весной 1949 года она возглавила выступления народных масс, требовавших, в частности, выборности 60 членов люкико и права самим обрабатывать хлопок, сбыт и обработка которого были монополизированы колониальными властями. На улицах возникали стычки, Камлала пришла в волнение. Поскольку люкико отказывался удовлетворить требования протестующих, их последним шансом стал кабака. Толпа в несколько тысяч человек двинулась ко дворцу. Кабака понял, что избежать разговора не удастся, но заявил, что примет не всех, а только восемь человек. Началась торговля — послали двенадцать, кабака сказал, что будет разговаривать с восьмерыми. Послали десять, кабака принял восьмерых. Он защищал интересы крупных землевладельцев — бугандийских аристократов — и потому не удовлетворил, да и не хотел удовлетворить требований батака, тем более что речь шла о демократизации жизни Буганды, к чему он никак не был склонен. Сохранилась стенограмма его беседы с представителями Партии батака. Вот выдержки из нее:
«Его Высочество: Я внимательно выслушал ваши аргументы.
Скажите мне, кто из вас одобряет Соглашение 1900 года?
Ответ: Мы все одобряем.
Его Высочество: Ваши первые три вопроса касаются Соглашения 1900 года. В своей последней речи в люкико я разъяснил вопрос о количестве неофициальных (выборных, которые не входят в люкико по должности, занимаемой в "туземной" администрации. — А.Б.) представителей. Ответ: Неофициальные представители нам этого не передали, иначе мы не пришли бы сюда сегодня.
Его Высочество: Представителей выбираете Вы. Вы и должны спрашивать их о подобных вещах…
Ответ: Люди пришли сюда и хотят знать, какой ответ Вы нам дадите. Мы сможем передать им его прямо сейчас. Его Высочество: Вы что, хотите, чтобы я дал Вам ответ прямо сейчас? Нет, по вопросам сельского хозяйства я сначала спрошу мнение у моих советников… Идите и скажите вашим людям, чтобы они разошлись по домам»{58}.
Таким образом, кабака избежал прямых ответов, сославшись на Соглашение 1900 года. Требования восставших не были удовлетворены, если не считать того, что вскоре были назначены новые министры, в частности вместо М. Кавальи Каггвы — Пауло Кавума — человек, который в своих мемуарах сам писал, что люди звали его «Музунгу» (англичанином) за его лояльность колониальным властям.
События 1949 года уменьшили симпатии баганда к своему кабаке и их веру в него как в опору и защитника народа. К этому прибавилась скандальная история. В своих мемуарах сам Мутеса пишет о том, что считает свой брак «ошибкой», и о том, что «епископ Стюарт всячески пытался напомнить ему о христианском понимании брака». В действительности один из «прогрессистов», Э. Мулира, выдвинул против кабаки обвинение в прелюбодеянии с его женой Кате и послал дело в Верховный суд Буганды. и результате любовная интрижка, которой покровительствовала лубуга Алиса, получила широкую огласку. Катикиро пришлось немало потрудиться, чтобы заставить Мулиру забрать жалобу. С помощью родителей Кате, которые тоже хотели замять скандал, они пришли к соглашению, что Мулира заберет дело из суда, а Кате переедет в дом своих родителей, где получит полугодовое содержание на себя и ребенка от кабаки, а потом и средства на поездку в Англию, куда она сразу же уедет. Кабака не выполнил это соглашение, поскольку Мулира под давлением забрал жалобу. Но многие баганда были «расстроены поведением Его Высочества и брюзжали, что он недостоин быть кабакой».
Бугандийский кризис
17 января 1952 года в Уганду прибыл новый губернатор — сэр Э. Когэн. Официально кабака встретился с ним 23 апреля и в своей речи подтвердил приверженность Буганды британскому трону. Со своей стороны, Когэн подтвердил, что не будет проводить линию на федерацию трех британских восточноафриканских территорий — Кении, Уганды и Танганьики, чего в «королевствах» Уганды особенно боялись, опасаясь за судьбу соглашений и привилегий аристократии. Но у нового губернатора был другой план, который не понравился кабаке и его окружению, — он хотел создать унитарный протекторат с единым законодательным советом (такой совет существовал в Уганде с 1921 года, но на правах совещательного органа, а в Буганде и других «королевствах» все внутренние вопросы решались «туземными» правительствами). Отношения с новым губернатором у кабаки испортились быстро.
Этому способствовала работа специальной британской комиссии, которая рекомендовала увеличить число выборных членов люкико до 60 человек и расширить функции законодательного совета Уганды. Все это было и осуществлено в марте 1953 года, что не могло не задеть аристократию Буганды, и в частности самого кабаку. А тут еще министр колоний О. Литтлтон заявил о необходимости федерации трех восточноафриканских территорий. Это заявление, появившееся также в восточноафриканской газете «Ист Африкен стандард», явилось началом бугандийского кризиса 1953–1955 годов.
Главным действующим лицом кризиса стал кабака Мутеса II. Почему же он, до сих пор старавшийся все важные решения переложить на своих министров, начал действовать сам, да еще так активно, что в конце концов был сослан в Англию? Да потому, что в случае осуществления этого плана возникала угроза самому существованию «туземных правительств королевств» Уганды, и в том числе положению кабаки.
Поэтому Мутеса II сразу же включился в борьбу. Вслед за письмом-протестом люкико губернатору кабака сам посетил его и заявил, что обратится к министру колоний, к чему губернатор отнесся весьма скептически. «Пожалуйста, если считаете, что вы чего-то добьетесь», — ответил он кабаке. Тогда Мутеса составил письмо Литтлтону, копия которого была переслана губернатору Когэну, в котором, в частности, подчеркивалось, что Буганда никогда не была колонией. «Как хорошо известно… Королевство Буганда является государством, находящимся под протекторатом Правительства Ее Величества, вышеназванные соглашения были ратифицированы Форин офис, в юрисдикции которого дела Уганды находились с тех пор, поскольку с самого начала было ясно, что Уганда не может рассматриваться как колония. Но в 1902 году по причинам, непонятным народам Уганды, ее дела были переданы Министерству колоний», — говорилось в этом письме. Здесь же выдвигалось требование вновь передать угандийские дела в юрисдикцию Форин офис, поскольку Буганда является «договорным государством» (имеется в виду Соглашение 1900 года. — А. Б.). Более того, в письме содержалась просьба «подготовить и осуществить план, направленный на достижение нами независимости, по возможности установить для этого короткий срок»{59}.
Чтобы урегулировать этот вопрос, Литтлтон предложил приехать в Уганду, однако Когэн был с этим не согласен. Последовала целая серия переговоров между губернатором и кабакой, вылившаяся затем в открытую борьбу. Кабака распорядился не назначать представителей от Буганды в законодательный совет. Позиция аристократии баганда стала еще более воинствующей. Кабака выступил в союзе с тремя другими «королями» за пересмотр отношений «королевств» с центральным правительством Уганды. В конце концов Когэн сам вылетел в Лондон и 27 октября привез ответ британского правительства, в котором отмечается необходимость создания унитарной Уганды и отвергаются все требования кабаки и люкико. Губернатор настаивал, чтобы кабака зачитал в люкико их совместное заявление, в котором Мутеса снял бы все свои требования. Кабака отказывался. В результате дело дошло до того, что губернатор сказал кабаке: «Если не согласитесь, Вам придется уехать». На что Мутеса ответил: «Если кому и придется уехать, так это наверняка Вам».
