Арлен Блюм - От неолита до Главлита

Зав. отделом Управления кадрами ЦК ВКП(б) М. Шуранов»[111].

Адресат этого донесения А. А. Кузнецов (1905–1950), первый секретарь Ленинградского обкома, в начале 1946 года был переведён на пост секретаря ЦК ВКП(б) и вместе с Ждановым курировал тогда идеологию. Как известно, в 1950 году он был расстрелян по так называемому «ленинградскому делу»; реабилитирован после 1956 года.

К донесению приложен экземпляр «Рассказов» Зощенко, вышедших в серии «Библиотечка журнала „Огонёк“» (подписан к печати 22 июня 1946 года). Кадровик Шуранов из Управления ЦК ВКП(б), хотя вроде бы наблюдение за литературой и не входило в его прямые служебные обязанности, зная о готовящемся постановлении, поспешил внести свою лепту в травлю Зощенко. Впрочем, в то время не столько «кадры решали всё» (Сталин), сколько кадровики. Доводы его, как мы видим, уже совершенно анекдотичны.

«Министерство кинематографии Московская студия учебных фильмов Справка о диафильме „Галоши и мороженое“ 13 ноября 1946 г.

Начальнику Мособлгорлита

27 июня 1941 г. уполномоченная Мособлгорлита т. Беляева разрешила произвести съёмку контрольного экземпляра, и позже было получено разрешение на выпуск указанного фильма в свет. 2 июня 1946 г. диафильм „Галоши и мороженое“ был подписан к переизданию. 20 мая с. г. диафильм „Галоши и мороженое“ был отгружен следующим организациям — всего 7200 экземпляров (далее приложен список организаций. — А. Б.). На складе экземпляров не имеется. Заключение цензора. Автор — М. Зощенко. Название — „Галоши и мороженое“. Кинодиафильм является наглядным пособием, помогающим воспитывать детей в духе преданности и любви к нашей Социалистической Родине, искусству, науке и пр. Но какую мораль преподносит детям диафильм „Галоши и мороженое“? Дети изображены воришками, лгунами. Родители — безнравственными, не умеющими воспитывать своих детей. (…) Фильм рассказывает о том, как брат и сестра очень любили мороженое. Они нашли в кустах галошу и решили срочно продать её тряпичнику. За галошу дети просят 100 рублей, но тряпичник даёт им 2 копейки, за эти деньги они покупают мороженое. Такими нереальными ценами высмеивается экономическое затруднение нашей страны (далее подробно излагается содержание рассказа. — А. Б.). Что же полезного может дать нашим детям просмотр такого диафильма? В нём показывается, как с раннего возраста дети торгуют, лгут, родители, вместо внушения о вреде таких поступков, тоже занимаются торговлей в присутствии детей. Диафильм является пошлым, в нём карикатурно изображены двое детишек, отец, мать, дядя с тётей и тряпичник, который, видя, как дети воруют, не останавливает их, а, наоборот, посылает украсть вторую галошу. Диафильм опошляет нравственность наших детей и их родителей, безыдеен, показ его детям невозможен.

Плёнку диафильма изъять.

Цензор Солнцева».

«Мособлгорлит Начальнику Главлита СССР

16 ноября 1946 г.

Посылаю Вам заключение цензора Солнцевой на диафильм „Галоши и мороженое“ и письмо (копия) Московской студии „Кинодиафильм“ от 13 ноября с. г.

Зам. начальника Мособлгорлита /Вапрян/».

«Приказ Уполномоченного по охране военных и государственных тайн в печати. № 1059. 21.XI. 1946 г. Москва.

Изъять из книготорговой сети, клубов, школ и библиотек диафильм „Галоши и мороженое“ („Кинодиафильм“, вып. 1946 г.).

Зам. Уполномоченного /П. Обухов/»[112].

Смешной и вполне невинный рассказ Зощенко был напечатан впервые в 5-м номере журнала «Крокодил» за 1939 год. Эта цензурная история — «круги по воде», расходившиеся после выхода постановления ЦК 14 августа. Цензоры и иные «ответственные товарищи», запрещая задним числом уже вышедшие произведения Зощенко, спешили проявить бдительность и тем самым обезопасить себя от возможных неприятностей.

Пародии Александра Архангельского

«Государственное издательство художественной литературы.

Секретарю ЦК ВКП(б) Тов. Жданову А. А.

17 июня 1947 г.

В феврале 1946 г. Гослитиздатом была отпечатана тиражом в 25 тыс. экз. книга АРХАНГЕЛЬСКОГО „Пародии[с иллюстрациями художников Кукрыниксы. Книга была издана в соответствии с планом изданий Гослитиздата, утверждённым ЦК ВКП(б) 20.5.1945 г. Инициатива её издания принадлежала т-щу Щербакову А. С.[113]

Сразу по выходе в свет книга была задержана по указанию Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), так как помещённая в ней пародия на произведения Зощенко вызвала сомнение в целесообразности её опубликования. Учитывая несомненную литературную и художественную ценность пародий Архангельского и иллюстраций Кукрыниксов, прошу Вашего разрешения на распространение книги.

