М. Воробьев - Русская история. Часть I
Под вещественными источниками обычно подразумевают то, что исследователь получает в результате археологических раскопок — остатки фундаментов или, скажем, черепки, наконечники, монеты и т. д. Это нас, строго говоря, касается не впрямую, потому что мы строим обычно изучение русской истории в первую очередь на источниках другого рода. Что касается этнографических источников, то они касаются быта, обычаев жизни народов: «этнография» — описание народов, описание племен. Это то, что записывают обычно исследователи, наблюдая за жизнью тех или иных племен, поэтому здесь не всегда можно говорить о каких-то исторических критериях. Разложить бытование тех или иных обычаев во времени не всегда просто.
Лингвистические источники — это нормы языка, зафиксированные чаще всего в каких-то письменных сочинениях. Здесь есть, конечно, определенная сложность, потому что лингвистические источники очень часто являются одновременно и письменными источниками.
{стр. 49}
Устные источники. Всякие устно передававшиеся легенды, сказки, так называемые плачи, предания, сказания рано или поздно, конечно, записывались, но все-таки на протяжении многих сотен лет существовали в устной традиции.
И, наконец, источники письменные — это главные для нас источники, самые важные, все остальные являются вспомогательными. Здесь следует назвать, во-первых, летописи, во-вторых, юридические памятники, актовые материалы, жития святых, а для более поздних времен (XVIII–XIX века) — эпистолярное наследие, мемуарную литературу, документы, связанные с делопроизводством и т. д.
Здесь сразу возникает вопрос: источниковедение — что это такое? Откуда взялась эта дисциплина (она существует, ее преподают), какую она сыграла роль? До XX века (точнее, до конца XIX) специальных работ, где источник был бы проанализирован сам по себе, в точном соответствии с другими источниками, — таких работ не было совсем пли их было очень мало. Такие выдающиеся историки, как Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский, С. М. Соловьев, всегда опираясь на источники, оставляли как бы за пределами изложения материала свою работу с ними, свой анализ их. В своих лекциях они уже формулировали те выводы, к которым пришли, работая с источниками. Сам процесс этой работы они не показывали.
В конце XIX — начале XX века положение стало меняться. Чрезвычайно сильно стали развиваться филологические науки, и в первую очередь лингвистика, сравнительное языкознание, больших успехов добилась археология. Поэтому анализ именно источников стал чрезвычайно важным, к тому же и количество источников стало резко возрастать.
Когда произошло «самое великое в мировой истории событие» в 1917 году (так его квалифицировали советские историки), вся русская историческая наука была объявлена буржуазной, и, следовательно, недоброкачественной. А значит, и труды великих историков не надо было переиздавать. Но ведь предки наши не все были сразу казнены и не все сразу уморены голодом, все-таки русские ученые успевали оставить учеников, да и каждый толковый гимназист был в конце концов образованным человеком. И вот оказалось, что заниматься формальным анализом источников все-таки можно. Нельзя писать больших обобщающих трудов по истории, потому что классовый подход, естественно, не позволял отклоняться от указаний очередного высокопоставленного товарища. А формальный анализ источников давал возможность эти указания как-то обойти.
Допустим, анализируя какую-то грамоту, выясняли, когда она написана, что в ней написано, правдиво ли написано, подложна она или не подложна, на каком она написана материале, какие существуют параллели среди других грамот, какие списки, редакции. Это стало распространяться, и возникла дисциплина, которую и называют источниковедением.
В 1940 году вышел первый двухтомный учебник, который так и назывался — «Источниковедение истории СССР». 1-й том — это источниковедение истории с X по XVIII век (написал его Михаил Николаевич Тихомиров, академик, замечательный источниковед), а 2-й том написал тоже замечательный ученый — Сергей Александрович Никитин, который долгое время заведовал кафедрой в Московском университете. Оба этих ученых, разные люди, хотели достичь одной цели: дать возможность студентам хоть что-то узнать. Поэтому, естественно, цитируя положенное число раз указания товарища Сталина, они тем не менее довольно тщательно, насколько это было возможно по тогдашним временам, разбирали, что такое летописи, что такое жития, грамоты, где они хранятся, какая существует основная специальная литература по этому вопросу и т. д. Поэтому, насколько сильно деградировали официальные учебники истории, настолько быстро стал развиваться формальный анализ источников, формальное источниковедение.