Приложение: 1 экз. книги.

Директор Гослитиздата /Ф. Головенченко/.

<Вверху карандашная резолюциям Еголину[114]. Жданов. 17.ХI“.

Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Жданову А. А. 25.IX.47 г.

В письме на Ваше имя директор Гослитиздата т. Головенченко просит разрешить распространение книги пародий Архангельского „Избранное“, напечатанной в количестве 25 тыс. экз. в 1946 г.

Тираж книги задержан по указанию Управления пропаганды и агитации. Многие пародии Архангельского, написанные в 30-х годах, содержали остроумную и правильную критику недостатков в творчестве ряда советских писателей и в своё время сыграли положительную роль. Однако и в те годы была очевидной сатирическая ограниченность имитаций А. Архангельского. В них часто отсутствует идейная требовательность по отношению писателей (так! — А. Б.), острая критика нередко подменяется дешёвым зубоскальством. В пародиях на Маяковского совершенно неуместно высмеиваются патриотические мотивы его стихов. В эпиграфе к пародиям Б. Пастернака пропагандируются клеветнические высказывания последнего о советском народе, который якобы попирает творческий путь поэта, „кладёт под долото“ его „мечты и цели“. За годы, прошедшие после опубликования пародий А. Архангельского, многие из писателей, произведения которых справедливо критиковались в них, идейно и творчески выросли. Так, например, Л. Леонов, В. Инбер, А. Прокофьев, П. Антокольский за свои произведения удостоены Сталинских премий. Поэтому эти пародии в настоящее время не могут представлять литературного интереса.

Управление пропаганды и агитации считает целесообразным отклонить предложение т. Головенченко о распространении книги А. Архангельского.

Д. Шепилов, А. Еголин»[115].

Цензурная история замечательной книги А. Г. Архангельского (1889–1938) «Избранное. Пародии, эпиграммы, сатира» весьма загадочна. Сдана в набор она была 25.1.1945, подписана к печати 1. XI того же года, на титуле её указан 1946 год. Но, судя по приведённым документам, весь тираж книги был арестован и хранился под спудом. Более того, она вошла в «приказ № 954 Начальника Главлита СССР об изъятии литературы» в 1948 году: «Изъять все издания „Пародий“ А. Архангельского»[116]. Тем не менее в то время, в детские годы автора этих строк, она была в семейной библиотеке у него дома, имеется она в библиотеках знакомых автора и приобреталась в те же годы.

Подверглись конфискации все предшествующие издания «Пародий» начиная с 1927 года. Главная причина — пародии на Артёма Весёлого, И. Бабеля, Б. Пильняка, Б. Корнилова и других репрессированных писателей. В «Избранном» 1946 года криминальной, как видим, сочтена пародия на рассказ М. М. Зощенко «Случай в бане»: имя писателя после доклада Жданова и августовского постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» не подлежало «популяризации». В некоторых библиотеках «Избранное» (М., 1946) хранилось в общих фондах, но с вырезанными страницами (с. 41–42). В экземпляре Российской национальной библиотеки эти страницы не только вырезаны, но в «Содержании» буквально выскоблена одна строка. На этих страницах помещалась пародия на стихи Ахматовой (странно, что эта операция не коснулась упомянутой пародии на Зощенко).

«Рукописи не горят?..»

Человек перестал быть обезьяной,

победил обезьяну в тот день,

когда написана первая книга.

Обезьяна не забыла этого до сих пор:

попробуйте дайте ей книгу —

она сейчас же её испортит, изорвёт, изгадит…

В декабре 1926 года явно старорежимные, а потому ещё немного наивные сотрудники Ленинградского губернского архивного бюро попытались причислить и приравнять к архивному материалу рукописи, запрещённые местным Гублитом к печати. Они полагали, что «гранки и тексты рукописей, как имеющие следы делопроизводства в виде ремарок сотрудников Гублита и штампов о выпуске в свет», должны обязательно передаваться на государственное архивное хранение. Запрошенный на этот счёт Главлит РСФСР прислал такое поразительное и не оставлявшее никаких надежд распоряжение: «Гранки и тексты рукописей сдаче в Центрархив не подлежат, их следует уничтожать как секретный материал, утративший своё значение» (курсив наш. — А.Б.)[117]. Цензоры, таким образом, совершенно серьёзно полагали, будто факт запрещения ими какого-либо текста означал одновременно и окончательную утрату его ценности (и опасности) для человечества. Самое страшное и непоправимое последствие этого решения состояло в том, что незамедлительному уничтожению подлежали все отклонённые рукописи художественных произведений. Замечу, что дореволюционная цензурная практика абсолютно исключала такое варварство[118].