Коль скоро речь идет о летописях, то мы с вами уже говорили о «Повести временных лет». Я вам рассказывал о том, что она сохранилась в составе Лаврентьевской летописи, что существует несколько ее вариантов, несколько списков, и в Ипатьевской летописи. Но существуют еще четыре Новгородские летописи — 1-я, 2-я, 3-я и 4-я, которые предоставляют нам чрезвычайно ценный материал по истории именно Новгорода. Если первые три летописи — специфически новгородские, то четвертая просто представляет собой огромный летописный свод. Что такое свод? Откуда взялось это понятие, кто его создал, что в него входит и почему оно так прочно вошло в российскую науку, почему без этого понятия мы с вами не можем понять историю русского летописания? Конечно, русские летописи существовали очень давно. Русские летописи переписывали, начиная с самых первых лет их существования. Умирал один летописец, второй дописывал, менялась политическая ситуация или он знакомился с какой-то другой летописью и дополнял одну за счет другой, создавалась как бы новая редакция. Вы помните, что «Повесть временных лет» имеет несколько редакций.
Но если в X–XI веках русское летописание, вероятнее всего, велось только в двух городах — Киеве и Новгороде, то уже в XII веке летописание начинает распространяться. Вероятно, каждый епископ желал, чтобы при его кафедре фиксировались те или иные события, которые затрагивали его епархию, да и вообще события в России. Естественно, что каждый удельный князь желал, чтобы в его княжестве велась самостоятельная летопись. Ведь не случайно, что именно в период феодальной раздробленности, когда Российское государство как бы деградирует, культурный процесс, наоборот, чрезвычайно активен. Именно этот период домонгольской истории — своеобразный «золотой век» той эпохи, потому что каждый князь спешит украсить свою столицу. Своеобразная гордость за свой родной город превалирует в сознании людей того времени.
В это время появляются местные центры, где и пишутся летописи. Их писали в Чернигове, Смоленске, Суздале, Ростове. В XIII столетии этот процесс продолжается, но когда начинается татарский погром, {стр. 50} то, естественно, рукописи горят. В конечном итоге они сгорят не все, но мы можем только догадываться, какое количество бесценных текстов было уничтожено. Рассказывая вам о нашествии Тохтамыша в 1382 году, я говорил о том, что москвичи и жители московских окрестностей, которые хотели спастись за каменными московскими стенами, снесли в Москву книги, которые были сложеньг в каменных соборах до самых стропил. Все это сгорело. Сколько тысяч таких уникальных текстов, летописей, житий, актов и т. п. было уничтожено, мы можем только догадываться на основании того в общем-то небольшого исторического материала, который сохранился.
Но когда Москва начинает становиться центром русского государства, то, естественно, возникают и иные задачи перед московскими летописцами — надо отражать уже не специфически московские проблемы, а общерусскую жизнь, события, важные для всей Руси. Как это можно сделать? Это можно сделать, скомпоновав из разных текстов, из разных известий общий текст, который более или менее систематически будет излагать события, происходящие на Руси.
Уже отошли в прошлое те короткие лапидарные записи, которые встречаются в «Повести временных лет»: «В лето такое-то бысть тишина» — и точка. Все понятно: половцев не было, печенегов не было, и было хорошо Или другая запись: умер-де такой-то князь, был он боголюбив, богобоязнен, нищелюбив, похоронен он был в такой-то церкви Тоже событие очень важное по понятиям того времени. Сейчас будет излагаться совсем другое. Пойдет речь и о татарских нашествиях, и о приходах каких-то именитых гостей, и о том, что решил сделать великий князь. А главное — даже те материалы, которые говорят о прошлом, будут перекомпоновываться заново, потому что из них надо будет излагать общерусскую историю на все предыдущие годы. Так возникнут летописные своды. Они были и раньше. Но древние своды были более скромных размеров. Начиная с XIV–XV веков, своды становятся воистину общерусскими Таким огромным сводом является 4-я Новгородская летопись.
